В последние десятилетия число приверженцев религии Бахай резко увеличилось, что не в последнюю роль связано с её миротворческой программой и деятельностью. Если в 50-х годах 20 века в мире насчитывалось около 200 000 бахаистов, которые жили, главным образом, в Иране, то в итоге более чем тридцатилетней успешной миссионерской деятельности в Западной Европе и США это число значительно увеличилось. С концом коммунистической эры, при господстве которой деятельность активистов религии Бахай во многих случаях находилась под запретом[116], в восточно-европейских странах также появились теперь уже многочисленные центры, распространяющие основы этой религии и привлекающие к себе верующих.

Значительные успехи миссионерская деятельность Бахай имеет также в странах третьего мира (в Боливии, в Бразилии, в Африке, в Индии, в тихоокеанском бассейне), так что о религии Бахай не без оснований иногда говорят как о «религии третьего мира». В то же время в исламских странах миссионерская деятельность пропагандистов веры Бахай запрещена, и даже в таких относительно либеральных государствах, как Египет и Индонезия в 1960–1972 годах за распространение бахаизма полагались различные штрафы и наказания. И хотя по своему содержанию религия Бахай, казалось бы, близко примыкает к шиитскому исламу и сами её идеологи и пропагандисты представляют своих основателей — Баба и Баха Улла — как провозвестников откровения, начало которому было положено пророчествами Мухаммеда, исламская администрация видит в них отступников от веры. Сегодня в мире насчитывается около 5,5 миллионов последователей религии Бахай, из которых, как следует из статистических данных М. Гуттера[117], около 40 % живут в Индии и около 20 % на Африканском континенте. В западных странах насчитывается около 250 000 бахаистов.

а) Вера в единого Бога

Четыре провозвестника религии Бахай и те периоды времени, те эпохи, которые находятся как бы под знаком их имен, могут быть представлены в то же время как четыре последовательных ступени, друг от друга довольно четко отделенные: первая, или подготовительная ступень связана с откровением Баба, за ней следует откровение Баха Улла (которое иногда определяют как «откровение близнеца»), что же касается той спиритуалистской интерпретации учения, которую дает Шоги Эффенди, то её следует рассматривать как продолжение и дополнение харизмы его деда Абдула Баха, по крайней мере в вопросах организации.

Тем не менее именно в теологии основателей это религии поражает удивительная согласованность. Так, Баха Улла не только солидарен с Баба в вопросах строгого (исламского) монотеизма, но фактически принимает все его представление о Боге. Для них обоих единство (тавхид) и единственность (тафрид) Бога становятся важнейшими, определяющими признаками Бога. В этом они разделяют монотеистическое учение ислама, для которого характерно воззвание 112-й суры Корана: «Скажи, он единый Бог, вечный Бог… и никто не сравнится с ним». В этом духе сделана подборка характерных цитат и высказываний из сочинений Баха Улла в составленном в духе торжественного гимна сочинении Шоги Эффенди «Сбор колосьев»: «Воистину Он един и неделим, един в своей сущности, един во всех своих свойствах. И все перед ним ничто — перед сияющим откровением одного только его имени, перед глубочайшим смыслом его Божественной сущности, всё ничтожно рядом с Ним»[118]. Или: «Рассматривай истинного Бога как Единого Бога, который отличается от всех творений и несоизмерим с ними. Вся земная юдоль отражает его Божественное сияние, в то время как Сам Он не зависит от своих творений и возвышается над ними»[119]. «Он вечно присутствует здесь, и нет ему равных, и никто не является его спутником и не смеет быть когда-либо его спутником. Ни одно имя не сравнимо с Его именем. Ничье перо не в силах описать Его сущность, ни один язык не может рассказать о Его Божественности. И вовеки Он возвышается над всем, кроме' Него Самого, в неизмеримой высоте»[120]. Он — «deus absconditus».

Бог — первопричина всего сущего, абсолют, совершенно трансцендентное начало, и Бог по сути непознаваем. «Различие ступеней (на которых находятся Бог и человек) предопределяет невозможность познания Бога, ибо стоящий на более низкой ступени не может понять того, кто находится выше. Разве может сотворенная Богом действительность постичь сущность своего Творца? Познание Бога означает лишь понимание и узнавание Его свойств, но не Его сущности»[121].

Но из своего укрытия Бог выходит на свет, когда Он произносит свое животворящее слово и из подготовленной уже материи создает бытие и дает ему возможность дальнейшего развития. «Каждое слово, произнесенное Богом, имеет такую силу, что оно может дать новую жизнь любому человеческому существу… Все чудеса, которые вы видите в этом мире, — взывает Баха Улла, — это воплощение в жизнь Его высшей, Божественной воли… Едва прозвучит сияющее, лучезарное слово, во всём, что живо и создано Им, проявятся силы, вызывающие к жизни те средства и инструменты, которыми создаются эти чудеса и художества… И наступит день, когда и вы узреете такое, о чем до сих пор и не слышали. И каждая буква слова, каждый звук, слетающий с Его уст, каждое Его слово становятся перво-буквой, перво-звуком, перво-словом, глубочайшим источником божественного откровения… Да благословен тот, кто может постичь эту истину»[122].

Отношение Бога к миру определяется через эманацию: все творения происходят от Бога. «Происхождение через эманацию, — утверждает Абдул Баха в своей рукописи «Ответы на вопросы»[123], - подобно действию, которое зависит от действующего, подобно тексту, который создается пишущим. Рукопись происходит от того, кто её пишет, речь — от того, кто её произносит, это и есть эманация, и таким же образом человеческий дух происходит от Бога». Но «это не значит, что он отделяется, как частица Бога, ибо ни одна частица не может быть отделена от Божественной целостности и сущности, чтобы перейти таким образом в человеческое тело. Нет, этот дух появляется в человеческом теле так же, как появляется речь, исходящая от говорящего, но ничего от него не отщепляющая. Происхождение через манифестацию подобно происхождению дерева из древесного семени или возникновению цветка из цветочного семечка, и само это семя приобретает потом форму стебля, ветвей, листьев, цветов…».

Теология Бахай пользуется аргументами неоплатонистической философии для разъяснения идеи божественной эманации. С другой стороны, она придает особое значение утверждению, что в процессе эманации божественная сущность не подвергается никаким изменениям. Этот факт объясняет, почему теология Бахай не может считаться теологией сотворения мира в собственном смысле этого слова. Творение вечно, как сам Бог, и то, что он сотворил, не может быть сделанным из ничего: «Представить себе такое время, когда, вообще, не было ничего сотворенного, — это значит богохульствовать. Из полного небытия не может произойти никакое бытие. И если бы не было творений, то и не наступила бы никакая жизнь, не оформилась бы никакая реальность… Поэтому божественное творение вечно, ему нет ни начала, ни конца, и поэтому весь мир является бытием, у которого нет ни начала ни конца»[124].

Сотворение мира происходило, следовательно, таким образом: связав отдельные элементы, Бог дал им различные формы своих творений. Жизнь на Земле существовала, однако, не с самого начала, а развивалась, проходя различные ступени. Существует пять ступеней развития духа: это дух растения (его символ — рост), дух животного (его символ — ощущение), дух человека (его символ — интеллект), дух веры и познания высшей действительности, и наконец, Святой дух как посредник между Богом и его творениями, который заявляет о себе в образе пророков. И каждая низшая ступень — ничто по сравнению с высшей: по сравнению с бытием Бога бытие его творений — это «мадум» — Ничто, небытие[125].