Сейчас выстраивают какую-то такую систему отношений, в которой человеку трудно сохраниться. К тому времени, когда он решает жениться (или она – выйти замуж), его уже что-то в жизни обожгло – и он, в любом случае, в более зрелом возрасте, нежели это было во все столетия предыдущей жизни. То есть все цивилизации и эпохи, бывшие до нас, решали эти вопросы раньше. Знаменитые женщины бальзаковского возраста – это женщины тридцати или тридцати пяти лет. Такие временные рамки. Девушке, засидевшейся «в девках», могло быть всего девятнадцать или двадцать лет.
Но если сейчас сказать кому-то из нас: «Знаешь что, я тебя сам женю (или выдам тебя замуж) – слишком, мол, трудно тебе с этим разобраться и не ошибиться, трудно тебе будет найти себе кого-то и не оскверниться, сохраниться. Давай-ка я сам это решу – я тебе найду жену (или мужа)». Мы ответим этому человеку (отцу или матери): «Ни в коем случае! Ты не имеешь права! У меня есть священное право решать этот вопрос самому, лично! Это должен быть мой выбор!» При этом мы можем говорить высокие фразы: мол, если я ошибусь – это будет моя ошибка, и пусть я буду платить за нее, но это будет моя ошибка… и так далее. То есть у нас глубоко в голове сидит уверенность, что мы можем в этом процессе разобраться, что только мы и обязаны в нем разобраться. В этом нет, в принципе, ничего очень плохого. Это хорошо – но это очень тяжело. Это повышает степень ответственности, ложащейся на плечи человека. Это очень тяжело! И нам в этом никто не может помочь! Никто не может помочь нам ни в выборе спутника, ни в дальнейшем. Это характерная черта нынешней эпохи. Такого раньше не было. Раньше как-то было полегче.
Возраст, в котором люди начинают задумываться и решать вопросы, связанные с нахождением пары, сильно завышен. Западные социологи гордятся тем, что женщины до тридцати лет делают карьеру, только потом выходят замуж и в тридцать пять рожают первого ребенка. Но, по-моему, здесь нечем гордиться. Это еще одна дополнительная тяжесть для человека – потому что человек создан иначе. Он биологически, физически и психически создан по-иному. Человек по-другому должен вести себя – в другие периоды должен начинать что-то и что-то заканчивать.
Есть еще одна проблема в поиске спутника жизни – различие в вере. Девушка, которая имеет веру в Бога, еще больше усложняет себе вопрос выхода замуж, потому что у нее ко всем критериям, которые она хотела бы видеть в своем избраннике, добавляется еще единоверие и нелицемерная, настоящая вера в Бога. Если нам говорят, что вера жить помогает, то мы должны иногда понимать, что бывают обстоятельства, когда вера жизнь осложняет. Верующему жить не легче, чем неверующему, поскольку Бог – не палочка-выручалочка. Он много требует от человека и за многое взыскивает.
Если нам говорят, что вера жить помогает, то мы должны иногда понимать, что бывают обстоятельства, когда вера жизнь осложняет. Верующему жить не легче, чем неверующему, поскольку Бог – не палочка-выручалочка. Он много требует от человека и за многое взыскивает.
Был один французский философ, ярый католик, писатель Леон Блуа[4]. Интересный во многих отношениях человек, он прожил свою жизнь в страшной бедности. Всю жизнь он провоевал на страницах газет, журналов и своих книг с атеистами, социалистами и всякими другими «-истами». Хоть жить ему было очень тяжело, но он старался не роптать даже тогда, когда у него от голода умирали дети. Это Париж девятнадцатого века! Это та самая Европа, которая, как нам кажется, была всегда сытой! А она сытой стала только вчера, а завтра опять будет голодной. Вот этот Леон Блуа говорил в одной из своих дневниковых записей, у него вырвалась такая фраза: «Господь Иисус, Ты молишься за тех, которые Тебя распинают, и распинаешь тех, которые Тебя любят!»[5] Он был на грани отчаяния. У него не было денег для того, чтобы купить лекарства своему смертельно больному ребенку, поэтому у него такая вырвалась фраза – очень жесткая. В ней есть какая-то великая тайная глубина.
Действительно, иногда Господь нас проводит через такие закоулки и казематы или такие огненные искушения, что мы думаем: «А зачем это так?!» А потом узнаем, что Господь кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает (Евр. 12:6). Любит – обличает. Любит – наказывает Господь. То есть вера не делает нашу жизнь лучше в этом смысле.
А про Леона Блуа я еще одну вещь скажу. Однажды ему было нечем кормить своих детей, и он говорит Богу: «Дай мне хлеба». Он с Богом, как Иов, разговаривал. И вот, он говорит Ему: «Дай мне денег, дай мне хлеба, дай мне что-нибудь, потому что я ничего не могу принести домой». Тут он увидел какую-то небольшую сумму денег, лежащую на тротуаре у стены, и кто-то, как будто бы на ухо, сказал ему: «Леон, не могу дать больше – Я на Кресте».
Я это все говорю к тому, что когда вы хотите найти себе верующего мужа, то вы себе еще больше усложняете задачу. Происходит благородное усложнение задач. Когда тебе нравится неверующий человек, у тебя есть мотив поступить на миссионерское отделение Свято-Тихоновского института[6]. Как пишет апостол Павел: Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены? (1 Кор. 7:16). Мы потихонечку возвращаемся в первоапостольское время, когда верующие и неверующие были скреплены брачными узами. Потом уже, со временем, в течение долгих столетий в христианских государствах все браки освящались венчанием.
А вот сегодня очень часто бывает так: поженились, например, парень с девушкой – ни он не верующий, ни она. И неважно, кто из них даже крещен – им не очень это интересно. А потом кто-то из них пришел в веру сознательно. У него – или у нее – раскрылось сердце к вере. А вторая половина все еще неверующая. И вот, начинается специфический тяжелый период, когда от верующего человека требуется много такта, много внимания, много молитвы, чтобы теперь привести за собой в открывшийся мир веры свою фактически неверующую половинку. Да, это реальная сложность!
Ответственность за жизнь страны, семьи, города, мира лежит на плечах мужчин. Если она по каким-то причинам перекладывается на плечи женщин – это либо какое-то трагическое недоразумение, либо чей-то смертный грех, либо большая ошибка. Отвечать за жизнь должны мужчины. Там, где они самоустраняются от этого, происходят неприятные вещи.
Наша задача жизненная, всецерковная задача – стремиться к тому, чтобы храмы наполнились мужчинами в большей степени, нежели женщинами. На сегодняшний день продолжается тенденция наполнения храмов молящимся народом, состоящим, в большинстве своем, из женщин.
Мужчин в храмах меньше – это позор по отношению к мужчине, потому что он должен быть к храму ближе, ему больше дано. То, что Бог есть, он может понять быстрее, потому что ему Господь Бог разум дал для этого. Женщине Бог дал широкое сердце, мужчине дал острый ум – это подарок Бога человеку. И то, что мужчины в храм не ходят – очень печальное явление.
В силу разных причин наша церковная жизнь, вернее, жизнь приходская, более эмоциональна, нежели умна. То есть у нас умной пищи меньше, чем эмоциональной.
Что я подразумеваю под эмоциями? Допустим, женщина, как эмоциональное существо, утешается какими-то простыми вещами: например, там красиво поют – и ей уже хорошо, она уже пошла веселая домой. Или она цветочки принесла, возле иконы поставила, и у нее на душе всю неделю праздник. У мужика не бывает такого! Ему мало, чтобы красиво пели и чтобы там цветы стояли какие-то, или чтобы ладан благоухал, или какими-то красивыми рушниками были прибраны иконы – или что-нибудь еще такое. Мужчине нужна обязательно некая умная пища. Все-таки Господь ему дал ум, который ржавеет без употребления, без действия. И он, приходя в церковь, хочет какое-то слово умное услышать: нечто такое, что затронуло бы его сознание, совесть и ум.
То, что насыщает женское сердце, мужской ум не насыщает. Если у нас не хватает для мужчин каких-то мудрых речей, то они просто уйдут от нас. Что нужно, допустим, чтобы женщине было в храме хорошо? Чтобы на проповеди она прослезилась и умилилась, можно прочитать какое-то житие мучеников или чудеса какие-то рассказать, и она будет вытирать платочком глаза. А мужику, например, надо какие-то догматы объяснить, во что-нибудь такое погрузить его, в такую какую-то серьезную тематику, от которой женщина зевает. Она слушает и думает: «Кому это надо?» Мужикам надо! Вот придет, например, какой-нибудь студент с пятого курса теоретической физики, и ему нужно что-нибудь такое серьезное услышать, чтобы он содрогнулся. А если ему скажут: «Спаси Господи! Следующая служба в субботу», – и он как не понимал ничего, так и не поймет ничего, – он уйдет. Всем хорошо, а ему нет, потому что он ничего не понимает. Женщине часто не нужно ничего понимать, чтобы ей было хорошо. Ну согласитесь, она некую атмосферу чувствует.
