1926 Терем У девушки маленькая рука, И девушку держит терем. Все это перешагнули века, И этому мы не поверим. И сгинули в темень И терем и князь. Лихую былину рассеяв, Шумит по загумнам И клонится в пляс Зазвонистая Расея. Забылись кабальная жуть и тоска, И, этой тоски не изведав, Любимая девушка будет ласкать От вечера и до рассвета. Затихли бубенчики дурака, И день по-другому измерен… Но мне показалось, Что манит рука И девушку держит терем. И вот — через сад, Где белеет окно, Я прыгаю, как от погони, И нам для побега Готовы давно Лихие и верные кони. Чтоб девушку эту никто не сберег — Ни терем и ни охрана, Ее положу на седло поперек, К кургану помчусь от кургана. И будет вода по озерам дрожать От конского грубого топота. Медвежьею силой И сталью ножа Любимая девушка добыта… Ну, где им размашистого догнать?.. Гу-у-ди, непогодушка злая… Но, срезанный выстрелом из окна, Я падаю, матерно лаясь. Горячая и кровяная река, А в мыслях — про то и про это: И топот коня, И девичья рука, И сталь голубая рассвета, А в сердце звериная, горькая грусть, — Качается бешено терем… И я просыпаюсь. Ушла эта Русь, — Такому теперь не поверим. 1926 Девушке заставы Не про такое разве Песня в родимых местах, — Девочки голубоглазые, Девочка наших застав. Я погляжу и, спокоен, Горечь раздумья маня, Поговорю про такое, Что на душе у меня: В позеленелом затишье Ласковых деревень Пахнут получше вишни, Чем по садам сирень. Где дорогое наречье, Ласки никак не новы, Любят не хуже под вечер, Чем комсомолки с Невы. Все же себя не заставить Позабывать и вдруг Девочек из-за заставы, Лучших из наших подруг. Мы под могильным курганом Всю тишину бережем, Может, угробят наганом Или же финским ножом. Ты исподлобья не брызни Струйками синих очей, Нам еще топать по жизни И в переулках ночей. 1926 Книга Ползали сумерки у колен, И стали бескровными лица. Я книгу знакомую взял на столе И стал шелестеть страницей. Придвинул стул, Замолчал и сел, И пепельницу поставил. Я стал читать, Как читают все, Помахивая листами. Но книга разбéгалась в голове, И мысли другие реже. … … … … …… И вот — Насилуют и режут, И исходит кровью человек. Вот он мечется, И вот он плачет, Умирает, губы покривив, И кому-то ничего не значит Уходить запачканным в крови. Отойдет от брошенного тела Так задумчиво и не спеша И, разглядывая, что он сделал, Вытирает саблю о кушак. Он теперь по-мертвому спокоен, Даже радость где-то заперта. Он стоит с разрубленной щекою, С пеною кровавою у рта. Но враги бросаются навстречу, И трещат ружейные курки. Защищаться не к чему И нечем — Сабля, выбитая из руки, И, не убивая и не раня, Все равно его не пощадят, А подтаскивают на аркане И прикручивают к лошадям. Он умрет Как люди — не иначе, И на грудь повиснет голова, Чтобы мать, пригнутая казачка, Говорила горькие слова. И опять идут рубить и прыгать, Задыхаться в собственной крови. ……….. А Гоголь такой добродушный на вид, И белая, Мертвая книга. 1926 Корабли Ветер в песню навеки влюблен, Пойте ж эту над кораблем Каждый в сердце своем… Н. Асеев И воля, и волны Гуляют кругом, С них пена летит полукругом, Но море не вечно бывает врагом, — Порою бывает и другом. А чтобы руки сильнее гребли И не дрожали при этом, Тебе доверяются корабли. О море зеленого цвета, В далеком пути Корабли береги Иль щепками на берег выкинь, Но не поклонится вперегиб Самоуверенный викинг. В открытое море Уходит вперед, В туманы глаза свои вперив, Звериные шкуры с собою берет С оттенками радужных перьев И хмурым товарищам Громкую речь Промолвит, торжественно кланяясь: — Нас боги обязаны В море беречь За жертвенные заклания. Соленою пеной Плюется волна, Но, сердце, В спокойствии выстынь. Пусть там, где земля, как бочонок вина, Нам будет надежная пристань. Товарищ оставшийся, Береги, Как преданный воин и труженик, И наши домашние очаги, И боевое оружие. И мы уплывем, а куда? — невесть… Ты громко рассказывай людям, Что мы забываем Отцов и невест И матерей позабудем… В ответ — Не жалеют друзей голоса, О родине — словно о мачехе, И хлопают бешеные паруса На черной, захватанной мачте. Надежные снасти, И плещет весло. Но вот на десятой неделе Большое ненастье — Коварство и зло Показывает на деле, Ни выслушать слово, Ни слово сказать, — Скрипят корабельные доски, А волны зачесывали назад Седеющие прически, А после взлетали, Шипя и дразня, Кидались И падали в пене… — Глядите, товарищи и друзья, Молите богов о спасенье! Глядите, валы подступают к валам, Вздымается ярус на ярус, И мачта ломается пополам, Распарывая парус… У викинга рот перекошен со зла С прокушенною губою… — О море! Свобода меня принесла О смерти поспорить с тобою. Я вижу — От берегов земли По зыби коварной и топкой Проводит невиданные корабли Рука моего потомка. Он песню поет на своем корабле, Он судно ведет к далекой земле. … … … … … Волна ударяет, Злобна и верна, И пляшут у берега серого Резные борты, И резная корма, И весла из лучшего дерева… Волна ударяет, И тысячи дней Спеша ударяют за ней. И викинга правнук Повел корабли, Звенящие словно рубли. Свободою предка он напоен… И буйно перед валами Мы песню поем, Молодую поем Под алыми вымпелами. И нынче и завтра На бурный парад Пройдет бронированный крейсер. Гудит он товарищу Судна «Марат»: — У песен и топок погрейся… Гудит он, что парень, Как дед, напоен И моря и песен валами. Мы песню поем, Молодую поем Под алыми вымпелами. |
