Одновременно на юге образовалось еще одно сильное и агрессивное государство — Крымское ханство. Оно возникло на части территории распавшейся Золотой Орды и претендовало на роль ее преемника. Крымские татары осуществляли частые набеги на земли ВКЛ, но ради грабежа, а не территориальных захватов.
Этот период оказал сильное воздействие на самосознание жителей русской части ВКЛ. То, что этнически близкие жители Московского государства долгое время выступали в качестве основных политических противников, содействовало восприятию их как иного этноса. При этом население Беларуси и Украины считало русскими именно себя, а выходцев из Московского государства воспринимало как «московцев». Те же, в свою очередь, себя считали русскими, а жителей ВКЛ — «литвинами».
С другой стороны, ориентация на преимущественно южное, антикрымское направление военной активности и контакты с татарами создавала условия для обособления жителей Подолья, Волыни и Киевщины. Вскоре, когда на юго-восточной окраине этих земель началось формирование казачества, это привело к возникновению «украинного» (украинского) самосознания.
Последствия этих глубинных процессов проявились в период Люблинской унии 1569 года, когда ВКЛ оказалось в критическом положении. Военные поражения от Русского царства в ходе Ливонской войны диктовали необходимость более тесной интеграции с Польским королевством, которое обуславливало военную помощь требованием полной инкорпорации ВКЛ.
В этой сложной ситуации шляхта украинских и беларуских земель повела себя по-разному. Сеймики Подляшья, Волыни, Подолья и почти всего Киевского воеводства последовательно проголосовали за прямое вхождение в состав Польского королевства, т. е. полностью приняли условия поляков. Депутаты от беларуских воеводств, включая шляхту Мозырского повета Киевского воеводства, держались более стойко и в конце концов добились унии на условиях федерации, при которых ВКЛ сохранило собственную казну, законодательство и армию.
В результате Люблинской унии два государства объединились в одно — Речь Посполитую (дословный перевод латинского Res Publica — общее дело). Чтобы подчеркнуть двуединый характер этого государства, некоторые авторы именуют его «Речь Посполитая Обоих Народов», хотя в решениях Люблинского сейма такое название не присутствует. ВКЛ сохранилось в его составе в сильно урезанном виде, лишившись тех территорий, которые высказались за прямую инкорпорацию.
Отныне оно состояло исключительно из литовских и беларуских земель, и вряд ли случайно, что южная граница прошла почти точно по будущей этнической границе между белорусами и украинцами. Выбрав разные условия вхождения в Речь Посполитую, предки этих народов тем самым создали условия для их окончательного обособления. Дальнейшая история русского населения ВКЛ — это уже история непосредственно формирующегося беларуского этноса, в ходе которой окончательно сложились те этнографические и языковые черты, которые впоследствии были осознаны как беларуские. Этногенез закончился, началась этническая история.
Впрочем, сложение беларуской нации в современном понимании завершилось лишь на протяжении XX века, с появлением литературного языка, общего информационного и экономического пространства, национального самосознания и, в конце концов, собственного суверенного государства.
Коротко об авторе
Вячеслав Леонидович Носевич (1957 г.р.) — беларуский историк, кандидат исторических наук (1991). Окончил факультет журналистики БГУ. В 1983–93 научный сотрудник Института истории НАН. В 1993–98 начальник отдела геральдики и генеалогии Госкомитета РБ по архивам и делопроизводству. С 1998 директор Беларуского центра электронной документации.
Автор монографий «Пачаткі Вялікага княства Літоўскага: Падзеі i асобы» (1993), «Генеалагічныя табліцы старадаўніх княжацкіх i магнацкіх беларускіх родаў XII–XVIII стст.» (1993), «Традиционная белорусская деревня в европейской перспективе» (2004) и многих научных статей.
Источники
(1) Обломский А. М., Терпиловский Р. В. Среднее Поднепровье и Днепровское Левобережье в первые века нашей эры.
(2) Рассадин С. Е. Первые славяне. Славяногенез, с. 247-248.
(3) Еременко В. Е. Новые перспективы исследования планиграфии и топохронологии могильников раннего железного века.
(4) Щукин М. Б. Забытые бастарны // Stratum plus. 1999, № , с. 75-90.
(5) Обломский А. М., Терпиловский Р. В. Цитированная работа.
(6) Лопатин Н. В. Керамические стили и культурные группы III-V вв. н. э. в Верхнем Поднепровье и Подвинье // Культурные трансформации и взаимовлияния в Днепровском региона на исходе римского времени и в раннем средневековье. СПб., 2004, с. 144-157.
(7) Nowakowski W. «HIS SVEBIAE FINIS» — Concept of the Border of the Barbarous Wbrld at the East Baitic Coast in the Roman Period // Barbaricum. Tom 2,1992.
(8) Nowakowski W. Pomiędzy bałtami nadmorskimi a naddnieprzańskimi. «Streta kurhanowa» w okresie pyznorzymslim i w okrzesie wedrywek lu-dyw // Час, помнікі, людзі. Памяці рэпрэсаваных археолагаў. Мн., 1993, с. 165-167.
(9) Lietuvos TSR archeologijos atlasas. III. I-XIII a. pilkapynai ir senka-piai. Vilnius, 1977.
(10) Рассадин С. E. Цитированная работа.
(11) Топоров В. Н. Балтские языки // Балтские языки: Сб. статей. М.: Академия, 2006.
(12) Седов В В. Голядь // Is bałtu kulturos istorijos. Вильнюс, 2000, с. 75-84.
(13) Подосинов А. В. Певтингерова карта // Свод древнейших письменных известий о славянах. Том 1. М., 1991, с. 63—80.
(14) Магомедов Б. В. Этнические компоненты черняховской культуры // Stratum plus, 2000, № 4, с. 322-330.
(15) Акимов Д. В., Медведев А. П. Памятники типа Чертовицкого городища III на Верхнем Дону // Культурные трансформации и взаимовлияния в Днепровском региона на исходе римского времени и в раннем средневековье. СПб., 2004, с. 124—130.
(16) Матвеева Г. И. Этнокультурные процессы в среднем Поволжье в I тысячелетии нашей эры // Культуры Восточной Европы I тысячелетия н. э. Куйбышев, 1986;
Сташенков Д. А. Население Самарского лесостепного Поволжья. I-V вв. н. э. Автореф. ... канд. ист. наук. Казань, 2007.
(17) Щербакова Т. А. Памятники типа Этулия, истоки и пути формирования, направленность хозяйственной деятельности //Древнейшие общности земледельцев и скотоводов Северного Причерноморья (V тыс. до н. э. — V в н. э.). Киев, 1991. С. 237—238;
Гудкова А. В. I-IV вв. в Северо-Западном Причерноморье (Культура оседлого населения) // Stratum plus. 1999, № 4, с. 235—407.
(18) Шаров О. В. Гибель Эрманариха: история и эпос // Stratum: структуры и катастрофы. СПб.; Кишинев, 1997, с. 95-106;
Шувалов П. В. Венедская слабость и антская сила: образ ранних славян в позднеантичных источниках // Проблемы античной истории. СПб., 2003, с. 352-358.
(19) Баран В. Д. Венеди, склавіни та анти у світі археологичних джерел // Проблемы славянской археологии. М., 1997.
(20) Терпиповський Р. Біля вйтоків слов’янства (за матеріаламі Подніпров’я) // Украінський історйчнйй журнал. 2001, № 3, с. 3—7.
(21) Седов В. В. Голтескифы // Культурные трансформации и взаимовлияния в Днепровском регионе на исходе римского времени и в раннем средневековье. СПб., 2004, с. 88-95.
(22) Шаров О. В. Гибель Эрманариха: история и эпос.
(23) Анфертьев А. Н. Иордан // Свод древнейших письменных известий о славянах. Том I. М., 1991, с. 98-160.
(24) Лухтан А. Б. Война V века в Литве // Гістарычна-археалагічны зборнік. 1997, № 11, с. 15-20.
(25) Ахмедов И. Р., Казанский М. М. После Аттилы. Киевский клад и его культурно-исторический контекст // Культурные трансформации и взаимовлияния в Днепровском регионе на исходе римского времени и в раннем средневековье. СПб., 2004, с. 168-202.
(26) Гиндин Л. А., Иванчик А. И. Приск // Свод древнейших письменных известий о славянах. Том I. N 1., 1991, с. 81-96 (особо см. с. 93).
