Принцесса Красотка, счастливая невеста, одарила ее своей старой лентой, на которой всю зиму носила муфту, а король-жених дал отрез серо-буро-малиновой тафты на юбку. Если бы Дурнушка придавала значение подобным безделкам, она швырнула бы и ленту, и отрезец в столь щедрых дарителей, но ведь она была слишком умна, скромна и благонравна, чтобы показать, как огорчилась. И вот она отправилась восвояси со своей верной кормилицей, и так тяжело было у нее на сердце, что за всю дорогу не проронила ни слова.

Однажды, прогуливаясь по самой тенистой аллее леса, она увидела на дереве огромную зеленую змею, которая, склонив голову, сказала ей:

— Дурнушка, не ты одна несчастна, взгляни, как я ужасен, а ведь, когда родился, был еще красивее тебя.

Напуганная принцесса, едва расслышав эти слова, убежала со всех ног и несколько дней не отваживалась выходить из дому — так ее напугала змея. Наконец надоело ей сидеть одной в своей светелке, и вот как-то вечером пошла она к морю. Неспешно прогуливаясь и раздумывая о печальной своей судьбе, она вдруг увидела золотую лодочку, расписанную разными девизами, с парусом из сиявшей парчи, мачтой из кедра и веслами из красного дерева. Лодка была пуста и, казалось, плыла сама собой. Она пристала к берегу, и принцесса, не долго думая, вошла, сгорая от любопытства. Внутри все было обито малиновым бархатом с золотой подкладкой, а гвоздями послужили бриллианты. Лодка тут же отчалила, и принцесса, спохватившись, испугалась и взялась за весла, стараясь повернуть назад, но все ее усилия были тщетны: подул ветер, поднял волну, и вот Дурнушка уже не видела берега. Вокруг — только небо да море. Она призвала на помощь Фортуну[211], впрочем, отнюдь не рассчитывая на ее благосклонность и не сомневаясь, что и тут не обошлось без проделок Маготины. «Пришла моя смерть! — сказала она себе. — Но с чего бы мне бояться ее? Увы, я не познала в жизни никаких радостей, которые могли бы заставить меня ненавидеть смерть. Мое безобразие отталкивает всех, даже моих родных, сестра моя — великая королева, а я изгнана вглубь пустыни, где только-то мне и компании, что одна говорящая змея. Не лучше ли мне умереть, чем влачить столь горестное существование?!»

Размышляя таким образом, принцесса перестала плакать и взглянула на бурное море, от коего ждала смерти, и уже готова была поторопить ее, как вдруг увидала в волнах, у самой лодки, змею, которая сказала ей:

— Согласись вы только принять помощь от несчастного Зеленого Змея — я мог бы спасти вас!

— Смерть пугает меня меньше, чем ты, — крикнула принцесса, — и если хочешь услужить — никогда не показывайся мне на глаза!

Зеленый Змей зашипел (так вздыхают змеи) и, не проронив ни слова, скрылся в волнах. «Какое ужасное чудовище, — подумала принцесса, — крылья с прозеленью, тело разноцветное, когти из слоновой кости, глаза горят, а голова покрыта гривой, длинной и щетинистой. Ах, лучше умереть, чем быть обязанной ему жизнью! И все же, — продолжала она, — зачем он преследует меня — и почему разговаривает как разумная тварь?» Пока она так размышляла, ей вдруг ответил голос:

— Не тебе презирать Зеленого Змея, Дурнушка; хоть и неучтиво так говорить, да послушай: ведь он-то среди своих собратьев не так безобразен, как ты среди человеков. Но не стану больше огорчать тебя. Твоему горю можно помочь, но если только ты сама этого захочешь.

Этот голос ниоткуда немало удивил принцессу, но в ответ она только расплакалась — ведь то, что он сказал, так мало походило на правду. Но, поразмыслив, она воскликнула:

— Как! Я звала смерть, не пролив ни слезы, — а теперь плачу, стоит лишь попрекнуть меня моим безобразием?! Увы, незачем мне быть красивейшим созданием на свете — ведь и тогда бы я тоже погибла; что ж, и то мне в утешение, что нечего жалеть о жизни.

Пока она так рассуждала, лодка, все плывшая по воле ветра, налетела на скалу и разбилась на две половинки. Несчастная принцесса почувствовала, что перед подобной опасностью вся ее философия сразу отступает. Тут ей показалось, что рядом плывет что-то вроде деревянных обрубков; она ухватилась за них и невредимой добралась до подножия скалы. Но, ах! Что с нею сталось, когда увидела она, что крепко сжимает в объятиях Зеленого Змея! Тот же, увидев, в каком она ужасе, чуть отстранился и крикнул ей:

— Знай вы меня лучше — боялись бы меньше; но такова уж злая судьба моя, что все меня пугаются! — И он стремительно скрылся под водой, а Дурнушка осталась одна на этой чудовищно огромной скале.

Куда ни глянь, ничто не внушало утешения; ночь приближалась, а у нее не было ни пищи, ни крыши над головою. «Я надеялась было, — сказала она себе, — закончить печальные дни мои в море, но, оказывается, здесь ждет меня погибель. Явится морское чудище и растерзает меня, а не то так я сама умру с голоду». — Она взобралась повыше и уселась на край скалы, глядя на море, пока еще было светло; когда же совсем стемнело, сняла свою юбку из серо-буро-малиновой тафты, покрыла ею голову и лицо и стала с тревогой ждать, что будет.

Наконец она задремала, и приснилось ей, что играют на разных инструментах; казалось, это сон, но вот ей стал ясно слышен напев и слова, будто к ней обращенные:

Она внимательно вслушивалась и наконец проснулась окончательно. «Какие радости или горести ожидают меня теперь? Будут ли у меня еще счастливые деньки?» Она открыла глаза, опасливо оглядевшись в поисках чудовищ. Но каково же было ее удивление, когда вместо жуткой и дикой скалы она оказалась в комнате, сияющей золотом, и лежала на кровати, достойной самого роскошного дворца во вселенной. Она от души дивилась таким чудесам, не веря, что все это наяву. Наконец встала и поскорей открыла стеклянную дверь, выходившую на просторную террасу; оттуда открылся ей вид на все чудеса, какие только способна породить природа в союзе с искусством: сады, полные цветов, фонтанов, статуй и редких деревьев; подальше — леса и дворцы, чьи стены были выложены драгоценными камнями, а кровли жемчугами, и все это безупречной мастерской работы. Вдали виднелось море, ласковое и спокойное, по которому плыло много разных судов, чьи паруса, вымпелы и флаги были просто загляденье.

— Боги! Боги праведные! Куда я попала? Что за диво? Во что вдруг превратилась эта жуткая скала, казалось желавшая изранить небеса своими острыми краями? Да я ли погибала вчера на лодке, да меня ли спасла змея?

Так и ходила она взад-вперед по террасе, не понимая, сон это или явь, как вдруг услышала какой-то шум в комнатах. Вернувшись туда, она увидела сотню китайских болванчиков[212], весьма разнообразно одетых и по-разному выглядевших: самые большие ростом в локоть, а самые маленькие — всего с вершок; были среди них красивые, милые, изящные, а были и безобразные, пугающе уродливые; сделаны же все из бриллиантов, изумрудов, рубинов, жемчуга и хрусталя, из янтаря, из коралла, из золота, серебра и меди, из бронзы, железа, дерева и глины. Одни без рук, другие без ног, у тех рот до ушей, а эти косоглазые с приплюснутым носом. Одним словом, китайские болванчики тут отличались таким же разнообразием, что и все существа, населяющие этот мир.

А были это депутаты того королевства, в котором принцесса оказалась; после пространной приветственной речи, не лишенной некоторых весьма разумных рассуждений, они, дабы развлечь ее, рассказали, что успели немало постранствовать по свету, однако их господин дал соизволение уехать лишь на том условии, что будут они всегда молчать, куда бы ни попали; и клятву эту соблюдали они столь неукоснительно, что старались даже не шевелить ни головой, ни ногами, ни руками, хоть и не у всех это выходило. Так они объехали весь мир и, вернувшись, немало порадовали своего короля, поведав ему о самых заветных тайнах тех дворов, где их принимали.