Чудеса, о которых поведала курица, не только невероятно изумили, но и растрогали принцессу, и она проговорила:

— Как мне жаль, моя бедная кормилица, что вы превратились в курицу. Я бы очень хотела, чтобы вам вернулся ваш прежний облик. Но не отчаивайтесь: я чувствую, что за всем, о чем вы мне рассказали, непременно последуют перемены. А пока мне необходимо найти гвоздики, которые я безмерно люблю.

Бурдюк отправился в лес, не подозревая о том, что Фортуната догадается обыскать его тюфяк. Она уж было несказанно обрадовалась, что брат ушел и теперь ничто ей не помешает, как вдруг дорогу ей преградило полчище огромных крыс, готовых к атаке. Они выстроились перед пресловутым тюфяком, прикрыв фланги скамейками; резерв состоял сплошь из жирных мышей, полных решимости сражаться до последнего, подобно амазонкам. Фортуната застыла от неожиданности, не осмеливаясь приблизиться, а крысы уже бросались на нее и кусали до крови.

— Нет! — воскликнула она. — Мои гвоздики, мои милые гвоздики, неужели вам суждено оставаться в столь отвратительной компании?

Она уже было совсем отчаялась, но внезапно ей пришла в голову мысль, что благоухающая вода в золотом кувшине, возможно, обладает волшебными свойствами. Фортуната сбегала за ней и пролила несколько капель на мышиное воинство — в тот же миг все твари разбежались по своим норам, а принцесса поспешила забрать гвоздики, которые почти завяли — их ведь давно не поливали, — и сразу напоила их водой из золотого кувшина. Она с удовольствием вдохнула разлившийся вокруг аромат и вдруг услышала нежный голос, доносившийся прямо из листьев, который сказал ей:

— Несравненная Фортуната, наконец наступил долгожданный и счастливый момент, и я могу открыть вам свои чувства. Знайте же, сила вашей красоты столь велика, что может покорить даже цветы.

Принцесса, уже пережившая говорящих курицу, кочан капусты и даже цветы и повидавшая крысиную армию, такого потрясения не вынесла: задрожав, она упала без чувств. В это время вернулся Бурдюк, утомленный работой и зноем. Когда он понял, что Фортуната искала в его комнате свои гвоздики и нашла их, то выкинул ее за дверь и так там и оставил. От земли исходила приятная прохлада; почувствовав это, лежащая девушка тотчас открыла свои прекрасные глаза и увидела рядом с собой Лесную королеву, все такую же восхитительную и величественную.

— Вам не повезло с братом, — промолвила она, — я видела, как жестоко он поступил, бросив вас здесь. Хотите, я отомщу ему за это?

— Нет, госпожа, — отвечала девушка, — я не способна таить злобу, и даже его дурной нрав не заставит меня изменить себе.

— Сдается мне, однако, — продолжала королева, — что этот грубый землепашец вовсе вам не брат. Что вы на это скажете?

— Отчего же ему им не быть, если он им был столько лет, госпожа, — скромно ответила пастушка, — и я должна этому верить.

— Как! — воскликнула королева. — Разве вы не слышали, что родились принцессой?

— Мне об это рассказали совсем недавно, — призналась Фортуната. — Но разве посмею я хвалиться тем, чему нет никаких доказательств?

— Ах, милое дитя, — произнесла королева, — вот за это я вас и люблю! Теперь я точно знаю, что даже сомнительное воспитание не подавило благородства вашей натуры. Вы действительно принцесса, но не в моей власти было оградить вас от невзгод, выпавших вам на долю…

Речь ее была прервана появлением юноши, прекрасного, словно ясный день. На нем был длинный, расшитый золотом камзол зеленого шелка, с крупными изумрудами, рубинами и алмазами вместо пуговиц; голову незнакомца украшал венок из гвоздик, а на плечи ниспадали длинные волосы. Увидев королеву, он тотчас опустился на одно колено и почтительно ее приветствовал.

— Ах, сын мой! Мой дорогой Цвет-Гвоздики, — обратилась королева к юноше, — благодаря прекрасной Фортунате роковое заклятие больше не властно над вами. Как я счастлива видеть вас!

Она крепко сжала его в объятиях и, обернувшись к пастушке, произнесла:

— Милая Фортуната, я знаю, о чем рассказала вам курица; но вам неизвестно, что Зефиры, которым я наказала подменить вас моим сыном, оставили его в цветнике. Пока они искали вашу матушку — мою сестру, одна фея — давняя моя врагиня, посвященная во все самые сокровенные тайны, — дождалась наконец своего часа, о коем мечтала с того дня, как мой сын появился на свет, и в мгновение ока превратила его в гвоздику. Никакие мои познания не смогли предотвратить несчастья. Пребывая в глубокой печали, я приложила всё свое мастерство, чтобы найти выход. Самым верным мне показалось отнести принца Цвет-Гвоздики туда, где росли вы, ибо я предвидела, что, когда вы польете цветы волшебной водой из моего золотого кувшина, к нему вернется речь, он полюбит вас и ничто более не помешает вашему счастью. Не забывайте и о серебряном кольце — я должна была получить его из ваших рук как знак, что заклятье вскоре ослабеет, несмотря на полчища крыс и мышей, которых выставит наша противница, чтобы не дать вам и близко подойти к гвоздикам. Итак, моя дорогая Фортуната, если мой сын женится на вас, надев вам на палец это кольцо, счастью вашему не будет ни конца ни края: решайте же теперь, нравится ли вам принц настолько, чтобы выйти за него замуж.

— Госпожа, — ответила Фортуната, краснея, — вы слишком добры ко мне. Я знаю, что вы моя тетушка, что благодаря Вашему волшебству стражники, коих послали меня убить, превратились в капустные кочаны, а моя кормилица — в курицу, и что, предлагая мне союз с принцем Цвет-Гвоздики, вы оказываете мне великую честь, на которую я едва ли смею надеяться. Позвольте мне, однако, высказать свои сомнения. Я совсем не знаю его, но впервые в жизни мною овладевает предчувствие, что я буду несчастлива, если принц меня не полюбит.

— Отбросьте прочь сомнения, прекрасная принцесса, — обратился к ней принц, — вот уже долгое время я питаю к вам те чувства, надежду на которые вы только что изволили выразить, и если бы я мог говорить, вы бы каждый день только и слышали что о моей всепоглощающей страсти. Но я всего лишь несчастный принц, который вам безразличен.

И он обратился к ней с такими стихами:

Казалось, принцессе польстила любезность, с коей принц к ней обратился, и она от души похвалила его экспромт. Хоть она и не привыкла слушать стихи, но отозвалась о них как сведущая особа. Королева, более не желавшая мириться с тем, что Фортуната одета как пастушка, коснулась ее волшебной палочкой и пожелала, чтобы на ней оказался самый роскошный наряд на свете. В тот же миг белая холстина сменилась серебряной парчой, расшитой карбункулами; вот уже темные волосы девушки собраны в высокую прическу, с которой ниспадает золотая газовая вуаль, и в них сверкают тысячи бриллиантов, а ослепительную белизну лица оживляет столь яркий румянец, что его сияние совсем сразило принца.