Собственно старческий возраст характеризуется постепенным сужением круга интересов и уменьшением творческих способностей. Психологически личность настраивается на анализ прожитых лет и подведение итогов своей жизни (недаром говорят о «времени сбора урожая», «времени собирать камни»). Человек, проживший долгую, продуктивную жизнь, как бы подводит черту под сделанным: отсюда нередко формируется состояние неудовлетворенности, сожаления из-за нереализованных планов и задумок.

Иногда развиваются специфические для этого возрастного периода психологические реакции: боязнь «не дотянуть до пенсии», опасение грядущих болезней (боязнь физической немощи), чувство одиночества и покинутости, ненужности детям, внукам и близким, страх материального недостатка. Вспомним высказывания И. П. Павлова: «Стоит выйти в отставку и тем нарушить свой жизненный стереотип, как организм становится несостоятельным». А вот мнение французского ученого Ж. Хюэ: «Независимо от возраста человек должен быть всегда занят». При соблюдении этого условия старость оказывается периодом высоких творческих способностей. Известно, что Микеланджело и в возрасте свыше 80 лет создавал величайшие шедевры искусства. И. В. Гете закончил работать над «Фаустом» в 82 года, Л. Н. Толстой написал роман «Воскресенье», когда ему было за 70. И. П. Павлов и в глубокой старости продолжал успешную научную деятельность.

Среди старческих изменений психики в первую очередь обращает на себя внимание перестройка мышления. Оно становится более инертным, малоподвижным, со склонностью застревать на деталях, мелочах. Весьма характерна ригидность, вязкость мыслительных процессов, их консерватизм: пожилые люди весьма неохотно воспринимают новаторские идеи, усматривая в них опасность своему сложившемуся укладу жизни, отсюда — различные конфликты, сутяжные проявления, депрессия. Любая перестройка жизненного стереотипа (иногда даже в благоприятную для индивида сторону) воспринимается болезненно. Вместе с тем старость — это пора житейской мудрости, когда человек «все постиг», «всего насмотрелся», тонко оценивает пружины человеческого поведения, становясь неплохим психологом.

Примечательны сдвиги в характерологическом облике. Эмоции становятся более блеклыми, тусклыми, палитра чувств меркнет, спектр реагирования на происходящее сужается. Типичен старческий эгоцентризм: подчеркнутая забота о своем благополучии, питании, здоровье; иногда говорят о своеобразном повороте в мировоззрении — от коперниковской системы к птолемеевской. Однако и здесь могут быть различные нюансы, зависящие от индивидуальных особенностей стареющего человека. Вспомним превосходные строки Ф. И. Тютчева, пережившего в пожилом возрасте длительную, пламенную страсть к горячо любившей его Денисьевой:

Некоторые философы и поэты подчеркивают как положительную сторону пожилого возраста преодоление сложных душевных конфликтов, наступление покоя и умиротворения. Страсти охлаждаются, ярость и гнев обузданы, спокойствие и бескорыстие придают высказываемым советам огромную нравственную силу, которая притягивает к себе молодых. Практическая смекалка неграмотного старика, накопленный им опыт жизни возвышают его над окружающими.

Далеко не всегда старость дает нам болезненные, патологические сдвиги. Мы знаем много стариков добродушных, благожелательных, примиренных с жизнью, хотя и теряющих остроту чувств и ума, но сохраняющих живую искру в душе. Бернард Шоу в беседе о старости подчеркнул: «Нет старости для людей с живой душой и разумом, вбирающих жизнь всеми пятью чувствами. Старым можно быть и в молодости, но можно прожить долгую жизнь, так и не познав ее. Человек часто умирает раньше, нежели исчерпал все свои духовные и умственные силы. И если молодость — стихия страстей и эмоций, то старость — стихия мысли, творчества, разума».

Да, старость — это не только опыт и знание, это — умение использовать свои душевные ресурсы на пользу себе, окружающим людям и обществу в целом. Задача большой социальной важности — продлить возможности трудовой и общественной деятельности пожилых людей, чтобы старость для них была в радость.

Ребенок и взрослый… Какими должны быть отношения между ними? Как содействовать последовательному и гармоничному развитию будущего гражданина общества? Эти вопросы всегда волнуют человечество. Каких бы высот ни достигала наука, есть сфера, в которой человек будет ощущать себя первооткрывателем, постоянно испытывать неосведомленность — это искусство воспитания ребенка. Я подчеркиваю это слово — искусство. А ведь нередко весь процесс формирования ребенка пускается воспитателями на самотек, осуществляется кустарным способом, не подозревая при этом, какие «мины замедленного действия» закладываются в психике воспитуемого.

Однако и при наличии определенной системы воспитания возникает вопрос, в какой мере она оправдана, а в какой — заслуживает порицания или коррекции. Возьмем в качестве примера два возможных варианта воспитательного подхода, так блестяще отображенного Марком Твеном в «Приключениях Тома Сойера». Если поставить задачу вырастить Сида Сойера, чинного, аккуратного и благовоспитанного паренька, взращивайте его в обществе чопорности и послушания, утрированной набожности и самолюбования. А если поощрять озорство, бурную фантазию, бойцовские качества, чувство товарищеской выручки и поддержки, может вырасти неугомонный и симпатичный Том Сойер. Одно несомненно — решающее значение в воспитательном процессе имеет сила примера (родителей, друзей, педагогов, сослуживцев и др.).

Поразительно, как причудливо переплетаются в судьбе растущего ребенка влияние семьи, школы, уличной компании, окружающей среды. Упомянув «улицу», не хочу пугать ею взрослых воспитателей. Дети получают в кругу сверстников, на улице очень много нужных, необходимых качеств: умение общаться, дружить, переносить физическую боль (царапины, ушибы, «синяки и шишки»), постоять за себя, не хныкать из-за пустяков, добиваться уважения со стороны себе подобных.

Ранее мы уже отмечали, как многообразны и взаимосвязаны черты характера у формирующейся личности: с одной стороны, наследственные (генетические) воздействия, с другой — средовые, микросоциальные факторы. Какие же рычаги надо пустить в ход, к каким средствам прибегнуть, чтобы содействовать планомерному процессу становления гармоничной личности?

Как видим, вопросов много. И все они заставляют вернуться к исходной точке становления личности — к семье, первичной ячейке общества.

Личность в своем развитии преодолевает ряд этапов — рождается, растет, утверждает себя в жизни, стареет и умирает. В ней живут и зреют как бы два начала: дремуче-мрачное, эгоистическое, восходящее своими корнями к инстинктам, и альтруистическое, чисто социальное, направленное положительным полюсом на общество, на людей, дающее образцы беспредельного самопожертвования. Чем больше разрастается первое начало, тем беднее в социальном отношении становится человек, тем прочнее пребывает он во власти низменных чувств.