* * *
А вот и другой вопрос, не менее важный. Следует ли женщине думать о монастырской жизни, если она так и не вышла замуж и нет детей?
Вы знаете, о монастырской жизни нельзя рекомендовать думать или не думать, потому что если вы имеете непреодолимое желание уйти в монастырь, то все препятствия должны показаться смехотворными. Если у вас нет такой жажды облечься в черное, спогрестись Христу[67], принять новое имя и умереть для мира – не суйтесь в монастырь ни в коем случае! Это вам категорически запрещено! Иногда люди идут в монастырь с рассуждением, например: «Пойду от беды в монастырь – деток нет, мужа найти не вышло, – пойду в монастырь». Боже вас сохрани прийти так к монашеству! В монашество нужно идти с величайшей жаждой умереть для мира и жить только для одного Христа. С такой величайшей жаждой, чтобы вы все преграды на пути сломали и пришли-таки в монастырь. Если этой жажды нет – не лезьте туда! Это огонь. Вы сгорите там, в этом огне. Вы будете томиться до тех пор, пока не обуглитесь, потому что это будет не ваше, не ваше дело.
Следует ли женщине думать о монастырской жизни, если она так и не вышла замуж и нет детей? Если у вас нет жажды облечься в черное, умереть для мира – не суйтесь в монастырь ни в коем случае!
Самое красивое на земле – это монашество. Оно самое сильное, самое умное, самое красивое! Но человек, который к нему не способен и не готов, не имеет права подходить к этой святыне. Он опалится от нее. Она его обожжет.
Если вы в тридцать пять, страдая от одиночества, думаете, что уже жизнь закончилась, – я вам говорю, что жизнь начнется у вас еще не раз и не два: и в сорок, и в сорок пять, может быть, и в пятьдесят… Может, Бог вам приберег какое-то такое сладкое счастье на более зрелые годы. Кто знает? Вовсе не значит, что надо идти в монастырь, если вы как-то обделены в мирской любви. Нет!
Позвольте пожелать всем тем, кто живет в браке – любить жену до самозабвения, любить всем сердцем! Жены, любите своих мужей всем сердцем и слушайтесь их! Они – самое главное, что есть у вас в жизни. Те, которые еще не нашли свою пару, но хотят этого, позвольте вам именем Господним преподать благословение на своевременное нахождение самого дорогого человека в своей жизни!
* * *
Счастлива та мать и счастлив тот отец, родившие и воспитавшие ребенка, который со временем, достигнув зрелого возраста, захотел пойти в монастырь. Независимо от того, один этот ребенок в семье или их несколько.
Если детей в семье много, то вообще проблем нет. Если ты сын или дочь из многодетной семьи – иди себе в монастырь хоть сегодня. Тебе помогут всей семьей собрать чемоданы и отвезут на вокзал в тот же вечер, когда пожелаешь. Если ты один ребенок у родителей, то, конечно, проблемы возникают – например, ложные надежды, связанные с продолжением рода.
Люди настолько озабочены продолжением рода, как будто уж они так сильно любят детей и внуков. На самом деле ничего подобного! Люди эгоистичны, горды, грешны, глупы и на детей им, по большому счету, наплевать. Люди думают о себе, а не о детях. Например, когда муж с женой решили развестись, редко кого останавливает наличие общих детей. Многих ли дети удержали от разводов? Никого и никогда. Спроси человека, зачем он живет? Он скажет: «Для детей». Неправда. Никто для детей сейчас не живет – ну, кормят их, одевают, покупают им там что-то, но, в принципе, дети не есть цель жизни. Это только декларируемая ложная цель. Они и не должны быть целью жизни, потому что, когда дети являются целью жизни, то их развращают и превращают в домашних идолов. Причем особенно это выражено, когда в семье один ребенок: «Ах, цель моей жизни – это мой ребенок».
Вот если семеро детей – то это у тебя уже не цель жизни, а твоя епитимия. Это благословение и епитимия одновременно. И ты тогда пылинки с них не сдуваешь. Тогда их можно и за ухо дернуть, и по попе огреть, и в приказном тоне сказать что-то. Бывает иногда даже забываешь, как их зовут: «Колька, ой, Ванька, тьфу, как тебя там – иди сюда».
Счастлива та мать и счастлив тот отец, родившие и воспитавшие ребенка, который со временем, достигнув зрелого возраста, захотел пойти в монастырь. Независимо от того, один этот ребенок в семье или их несколько.
Поэтому когда сын или дочка говорит: «Хочу пойти в монастырь», а мама переживает: «Ай, в монастырь! Как же моя дочка мне внуков не приведет?» – это все по большому счету ерунда, если честно, это эгоистичная ерунда. На самом деле блажен человек, у которого ребенок захотел идти в монастырь.
Другое дело, что в монастырь сейчас идти никто не хочет. Подавляющее большинство людей в монастырь идти не хотят, потому что это не шутки. В монастыре нужно быть либо золотым, либо железным – то есть либо сильно смиренным, либо очень терпеливым. И монастырь может понравиться человеку на романтизме, так сказать. Можно в монастыре прожить год, два, три, а потом как защемят все страсти, в тебе живущие, как восстанет на тебя лукавый, как ввергнет Бог тебя в печку искушений различных, чтобы проверить твою верность – там обычно монашество многих и заканчивается. А люди хотят и Богу угодить, и сластей похлебать житейских – и между сластями и богоугождением, ничего в жизни не потеряв, войти прямиком в Царство Небесное.
Если кто-то хочет в монастырь идти – это доброе, это от Духа Святого и, конечно, здесь стоит только радоваться родителям, которые имеют такого ребенка. Но они не радуются. Ну что сказать этим родителям? Нужно показать им свое непоколебимое желание быть монахом или монахиней. Потому что если человек до конца, честно, хочет быть монахом и себя в этом миру не видит (не потому, что у него несчастная любовь – он просто себя в миру не видит), то он устремляет свой взор туда. Он уже вправо, влево не смотрит – он думает только о том, как ему уйти в монастырь и больше с этим миром уже не якшаться. И это видно. И родители поплачут, поохают, а потом скажут: «Да ладно уже, да пусть идет в этот монастырь, потому что толку с него – или с нее – в этом мире нет».
В Киево-Печерской лавре был такой игумен Варлаам. Сын князя, однажды он сбежал из княжеского дома, прибежал в монастырь, постучался в ворота и сказал:
– Я хочу быть монахом.
Его одели в одежды послушника. Через некоторое время приезжает князь на коне, а с ним военная дружина, и князь говорит настоятелю монастыря:
– Я ваш монастырь сейчас разорю дотла и гору Печерскую срою под ноль. Ни одной души здесь живой не будет! А то нашлись здесь, понимаешь, ловители душ. Возвращайте сына обратно!
Монахи в страхе и трепете выставили Варлаама за ворота, мол – забирайте свое дитя. Дружина забрала его в княжеский терем, там быстро нашли ему невесту и говорят:
– Нечего придуриваться! Женись и княжь!
Назначили пир свадебный. Посадили этого Варлаама возле красавицы-жены, но он сидел такой печальный, «как в воду опущенный» – на него было так больно смотреть, что посреди пира отец сказал:
– Все! Иди в свой монастырь. Все равно видно, что ничего из тебя не будет.
Видно было по нему, что ну никакой из него жених. И он, веселый, вскочил, снял с себя свадебные одежды и побежал в монастырь. Его со страхом приняли, опять переодели, и он стал монахом. Просто видно было по человеку, что не нужно ему «здесь» жить – он «туда» хочет, ему «там» весело, а в миру ему скучно, грустно. Так он хотел в монастырь.
Если ваши родители будут видеть, что вы хотите идти в монастырь… Уже сейчас, когда вы даже не в монастыре, вы можете всем видом показать, что не хотите ни курочку, ни гусочку, ни уточку, ни холодец, ни колбаску. Вы можете уже сейчас надеть на себя какое-то черное одеяние, чтобы ваши родители сказали: «Да иди уже в свой монастырь!» А вы можете им сказать: «Мама и папа, милые, я за вас всегда Богу молиться буду!»
Преподобный Феодосий, родоначальник монашества на Руси, тоже хотел в монастырь уходить. Но мама у него была очень сильным человеком. Папа умер рано, и его воспитывала мать. Если бы кто-нибудь, повернувшись спиной к его матери, услышал ее голос, он бы подумал, что за ним какой-то мужик басит. Она была здоровая, грубая и по поведению такая же. И он много раз убегал в монастырь. Она его догоняла и с побоями тащила обратно. Так продолжалось несколько раз. Он какие-то вериги пытался носить у себя под одеждой. Она вериги снимала и опять его била, и заставляла его вести нормальный образ жизни. А потом он, в конце концов, убежал и спрятался за воротами Печерского монастыря. Когда она его нашла, он ей сказал:
