Представим себе: мчится поезд мимо березовой рощи, а в каждом из вагонов стоит человек и глядит на эту рощу, проносящуюся мимо окон вагонов. Допустим, военный подумает: «А пройдет ли сквозь эту рощу танковое подразделение?» Бизнесмен задумается: «Сколько бы это стоило, если все это срубить, распилить и продать?» Грибник представит, какие там грибы растут и сколько можно их насобирать, если пойти с кошелкой. То есть наш образ жизни формирует наш внутренний мир и наш взгляд на окружающие вещи. Мы смотрим на мир изнутри своего мировоззрения – это непреложный закон, это всегда так.
Наш образ жизни формирует наш внутренний мир и наш взгляд на окружающие вещи. Мы смотрим на мир изнутри своего мировоззрения – это непреложный закон.
Человек глядит на мир из зарешеченного окна своей сердечной тюрьмы – из того внутреннего тесного мирка, который сформирован в его сердце. И задача наша – выйти за пределы этой тюрьмы, разрушить ее стены – выйти на свет Божий из тесного мира наших привычных ассоциаций. И даже глядя на вещи грешные, соблазнительные, на вещи, ведущие к греху, зовущие к нему, мы можем, если постараемся, если Бог благословит, переходить к предметам высоким, священным. И подобно этому человеку – святому Нонну, епископу Илиопольскому, о котором вспоминает Иоанн Лествичник, мы можем со временем, даже глядя на грех, грехом не уязвляться.
Нас убивает блуд
Блуд – это широкое понятие. Блуд – от слова «блуждать», когда человек не нашел себя, он дрейфует, как «Летучий голландец»[69], как корабль без руля и без ветрил.
Женщина или мужчина, которые туда-сюда кочуют по постелям, развращают себя, приобретая некий «тонкий вкус» к удовольствиям. Они начинают блудить уже в более изощренной форме, и там, дальше, дна уже нет. Именно из-за чрезмерности блуда потом возникают всякие фокусы по части «тонких удовольствий», а там и грубых страстей: содомии и других сатанинских вещей.
Так что блуд – это общая развращенность человека, начинающаяся с развращения глаз, ушей, мыслей. Язык здесь играет очень важную роль: болтает всякое ненужное и отравляет всю жизнь. А потом это переходит уже к практике – в область половой сферы. Вот все, что связано с нечистотой – это все называется блудом.
Блудником может назвать себя всякий человек, имеющий совесть, потому что он блудит то мыслями, то глазами. А прелюбодеями называть себя должны те, которые нарушают супружескую верность.
А прелюбодеяние – это узкий грех, который заключается в нарушении супружеской верности. То есть прелюбодеяние – это грех женатых людей. Это перенасыщение жизни вот этими сластями, когда у тебя есть то, что нужно – то что Бог тебе подарил, – а тебе этого мало, и ты перенасыщаешь свою жизнь удовольствиями в запретных рамках, нарушаешь супружескую верность. Вот отличие блуда от прелюбодеяния. Блудником может назвать себя всякий человек, имеющий совесть, потому что он блудит то мыслями, то глазами. А прелюбодеями называть себя должны те, которые нарушают супружескую верность.
* * *
В Библии пятая глава в книге пророка Исаии – это песня возлюбленного о винограднике его: У Возлюбленного моего был виноградник на вершине утучненной горы (Ис. 5:1). Потом, если помните, Христос в притчах постоянно говорит о винограднике – о том, как некий домовитый человек имел виноградник, и оплотом его оградил, и ископал в нем точило, и отдал его делателям и так далее[70]. То есть виноград – это священное растение, это символ. Виноградник есть образ Царства Божьего, образ Церкви Христовой.
В книге «Песнь песней Соломона» (книга в Священном Писании), что интересно, ни разу не упоминается имя Божие. Ни разу не говорится: «Господь», или «Бог», или «Элохим», или «Яхве» – ни разу. И некоторые думали: «Зачем этот текст ставить в Библию?» А мудрые сказали, что дарование этой книги равно выходу из Египта. Это величайшая книга. И действительно, это символическая книга, описывающая сердечные отношения души и Бога, Церкви и Бога, Человека и Богоматери, Христа и Богоматери, то есть это книга, полная мистики.
Вот, в этой книге возлюбленная и возлюбленный встречаются в винограднике. Они друг друга не видят – только голос слышат. И вот, они между этих листьев цветущего виноградника ищут друг друга и радуются, предвкушая сладкую встречу.
Святой Игнатий Брянчанинов говорит, например, что Библия есть виноградник. В ней человек читает слова Божии и как бы между листьев слышит голос любимого Бога. И они словно ищут друг друга: Бог – человека, а человек – Бога. И в этом винограднике божественных слов, рано или поздно, совершается такая божественная встреча.
Вот, на месте погребения Христова был виноградник, и там первой Его увидела женщина – Мария Магдалина, когда говорит: «Забрали Господа моего, и не знаю, где положили Его»[71]. Потом, когда Господь назвал ее по имени, как Свою овечку: «Мария», – она услышала родной голос и бросилась в ноги Ему. Почему Христос явился в винограднике женщине первой? Рай – это сад. И виноград – одно из святых растений святого сада. Когда-то в раю первого Адама видели женские глаза. Первые человеческие глаза, которые видели не согрешившего святого Адама – это были глаза женщины, глаза жены. И нужно было, чтобы новый Адам – Христос – воскрес в винограднике, и чтобы глаза женщины увидели Его, чтобы исправилось древнее грехопадение и как бы повторилось то, что когда-то потерялось в раю.
А что было потом, после этого, в винограднике, на котором сейчас храм стоит? Я уверен, что многие из вас бывали там, на этом святом месте, возле Святого Гроба – Кувуклии. Вы приходили к этому святому месту – может быть, на Пасху, может быть, в другие дни. Сразу вам замечу, что лучше вы от этого вряд ли стали, потому что многие святые не бывали там и тем не менее достигли великой высоты. Серафим Саровский не был в Иерусалиме, и на Афоне не был. Сергий Радонежский не был Иерусалиме, и на Афоне не был. Тихон Задонский не был в Иерусалиме, и на Афоне не был… Можно бесконечно перечислять святых людей, которые не были в Иерусалиме, и на Афоне не были, и вообще «нигде не были», однако вошли в великую славу. А многие наши современники, соотечественники, да и мы с вами тоже, возможно, были на Афоне, были в Иерусалиме – и пока что толку от этого нет. Поэтому если кто и был, не хвались, и кто не был, не печалься, потому что здесь вам и Афон, и Иерусалим – там, где Божия служба служится, там, где Христос воспевается, там, где Дух Святой преподается человеку верующему, – там вам все святыни, и больше ничего другого вам не надо.
Здесь вам и Афон, и Иерусалим – там, где Божия служба служится, там, где Христос воспевается, там, где Дух Святой преподается человеку верующему, – там вам все святыни, и больше ничего другого вам не надо.
В Иерусалиме, где сегодня храм, а раньше был виноградник, потом был пустырь и свалка. Там был воздвигнут храм Венеры. Вот еще такой был поворот событий при разрушении Иерусалима Титом Веспасианом. По предсказанию Христову[72], Иерусалим превратился в груду развалин. Сам император ходил по развалинам Иерусалима, по лужам крови хлюпал и говорил: «Это не я», то есть: «Это некая Божия кара, я не хотел этого». Иерусалим был начисто разрушен, и потом под страхом смерти евреям было запрещено там селиться. Правда, они там жили, и живут до сегодняшнего дня, и никогда не прерывалось преемство жизни евреев в Иерусалиме, потому что это их город, это святые камни. Они там жили тихонечко, хотя это им было запрещено. Место погребения Христова и место Его Воскресения превратились в свалку, мусорник, а сама Голгофа, с которой сняли кресты, бросили их и землей засыпали, стала местом, на котором построили храм Венеры.
Либо тебе Иисус сладок, и тогда тебе грех мерзок, либо тебе грех сладок, и тогда тебе Христос чужд. Тут середины быть не может.
Один из проповедников очень знаменательно говорил, что храм Венеры на Голгофе (вдумайтесь: храм Венеры на Голгофе!) – это некая бесовская прозорливость. Потому что бес знает, что ничто так не погашает Духа Святого в человеке и ничто так не убивает в человеке стремления к святости, как блуд, блуд как культ. Культ блуда на том самом месте, на котором растерзались все наши грехи. Это была некая бесовская тайна, которая хотела погрести под собою, навсегда, навеки тайну спасения человеческого.
