Наиболее ранний наложившийся «слой» — та часть скифов, которая перешла к оседлому земледельческому образу жизни (скифы-пахари). Конечно, здесь, в лесостепной полосе, обитали и какие-то другие народы, отмеченные Геродотом. Он сообщал, что эти народы во всем похожи на скифов, но говорят на других языках. Археологические памятники, относящиеся к началу железного века, подтверждают этот тезис. Действительно, вся лесостепная полоса Европы в то время была заселена народами, по материальной культуре неотличимыми от скифов степей. Эти культуры принято называть скифоидными, и они выглядят как локальные варианты той же скифской культуры, с той разницей, что, помимо подвижного скотоводства, они занимались и земледелием, поэтому часть этих людей жила в стационарных поселках. А к рубежу нашей эры они уже имели хорошо укрепленные городища, которые, кстати, еще долгое время после них использовали более поздние насельники этих мест. Но поскольку все эти народы были бесписьменные, мы не знаем, на каких языках они говорили, то есть их этническая принадлежность нам совершенно неизвестна, хотя материальная культура воспринимается нами как североиранская.
Следующим по времени «слоем», расселившимся по лесным и лесостепным районам этого региона, следует считать носителей зарубинецкой культуры, о которой сказано выше. Опять-таки, к какому языку, к какому этносу их причислять, то ли ветвь праславян, то ли смесь ранних славян с балтами — непонятно.
В первые века нашей эры на всю степную полосу, от Нижнего Дуная до Нижнего Дона, накатилась волна кочевников-сарматов. Они — этнические родственники скифов и живших восточнее их савроматов, то есть тоже североиранцы. О них, как и о савроматах, знал еще Геродот от скифов, которые говорили ему, что и савроматы, и сарматы — их восточные соседи, говорят на «испорченном» скифском языке. Что все они «родственники» — подтверждается археологически: их материальная культура в главных своих чертах схожа, хотя и различима. Главная общая черта — сооружение курганов над погребениями.
В описываемое нами время сарматы теснили как савроматов, так и скифов, занимали их территории, причем расселялись не только в степи, но и в лесостепи, где, как когда-то скифы, частично перешли к оседлому образу жизни. Любопытно, что при этом они перестали насыпать курганы! Но сами погребения остались типичными сарматскими, то есть вполне определяются археологически. Это очень интересно: видимо у тех, кто перешел к земледелию, не было времени на сооружение курганов, да и места, пригодные для пашни, ценились высоко, их жалко было занимать курганами! Как бы то ни было, это еще один этнический «слой» на интересующей нас территории.
В это же самое время, как уже сказано, в те же места начало активно двигаться пшеворское население с карпатских предгорий и от Вислы. Пшеворцы, напомню, были в достаточной степени «кельтизированы» и «германизированы». Не очень понятно, что их сюда толкало. Возможно, избыток населения на коренных территориях. Однако заметим, что чем южнее, тем, как правило, население плотнее, поэтому трудно представить, что население северного Прикарпатья уходило из более плотно населенных мест в менее плотно населенные. Менее заселенными в то время местами можно считать разве что лесистый и болотистый бассейн Припяти, но никак не бассейн Среднего и Нижнего Днепра. Вполне возможно, что уходила та часть населения, которая не желала мириться с наплывом германцев, особенно если последние считали, что как высший слой общества могут собирать дань с местных земледельцев.
В результате на интересующих нас землях археологически видится странная картина: вся полоса южного леса и лесостепи, от Карпат до Днепра, превращается в место встречного движения двух потоков разнокультурного и абсолютно разноэтнического населения: с юга — степного, оседающего на землю, с северо-запада — земледельческого, тоже оседающего на эту же землю! Самое интересное заключается в том, что эти потоки не «сталкиваются лбами» на каком-то условном рубеже, а двигаются друг сквозь друга, в результате чего часть сарматов доходит до леса и оседает на юге бассейна Припяти, а часть «пшеворцев» доходит до низовьев Днепра и оседает в степи.
Но и это еще не все. С Северных Балкан, с низовьев Дуная в этот же регион надвигаются в то же самое время (первые века нашей эры) поздние фракийцы — геты, даки, карпы (Карпатские горы — это от карпов, во времена Римской империи заселявших южные их склоны). Возможно, геты и даки пытаются выйти из-под давления Римской империи и потому двигаются на восток, в предгорья Карпат, в бассейн Прута, Днестра, Южного Буга. И здесь они сталкиваются со встречным сарматским потоком и тоже перемешиваются с ним, селясь чересполосно. Но до бассейна Днепра они все-таки не доходят.
И это еще не все! Чуть позже, в конце II века н. э., по всей этой территории с северо-запада, через Припятское Полесье и дальше на юг, вниз по Бугу, через Среднее Поднепровье, вплоть до побережья Черного моря и Нижнего Дуная, катится волна так называемой вельбарской культуры. Она исходит с германской территории, с юга Скандинавии, прокатывается через территорию пшеворской культуры, частично прихватывая «пшеворцев» с собой, и интенсивно двигается на юг, небольшими коллективами оседая по дороге. Заметим попутно, что, если бы они там не оседали, археологи о них ничего бы не знали.
Тут начинается первый рубеж письменной истории этого региона, то есть момент, с которого ранние византийские авторы начали регулярно писать о землях, лежащих восточнее имперских земель. Это понятно: с того времени набеги оттуда на территорию империи приняли характер все растущего давления, которое больше не прекращалось никогда, хотя временами то ослабевало, то нарастало. В результате современным историкам есть с кем из исторических этносов отождествить носителей вельбарской культуры. По мнению большинства специалистов, это готы и родственные им гепиды.[21]
И тех и других (особенно готов) мы знаем по массе исторических сочинений разного характера. Огромная готская держава, занимавшая земли от низовьев Дуная до Днепра, воевала время от времени с Римом. В эпоху же Великого переселения народов, уходя от гуннского разгрома, готы двинулись большими массами на запад, а с ними другие народы, что в конечном счете привело к падению Западной Римской империи и к расселению на Северных Балканах новых народов.
В период, предшествовавший эпохе Великого переселения народов, впервые на страницах истории появились анты — народ, который все позднейшие историки отождествляли с большим славянским племенным объединением, причем пережившим гуннское вторжение, хотя и пострадавшим от него. Поскольку мы следуем за теми специалистами, которые пытаются восстановить славянскую историю, пользуясь ретроспективным методом, то должны найти археологический эквивалент народу, называвшемуся антами.
Если исходить из времени и места, где анты должны были жить накануне эпохи Великого переселения народов, и если помнить, что у них были военные столкновения с готами, место обитания которых мы тоже знаем по античным источникам, то археологически этим условиям соответствует только одна территория — та самая, перипетии заселения которой мы описали выше — территория черняховской культуры.[22]
Итак, что же такое черняховская культура. Это одно из самых странных и археологически пестрых образований на земле будущей Украины, частично Беларуси и России. Это огромная территория, простирающаяся от низовьев Дуная до низовьев Днепра, от Карпат до днепровского правобережья, а местами и до Северского Донца, и от верховьев Днепра до побережья Черного моря. Но, несмотря на свою поразительную археологическую, а стало быть, исходную этническую пестроту, это — единая культура, в чем археологи убедились, раскопав на этой площади более четырех тысяч памятников, ей принадлежащих.
Это огромное количество открытых, ничем не защищенных сельских поселений, от маленьких, в 7–10 жилых строений, до огромных, где более сотни жилых и хозяйственных построек. Во многих из них стоят вперемежку и наземные дома — срубы, и полуземлянки разных строительных традиций, явно занесенных сюда разными народами.
