Когда паломник прибывает на священное место, его встречает и сопровождает здесь местный священнослужитель («панда»). В обязанности паломника входит при этом обязательное купание или омовение, пожертвования и поклонение местным божествам.

В индуизме существует также своеобразный культ «духовного паломничества» («манасатиртха»), оценивающий некоторые тексты даже как наивысшую, наиболее достойную форму паломничества. В соответствии с этими представлениями, любые хождения, путешествия, купания и т. п. ничего не значат, если дух недостаточно «чист». Духовные моменты ценятся гораздо выше, чем телесные, физические. Следовательно, и паломничество можно совершить в своем внутреннем, духовном мире. В «Махабхарата» по этому поводу сказано: «Постоянно контролируя себя, надо в своем духовном «тиртха» погрузиться в воды истины, глубокие, ясные, чистые, омыть себя волнами самоконтроля. Кто познал истину, кто освободился от эгоизма, того можно назвать совершенным Тиртха»[182]. Таким образом, «тиртха» является также обозначением святого и праведника.

Святые мужи

Тот, кто отправляется в паломничество, несомненно столкнется со многими «религиозными фигурами». Среди них — брахманы-отшельники («самньясин»), полностью посвятившие себя задаче духовного спасения, а также «садхус» — прочие отшельники, которые ставят перед собой такие же цели, но происходят из различных других каст.

Самой высоко почитаемой персоной несомненно является «Гуру» — учитель. Любое жизненное искусство требует учителя. Гуру считается священной личностью, в котором представлено божественное начало; он позволяет своим ученикам непосредственно приобщиться к истине. В традиции «бхакти» вождь секты часто предстает как посланник Бога, который осуществляет руководство верующими на пути их духовных исканий.

Однако институт учителей может оказаться и деформирован (например, привилегиями и т. п.). Поэтому возникает стремление вести речь о «внутренних Гуру». Поэт Кабир говорит в этой связи, что единственное истинное откровение — это слово («шабда»), которое настоящий мастер-учитель («садгуру») находит в глубине своей души («антари») и высказывает. Такой Садгуру — это уже ничто иное, как сам Бог.

д) Жизнь по религии — «карман»

Индийское выражение «карман» обозначает любое действие. Теория взаимосвязей «карман» рассматривает все действия в религиозной перспективе; при этом «дхарма» и «сва-дхарма» (см. разделы 1и 2 этой главы) определяют действия и поступки людей в общественном контексте («джати») как «обязанность» и «долг», данные каждому от рождения.

В более ранних источниках термином «карман» определялись ритуальные действия. Со временем это понятие становится ядром этической теории значения человеческих дел и поступков. Каждое действие становится причиной последующих действий и само оно является результатом предыдущих действий и причин. «Карман» трактуется как то, что предопределено человеку совершить на своем веку, как его обусловленная причинно-следственной связью жизнь.

Однако «карман» предопределяет также возможности человека разорвать этот обусловленный круг, вырваться из «цикла возрождений», встать на другую ступень, избрать для себя новую, лучшую жизнь. Это возможно в случае правильных действий человека и исполнения им своих обязанностей и задач (в их кастовом определении). Эти задачи приобретают в таком контексте моральный смысл.

Правильные действия означают прежде всего следование традиции, предписаниям и заветам предшественников, уважение этих основ. Эти действия, даже если они исполняются чисто автоматически, показывают, что данный человек — действительный индус. Индус может быть отлучен за свои ошибки в социальной сфере («дхарма»), но не за свою веру. В индуизме, таким образом, речь может идти об ортопраксии, но не об ортодоксии. Случается, что в одной семье живут поклонники разных Богов, сторонники разных религиозных течений, это вполне допустимо, если люди следуют кастовым правилам.

И всё же не всё, что составляет сущность человека, подчиняется этому закону, поэтому говорится, что человек свое истинное «Я», свой «атман», носит в себе как вечное начало, возвышающееся над физическими законами и этическими правилами поведения. Именно оно делает человека способным освободиться от всех экзистенциональных ограничений и преодолеть мучительный цикл возрождения («самсара»).

Этика, в основе которой лежит такая позиция, не обобщает частности, но исходит из того, что каждый человек имеет цель открыть в себе самом божественную природу и испытать её (просто открыть и узнать — недостаточно, надо именно испытать на практике).

На уровне популярного восприятия «карман» имеет значение не столько для индивидуума, сколько для группы. Именно эта группа («джати») и её судьба, согласно религиозной мифологии, определяется поведением, опытом и образом действий. Особенно это касается тех «джати», которые отличаются характером профессиональной деятельности, например, ремесленников: такие «джати» должны иметь свой нормативный образец, они должны знать, как появилась их профессия, в чем смысл их деятельности, какой образ жизни и работы они должны вести в соответствии с этим.

Деревенская религиозная практика включает комбинации так называемых «волшебств», магии, разного рода предрассудков и религии, на которых люди строят свои взаимоотношения с божественными силами. Почти всё, что делается в обычной, повседневной деревенской жизни, делается или во имя определенного божества, или святого, или какой-то сверхъестественной силы, под их покровительством, с их помощью, к которой взывает человек. Крестьянин, например, расписывает свой трактор изображениями Богов, украшает его по утрам цветами, умасливает благовониями, чтобы можно было весь день успешно работать. Дети носят амулеты, которые должны предохранить их от дурного глаза. Люди постоянно живут в сознании, что рядом имеется нечто более сильное, чем они сами, нечто святое. Божества часто играют роль защитников; поэтому людям важно жить в гармонии с этими божествами.

Правильным поведением человек рассчитывает снискать милость божеств и избежать их гнева. Таким же образом он может защитить себя от влияния злых духов и злых людей, обладающих магической силой. Он верит не только в высшие божества, но и в создания более низкого ранга, к которым относятся феи, духи, гномы и т. п., вполне способные оказать свое влияние на жизнь. В этой связи знаток ритуалов, астролог (опять же брахман) оказывается в деревне самой важной фигурой, ибо через его знания можно достичь желанного мира и гармонии.

Величайшей заботой людей является стремление держаться подальше от неприятных событий, и они просят Богов помочь им в этом. Здесь не занимаются вопросами возрождения[183]. На деревенском уровне в Северной Индии распространены, к примеру, представления, что злые, дурные дела и поступки («папам карман») ведут в ад («нарака»), в то время как позитивные дела и заслуги («пуньям карман») ведут в божественное царство («девалока»). Вопрос возрождения («пунарджанман») в этой среде не имеет значения.

Один из наиболее интересных феноменов, который можно наблюдать в последние года в Индии, — это прогрессивная «деконтекстуализация» религиозных и общественных явлений. Еще до недавнего времени предопределенная религией общественная жизнь была строго вписана в определенный социальный контекст и укоренена в местных традициях. Ход модернизации направлен на освобождение от этого контекста.

а) Религия и политика

Традиционная сельская организация искала социальную справедливость не в равенстве, а в регулируемых различиях иерархических систем, взаимно дополняющих друг друга. Приход к власти демократического правительства и демократизация всей страны положили начало разрушению системы «джати»[184]. Тем не менее воспитанное этой системой сознание сохраняется, остается главным элементом, определяющим религиозно-социальную идентичность членов общества. «Джати» предполагает солидарность членов узкой группы, защищающих свои интересы в отношениях с другими группировками. Это происходит в рамках отношений, в которых конкуренция, соревнование значат уже больше, чем взаимное дополнение, а следовательно ведут к конфликтам и напряженности. Можно сказать, что «джати» вовсе не исчезли, напротив, они стали очень активны, превратившись в основной мотор нынешних общественных изменений.