В качестве непревзойденного мастера человеческих типажей (в том числе и патологических) следует признать великого русского писателя Н. В. Гоголя, которого принято считать «широким гением» — в противоположность «глубокому гению» Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. Трудно обозреть многоликую, пространную галерею характеров, столь блистательно начертанную одним художником слова, какой в мировой литературе не было ни до него, ни после. Без всякого преувеличения правомерно утверждение, что в области литературы он занимает такое же место, которое в области ботаники принадлежит знаменитому систематику растений Карлу Линнею. О том, что описанные характеры «подсмотрены» из окружающей жизни, сказано самим автором: «Я никогда не создавал ничего в воображении… У меня только то и выходило хорошо, что взято было мной из действительности».

Давайте хотя бы выборочно рассмотрим три обобщенных портрета из многочисленной шеренги героев поэмы «Мертвые души». Вот синтетический образ «чувствительного небокоптителя» Манилова с его бессознательной кротостью и робостью, утрированной предупредительностью и деликатностью, которые подчеркиваются основной чертой его характера — безудержной и непродуктивной мечтательностью; за ней не чувствуется ни малейшего желания действовать и добиваться: это бесцельная игра праздного, дремлющего ума, который рисует не только утопические, но и вообще никому не нужные и совершенно бессмысленные перспективы. На другом конце этой шеренги стоит энергичная, деятельная натура Ноздрева, готового «ехать куда угодно, хоть на край света, войти в какое хотите предприятие, менять все что ни есть на все что хотите»; это создает эффект какой-то «неугомонной юркости и бойкости характера» и т. п. А в центре этой замечательной галереи характеров — медлительная, лениво-рассудительная фигура Собакевича; это еще один синтетический художественный образ в творчестве Гоголя — с чертами чудовищной громоздкости, неуклюжей дородности, туповатой прижимистости, характеризующейся отрывистой и грубой речью, трезвым реализмом, стоящим на почве фактов и грубого расчета.

Три группы характеров, изображенных Н. В. Гоголем, дают великолепное, исчерпывающее обобщение «небокоптительства» — чувствительного, активного, рассудительного. Создавая образы Манилова, Ноздрева и Собакевича, писатель показал, во что обращаются чувства, воля и разум в условиях праздного и ненужного существования.

В одном из лучших произведений великого психолога человеческой души Ф. М. Достоевского — романе «Братья Карамазовы» представлена история семьи, каждый из членов которой проявляет черты психопатичности. Не вдаваясь в подробные характеристики всех героев романа, остановимся вкратце на типологическом анализе Карамазова-старшего. Федор Павлович, глава семьи, уже с детства отличался патологическими особенностями характера («ничтожный мозгляк»); в дальнейшем причудливое переплетение наследственной отягощенности и бесконтрольного воспитания способствовало развитию бестолкового и развратного сумасброда, лишенного всякого самолюбия в сознания человеческого достоинства, привыкшего рисоваться своим цинизмом и шутовством, с умом, настроенным исключительно на злую шутку. Старческий возраст оказал большое влияние на усиление прежних качеств характера, способствовал развитию подозрительности и постоянного опасения ущерба своим интересам со стороны других, повышению эротизма и похотливых влечений.

При всем красочном многостороннем описании различных болезненных проявлений характера, которое мы встречаем в художественной литературе первой половины прошлого века, в тот период еще не нашлось научного определения этих своеобразных «уродств личности»; термин «психопатия» как бы витал в воздухе, ожидая, кто первый произнесет его и наполнит клиническим содержанием.

Выделение психопатий в самостоятельную форму патологии характера относится к 80-м годам XIX в. и вызвано в основном потребностями судебной практики[15]. Реформа российского судопроизводства способствовала широкому привлечению талантливых журналистов и репортеров уголовных хроник к освещению судебных процессов и быстрому распространению понятия «психопатия». В 1881 г. великий русский психиатр С. С. Корсаков, выступая в судебных заседаниях по делу Прасковьи Качко, убившей на студенческой вечеринке своего возлюбленного, определил ее состояние как «психопатическое». В 1884 г. петербургский психиатр И. М. Балипский по делу Семеновой дал заключение, что она не обнаруживает признаков психоза, но и не является здоровой. В широких журналистских кругах, оживленно отражавших этот судебный процесс, она была названа «первой всероссийской психопаткой»; позднее писатель В. Г. Короленко проследил жизненную судьбу Семеновой, описав ее поведение при личной встрече через несколько лет после суда.

Быстрое распространение термина «психопатия», обязанное журналистам и судебным деятелям, способствовало весьма успешному научному анализу психопатических состояний. Уже вскоре появились литературные произведения на данную тему. В 1885 г. Н. С. Лесков опубликовал в февральском и мартовском номерах журнала «Новь» рассказ «Старинные психопаты»: его герой — малороссийский помещик Степан Иванович Вишневский — самодур и развратник; его жена подыскивала ему юных наложниц и была вполне счастливой в роли сводницы. Писатель заканчивает повествование следующим замечанием: «Передавая эти сказания в сборе отрывочных сведений из нескольких уст, я не стану стараться выяснить личность Степаниды Васильевны Вишневской каким-нибудь более точным определением. Думаю лишь, что по нынешним временам это подходило бы к тому, что называют „психопатией“».

Особенно содействовали введению этого термина в обиходный язык произведения А. П. Чехова. В 1885 г. в «Петербургской газете» публикуется его рассказ «Психопаты»: его персонажи — титулярный советник Семен Алексеевич Нянин и сын Гриша — «трусы, малодушны и мистичны». Старик Нянин «от природы мнительный, трусливый и забитый», а его сын, обладая теми же свойствами характера, склонен помимо того к многословию, примитивному фантазерству и бахвальству. В рассказе «Отрава» доктор Клябов называет психопатом Лысова, которому присущи неустойчивость взглядов, эгоцентризм, смесь легковерия с подозрительностью, склонность к беспочвенному фантазерству и эмоциональная несдержанность. В рассказе «На даче» психопаткой названа женщина — автор анонимной любовной записки; адресат говорит о ней как о «шальной», «непутевой», «эксцентричной». Один из героев рассказа «От нечего делать» Николай Андреевич Капитонов отзывается о своей жене: «Бальзаковская барыня и психопатка… дрянная, скверная бабенка», склонная к лживости, изображающая из себя «страдалицу».

В том же значении, всегда психиатрически вполне квалифицированно, употребляет А. П. Чехов термин «психопат» и «психопатка» во многих других рассказах («Жена», «Мститель», «Поцелуй»). Психопаткой названа и героиня рассказа «Тина» — распущенная, лживая, эксцентричная и наглая особа. Князь Сергей Иванович — герой рассказа «Пустой случай» — считает себя психопатом, обнаруживая в себе малодушие, трусость, неумение отстаивать свои интересы, бороться за свои права. Весьма тонкое понимание душевного склада психопатических натур мы находим в «Записных книжках» писателя:

Последнее замечание нашло применение в выделении клинических признаков, разграничивающих нормальную и психопатическую личность. На этом примере явственно обнаруживается, как «правдиво отражающее искусство может способствовать развитию науки» (О. В. Кербиков).

В ряду выдающихся русских и советских писателей, великолепных знатоков человеческой характерологии, одно из первых мест принадлежит видному писателю, известному режиссеру и замечательному актеру Василию Макаровичу Шукшину. Блестящим метеором ворвался он в советскую литературу, оставив в ней за короткий период творчества (немногим более 10 лет) яркий след, познакомив нас с новыми, дотоле почти безызвестными героями, сразу же горячо полюбившимися своей искренностью и человечностью. Все они — при внешней простоте, — безусловно, незаурядные натуры, открывающиеся читателю неожиданными гранями, непредсказуемостью мыслей и поступков. И клиническом плане они воплощают «во плоти и крови» многообразие различных вариантов акцентуированных, препсихопатических и психопатических характеров (кстати, один из рассказов так и озаглавлен — «Психопат»).