После смерти Баба по всей стране начались преследования его сторонников. В 1849–1850 годах свыше двадцати тысяч его сторонников были убиты. Когда их вели на смерть и мучения, они танцевали и пели стихотворение мученика-суфия Аль-Халлажа (умер в 922 г.): «Пришли мы от Бога и возвращаемся к нему».

Останки Бабы были похоронены в Персии и долгие годы оставались там, пока не нашли в 1909 году своего окончательного пристанища в Центральном святилище на горе Кармель в Хайфе. Что же касается жестоких преследований сторонников и последователей Баба — бабидов, то они только укрепили новое религиозное движение. «Религия Махди"[99]стала претендовать на то, чтобы стать высшим выражением и завершением всех религий мира.

Дальнейшая история бахаизма связана с двумя именами. Это Мирза Хусейн Али из Нура (родился 12 ноября 1817 года в Тегеране) и его сводный брат Мирза Яхъя (родился в 1830 году). Оба они были людьми очень разными, не похожими друг на друга. Первый обладал чрезвычайной энергией и решительностью, второй был склонен к медитациям, размышлениям, прославился своей любовью к музыке. Мирза Яхъя, который носил титул «Субхи-Азал», что означает на фарси «Утро вечности», был тесно связан с самим Баба и согласно воле последнего должен был интерпретировать его сочинения и, таким образом, выступать непосредственно в роли его наследника, можно сказать, быть его поверенным вплоть до выступлений в качестве «того, через кого Бог посылает свое откровение». Мирза Хусейн Али, напротив, лично никогда не встречался с Баба, он вел с ним только интенсивную переписку. Оба брата со временем испили полную чашу преследований и изгнаний. И Багдад, и Эдирне (Адрианополь) стали местами их ссылки. Старший брат жил, как можно предположить, не долее, чем до 1866/67 года; известно во всяком случае, что в тегеранской тюрьме Мирза Хусейн Али получил «божественное послание», которое обосновывало отныне его претензии на абсолютную роль в новой религии и им самим позднее было рассказано следующими словами: «Однажды ночью во сне я услышал, как со всех сторон звучат и доносятся до меня следующие речи: «Воистину, мы сделаем Тебя непобедимым, и силой наполнится Твое перо. Уже скоро явит Господь Бог все земные сокровища и разбудит людей, которые станут Твоими помощниками, и все узнают Тебя и имя Твое»[100]. Мирза Хусейн Али расстался со своим братом и 21 апреля 1863 года в Ридванском саду в пригороде Багдада основал небольшой кружок юношей-бабидов, которым он объявил так называемый «универсальный Манифест Бога», якобы завещанный и самим Баба, и всеми пророками прошлого.

В этом Манифесте, как следует из «Биографии» Шоги Эффенди[101], говорилось: «Божественная весна наступила… Утренняя звезда блаженства сияет на горизонте Нашего Имени… Наступил тот день, когда весь мир провозгласит невиданное: Ты священная, земля, ставшая опорой Бога и созданная для этого… Скажи: это Он явил нам спрятанный и укрытый прежде от глаз драгоценный камень… Так воспрянь же духом и объяви всему сущему на земле, что Он, самый Милосердный, направляет свои шаги к Ридвану («ридван» — на фарси означает «рай»). Так пусть же люди направятся к этому саду блаженства, которое создал Бог у трона своего рая…». Далее следует описание экстаза, который охватит всех присутствующих: «Верующие и неверующие одинаково заливались слезами. Высокие начальники и знатные люди оцепенели от изумления. Невозможно описать глубину всеобщего волнения, и не было человека, кого бы оно миновало»[102].

Вполне возможно, что Мирза Хусейн Али своим «Откровением в Ридванском саду», выдержанном в высоком стиле, уже взял на себя тот сан «Баха Улла», «Блеск Божий»[103], который дал имя новой религии; по другим данным, это случилось в Эдирне при окончательном прощании и разрыве с его братом[104]. Вместе с новым титулом основателя и его последователи стали называться «аль-и-Баха». «Баха-и», «люди Божьего блеска». Те же, кто считали себя последователями «Субхи-Азала», «азалидами», были убеждены, что именно они являются правоверными религии Баба — бабидами. Но в истории религии им не пришлось сыграть значительной роли. Они продолжали ждать прихода предсказанного Махди, уже не оказывая значительного вляния на общественную мысль. Сторонники Бахай рассматривали их теперь как националистическую группу, сохранявшую верность иранскому государству. Другими словами, с появлением «Баха Улла» начался второй этап в изменчивой истории бахаизма.

Сам Баха Улла считал себя продолжателем, хранителем религии бабидов и в то же время венцом, завершающим их дело, окончившееся по прошествии девятнадцати (!) лет. В личной судьбе Баха Улла было немало параллелей с историей жизни Баба, в связи с чем в бахаистских кругах нередко говорят о «религии близнецов» — Баба и Баха Улла. Впрочем, мученической смерти Баха Улла, видимо, избежал, более того, в период своей ссылки в Акке, он дождался значительного облегчения своей участи, ему был предоставлен дом, где он мог принимать паломников и, главным образом, заниматься своей интенсивной литературной деятельностью — сочинением молитв, комментариев к Корану, а также вести свою огромную корреспонденцию. Здесь он имел возможность завершить в 1873 году свою «Китаб-аль-Акдас» (на фарси «Китаб-и-Акдас»), «Книгу законов», или «Священнейшую книгу», которая была собранием этических и государственно-правовых норм и установок и должна была служить общинам верующих в качестве основного изложения учения о мировом порядке, мире, согласии и единстве человечества. Эта книга считается главным звеном, ядром новой религии и почитается как «материнская книга» («уммаль-китаб»), её называют также просто «Книга» («аль-китаб»). Она занимает в религии Бахай такое же место, как Коран в исламе. Она определяет теологические положения, линии практического поведения верующих, дает предписания, касающиеся поста, личной гигиены, а также выявляет культовые аспекты, устанавливает праздники и дни отдыха, в общем, содержит основы религии Бахай. В параграфе 99 эта Книга дает указание на масштаб, который должен служить общей единицей измерения. В параграфе 168 утверждается, что все книги и манускрипты, существующие в мире, бессмысленны и бесполезны без самой этой Книги — «Китаб-аль-Акдас»[105]. К сожалению, до сих пор существует только один единственный перевод с арабского на английский язык этой Книги, который увидел свет к столетию со дня смерти Баха Улла (1992). Немецкое издание находится в процессе подготовки[106].

Ко времени пребывания Баха Улла в Акке относятся также его знаменитые послания, в частности, «Послание королям и властителям мира» (Наполеону III, царю Александру II, королеве Англии Виктории, кайзеру Вильгельму I, персидскому шаху и другим) и «Воззвание к религиозным руководителям мира» (к Папе Пию IX, к духовенству и верующим различных религий). Им Баха Улла представляется как предсказанный пророк: «О христиане, вам уже давно было дано откровение о Моем приходе, а вы Меня не узнали… И вы по-прежнему не признаете Меня, не взываете ко мне, хотя вы сами звали Меня и ждали Моего прихода, но не понимаете теперь, что Я — это тот, кого вы ждали… Но рассеется туман, и вы обратитесь к Моему имени и придете в Мое царство. Так повелевает вам Тот, кто желает вам вечной жизни… Воистину сказал он (Иисус): Следуйте за мной и похвалены будете. Сегодня Мы говорим вам: следуйте за Мной, и Мы сделаем вас жизнедарителями человечества»[107]. Здесь ясно прослеживается стремление Баха Улла сравнить, сопоставить себя с Иисусом из Назарета, в то же время нарастает его желание поставить себя выше Иисуса, представить себя как того, кто завершил, довел до конца его дело, стал венцом его миссии.