Именно в этот момент незапертую, чуть приоткрытую сквозняком дверь в их комнату отворила Канта.

— Като?!

Когда Канта поняла, свидетельницей чего ей только что пришлось быть, она застыла на пороге, не менее шокированная, чем, скажем, знакомством с демоницей-Филиалой. В ее взгляде читались шок, укор, неприятие — и Като чувствовала, как сама краснеет до корней волос перед младшей сестрой. А кота — его она готова была просто растерзать голыми руками за эту выходку.

— Я возвращаюсь в Н-ск. — Сдавленным голосом пробормотала Канта.

— Ты не можешь! Там слежка!

— А здесь — парень и сестра зоофилы! Вам чего всем не хватает? Шерри — крылья подавай, тебе — кота-переростка? Долбаные извращенцы!

Гард кинул возмущенный взгляд на Канту. Котом-переростком его даже Като еще не обзывала.

— Этого больше не повторится, — одновременно сказали Гард и Като, и тут же сердито глянули друг на друга.

— У вас даже это уже синхронно получается, — выпалила Канта.

Что и говорить, девушка была не в лучшем настроении с самого приезда их в Сеймурию, а тут еще раз за разом — новые потрясения.

— Я сказала — не повторится. — Отчеканила Като, добавив суровости в тон, правда, больше для кота. — Канта, тебе стоит отдохнуть, давай завтра посидим в нашей любимой кафешке в Совитабре?

Канта, все еще с таким выражением, словно вот-вот заплачет, молча вышла из комнаты.

И хотя солнце обошло на следующий день своим вниманием «Золотой клен», оставив его на попечение сизых туч, Като решительно повела младшую сестру в обещанное кафе. Выглядела та неважно, не стоило в такой момент оставлять ее один на один с грустными мыслями.

Тучи цвета штормящего моря висели так низко, что казалось, Ульмский лес подпирал их своими верхушками. Дождь за ночь разлил широкие лужи во дворе гостиницы, и все еще давал о себе знать каплями-бисеринами, по одной сыпавшимися с небес.

Большинство постояльцев «Клена» разъехались по каким-то своим делам. Те же, кто остался, практически не покидали своих номеров. Дворик и три этажа «Золотого клена» были безлюдны и пустынны, впрочем, как и пляж — чтобы сумрак вязового леса не давил на психику младшей сестренки, Като повела ее в город по морскому берегу.

Ветер с воем проносился мимо гор песка — барханов — на подходе к пляжу. Он свирепствовал, как никогда, поднимая волны выше человеческого роста, с ревом обрушивающиеся на мокрый от дождя песок. Брызги соленой морской воды летели во все стороны пополам с дождевыми каплями, захлестывая девушек. Хотя они и запаслись предусмотрительно куртками с капюшонами, капли дождя преодолевали и эту преграду на пути к их телам..

Далеко впереди из лесу выбежала небольшая фигурка, погнавшись за летучей рыбой с длинными, отливающими радугой крыльями — эти создания прыгали по волнам тут и там, порой вылетая за пределы морской стихии, проносясь еще некоторое время в тумане, и безвольно шлепались на мокрый песок.

Рыбина, воспарив в насыщенном влагой воздухе вверх — скоро потерпела крушение на верхушке мокрого песчаного бархана, где ее и настиг преследователь. Фигурка его быстро приближалась, неся трепещущую плавниками-крыльями рыбину в пасти, и скоро Като увидела, что это Гард.

— Погода шепчет! — На бегу обратился он к ней, выплевывая себе под ноги свою добычу.

— Мы собирались в город, значит мы идем в город, — холодно отозвалась Като, косясь на хватающую воздух рыбину. — Я надеюсь, ты не собираешься есть ее здесь живьем?

Гарду показалось, что татуированная лучница сделала ударение на слове «здесь», затем перевел взгляд на заплаканную Канту, тоскливо наблюдающую за тщетными попытками рыбины оттолкнуться от суши и взлететь. Ему ничего не оставалось, как расстаться со своей законной добычей — выплюнув летучую рыбу обратно в набежавшую волну. Если бы не Канта, подумалось коту, он бы предложил ее сестрице пострелять летучих рыбин из лука.

Но она молчала, и все шагала вместе с младшей сестрой вдоль кромки прибоя, волнами откусывающего песчаный берег; по направлению к Совитабру.

А коту не оставалось ничего иного, как затрусить обратно в гостиницу, по дороге поймав себе несколько рыбин на завтрак, который уже некому было у него отнимать.

Тем временем некто также следовал по золотистому коридору «Клена» по направлению к их с Като гостиничному номеру.

Остановившись на красной ковровой дорожке перед дверью, ведущей в комнату Като, создание с мерцающей голубоватой кожей заговорщицки осмотрелось по сторонам. Не моргнув и глазом, Филиала засунула свой длинный коготь в замочную скважину, провернула его там, и прошмыгнула в комнату, где решительно открыла платяной шкаф Като.

Гард, конечно, мечтал подловить «индюшку» на горячем, на каком-нибудь бесчинстве, но он и не ожидал, что удача сама вспорхнет ему в руки!

Вернувшись в «Клен», весь мокрый от дождевых капель, он направился в номер за махровым полотенцем — а дверь — настежь открыта!

Гард опешил, но тут же пришел в себя, когда мимо на предельной скорости пронеслась фигура с крыльями, прижимавшая к своей голубоватой груди огненную шубу Като.

— Положи на место! — Прошипел он ей вслед.

Филиала резко обернулась. Лицо ее покраснело, но Гард подумал, что это отражается огненная шуба на ее чуть прозрачной голубоватой коже.

Филиала двинулась к нему плавно, напомнив Гарду привидение из фильма ужасов. Инстинктивно он прижался к двери в их с Като комнаты, которую воровка оставила настежь открытой. В тот момент, конечно, он еще не понял, что соврешил ошибку — Филиала сильно толкнула его, и Гард полетел внутрь комнаты.

Гард открыл было рот, чтобы закричать, но внезапно понял, что потерял голос. Филлиала же отбросила шубу в сторону и засмеялась, облокотившись о потертое кресло. Паркет при этом поскрипывал под ее когтистыми лапами — но разве это могло служить сигналом тревоги для хозяев «Клена»? А он даже не в состоянии позвать на помощь…

— Я же предупреждала тебя, котенок, — сказала демоница отрывисто, от того, что все еще давилась от хохота.

Справившись с собой, крылатая дева сделала шаг в его сторону и начала что-то шептать. У Гарда шерсть встала дыбом на загривке, когда он понял, что это ни что иное, как заклинание. Не особо веря в магию, но в то же время стараясь не смотреть на Филлиалу и не слушать, что она шепчет, Гард повернулся к окну, и недолго думая, выпрыгнул, разбив стело. Морду и передние лапы изрезало острыми осколками, и упал кот прямяком на плитку, ему оставалось благодарить судьбу, что это была пусть твердая, но все же гладкая глинобитная плитка, а не, скажем, колючие плети растений из дворика «Красной розы», грозящие выколоть глаза шипами чуть ли не с девичий мизинец. Что поделать — сеймурианские розы хоть и неописуемо прекрасны, но также и еще более опасны.

Наскоро отряхнувшись от стекла, Гард поднялся. Голова кружилась, его мотало из стороны в сторону, он с трудом нашел в себе силы взглянуть в окно, из которого только что выпал. Там все еще маячила фигура с крыльями.

Филлиала растерялась — ей и в голову не пришло, что кот решится выпрыгнуть с высоты третьего этажа. Она прекрасно понимала, что звон разбитого стекла наверняка привлечет хозяев «Золотого клена», и им не понадобится много времени, чтобы обнаружить, какое окно разбито и что в номер пробрался чужой.

Поэтому прижимая к себе горячую шубу, трепещущую на ветру огненными язычками, Филлиала вскочила на подоконник, с трудом протиснулась сквозь оставшиеся в раме острые осколки, и спикировала вниз. Гард, наблюдавший за этой сценой, подпрыгнул, пытаясь схватить демоницу, но той достаточно была взмаха крыльев — и вот воровка уже в недосягаемости для него и ловит попутный поток под пушистыми облаками, держа курс на юг.

Гард печально проводил ее взглядом и сам поспешил скрыться, услышав шаркающие шаги приближавшегося корчевника.

Филлиала от волнения сделала петлю. Она поняла это, когда узрела под собой золотые поля пшеницы, приземистые садовые деревья с обклеванными фруктами, деревянные домишки с прогнившей соломенной крышей — это ведь никак не Ульмский лес, она слишком далеко взяла на юг.