<1934> Ратник Иван Иванов Луговина, овраг да горка, У колодца вода горька, Гимнастерка, шинель, махорка И фуражка без козырька. Вся дорога сбита подковой — В колеях этих что за толк? На позицию шел стрелковый По дороге по этой полк. И казалось, путей обратных Никогда нигде не найти, Шел за ратником в ногу ратник По разбитому в дым пути. Не найти молодых и новых, Хоть разыскивай сотню лет, Где колеса шестидюймовых Не оставили бы свой след. Шли от луга они до луга (Луговина — моя страна) — Всё Уфимская и Ветлуга, Всё Тамбовщина, Кострома. За Россию, за богородиц — От молебна в глазах туман — Шел на битву нижегородец, На войну Иванов Иван. Где болело — какое место? Где ноге в сапоге тесно?! Из Семеновского уезда Шло вдогонку за ним письмо. В нем писали ему речисто, Что картошка едва-едва Уродилась, но водяниста… Хлеба хватит до рождества. Что беда привела несчастье — Почему-то не вымок лен, Захворала жена Настасья, И во первых, строках поклон. Тучи шли над полком, горбаты, А ноге в сапоге тесно, — Где-то возле горы Карпаты Получил Иванов письмо. До войны пролегала дорога, Слезы капают велики. Ночью выяснилась тревога, Сразу рота пошла в штыки. Пахло кровью, как от угара, Мягких трупов катился ком, Иванову тогда мадьяры Пропороли живот штыком. И в атаку шагнули снова. Уцелевшие каждый раз Про товарища Иванова Невеселый вели рассказ. Не сказать стихами такого — Может, мать и жена жива? Далеко от Карпат Дьяково… Может, хватит до рождества? <1934>
Сказание о герое гражданской войны товарище Громобое Про того Громобоя напасти происходит легенда сия от лишения жизни и власти государя России всея. Как зазвякали звезды на шпорах, Громобой вылетает, высок, — возле-около пыхает порох и пропитанный кровью песок. Возгласите хвалу Громобою, что прекрасен донельзя собой, — сорок армий ведет за собою, состоя во главе, Громобой. И упала от края до края эта сила, как ливень камней, угнетатели, прочь удирая, засекают кубанских коней. И графья, и князья, и бароны, и паны — до урядника вплоть, и терзают орлы и вороны их убитую мягкую плоть. Поразбросаны всюду, как рюхи, насекомые скачут по лбам, и тогда победителю в руки телеграммы идут по столбам. Громобой по печатному дока, содержанье имеет в мозгу — что в течение краткого срока самолично явиться в Москву… Приказание буквой любою получается, в сердце звеня, и подводят коня Громобою — Громобой не желает коня. А моторы, качаясь и воя, поднимаются прямо до звезд — самолет до Москвы Громобоя во мгновение ока довез. Облака проплывают, как сало, он рукой ощущает звезду, и в Москве Громобой у вокзала вылезает на полном ходу. Возгласите хвалу Громобою, что прекрасен донельзя собой, он и нас поведет за собою, состоя во главе, Громобой. <1934> Сказание о сыне товарища Громобоя Мы Громобоя не порочим внезапным сообщеньем сим, что у него, промежду прочим, случайно оказался сын. Пока крестьянам и рабочим свободу добывал отец, сын подрастал. Промежду прочим, ужасно жуткий молодец. Сияла шея в два обхвата — зачем такая? Вот вопрос. И пальцы словно у ухвата, и загогулиною нос. Быков пугал щекою алой, на левый глаз немного кос и озорник. Но милый малый, промежду прочим, рос да рос. И вот отец — герой и воин — приехал под вечер домой, великой чести удостоен: предсельсовета… Боже мой… Штаны — подобные бутылкам. Он входит в избу веселó, гремит о матицу затылком и материт на всё село. Рукой корявой чешет проседь — ведь больно все-таки… А сын приподнимается и просит: — Не выражайтесь, гражданин… И Громобой, узревший сына, невероятно изумлен, стоит, простите, как дубина и хлопает глазами он. Конечно, горло давит спазма, но все-таки, придя в себя: — Молокосос!.. — Дурак!.. И разно он кроет юношу, сопя. И глазом двигая кроваво и напрягая связки жил, орет, что я имею право, поскольку кровью заслужил. А ты передо мною — детство, ты сопли вытри, не забудь, поскольку все-таки отец твой я, сукин сын, не кто-нибудь. А сын, подлец, горяч и звонок, орет — в ушах трезвонит аж: — Я революции ребенок и сын, а уж никак не ваш. И долго пререканья эти происходили глаз на глаз — самостоятельные дети какие все-таки у нас! И кто кому там задал взбучку? Шумели оба вперебой. Потом по улице под ручку пошли и сын и Громобой. |
