Борис Корнилов СТИХОТВОРЕНИЯ. ПОЭМЫ Стихотворения
«Усталость тихая, вечерняя…» Усталость тихая, вечерняя Зовет из гула голосов В Нижегородскую губернию И в синь Семеновских лесов. Сосновый шум и смех осиновый Опять кулигами пройдет. Я вечера припомню синие И дымом пахнущий омет. Березы нежной тело белое В руках увижу ложкаря, И вновь непочатая, целая Заколыхается заря. Ты не уйдешь, моя сосновая, Моя любимая страна! Когда-нибудь, но буду снова я Бросать на землю семена. Когда хозяйки хлопнут ставнями И отдых скрюченным рукам, Я расскажу про город каменный Седым, угрюмым старикам, Познаю вновь любовь вечернюю, Уйдя из гула голосов В Нижегородскую губернию, В разбег Семеновских лесов. 1925 Лошадь Дни-мальчишки, Вы ушли, хорошие, Мне оставили одни слова, — И во сне я рыженькую лошадь В губы мягкие расцеловал. Гладил уши, морду Тихо гладил И глядел в печальные глаза. Был с тобой, как и бывало, рядом, Но не знал, о чем тебе сказать. Не сказал, что есть другие кони, Из железа кони, Из огня… Ты б меня, мой дорогой, не понял, Ты б не понял нового меня. Говорил о полевом, о прошлом, Как в полях, у старенькой сохи, Как в лугах немятых и некошеных Я читал тебе свои стихи… Мне так дорого и так мне любо Дни мои любить и вспоминать, Как, смеясь, тебе совал я в губы Хлеб, что утром мне давала мать. Потому ты не поймешь железа, Что завод деревне подарил, Хорошо которым Землю резать, Но нельзя с которым говорить. Дни-мальчишки, Вы ушли, хорошие, Мне оставили одни слова, — И во сне я рыженькую лошадь В губы мягкие расцеловал. 1925 Окно в Европу Мне про старое не говори. И в груди особенная радость — Щупают лучами фонари Каменные скулы Ленинграда. Я ходил и к сердцу прижимал Только что увиденное глазом, А по серым улицам туман, Перешибленный огнями, лазил. Много неисхоженных кругов, Много перехваченного боком — У крутых гранитных берегов Не шуршит зеленая осока. Пусть зеленых снов не пощадят, Но одно так дорого и просто — На больших холодных площадях У людей упористая поступь. Мажут трубы дымом дочерна, Лезет копоть в каждый переулок, Стонет Выборгская сторона От фабричного большого гула. Над Невой отчаянно, когда Фабрики гудками выли — Вспоминать ушедшие года И дворец, расстрелянный навылет. Гудки по-новому зовут, Кричат в тумане о победе, А всадник, скомканный из меди, Хотел скакать через Неву, Хотел заводов не понять, Но врезан в глаз матросский вырез — Матрос у конской морды вырос И спутал поступь у коня. И был приглушен медный топот, А ночью Пушкин прокричал, Что здесь продавлено сейчас Окно в рабочую Европу. <1926>[1] «Так хорошо и просто…» Так хорошо и просто, Шагнув через порог, Рассыпать нашу поступь По зелени дорог. В улыбчивое лето Бросать среди путей Задумчивость поэта И шалости детей. Луна — под вечер выйди, Чтоб, как бывало, вновь У девушки увидеть Смущенье и любовь. Любовная зараза — Недаром у меня Заходит ум за разум При увяданьи дня. Но от нее я просто Шагну через порог, Чтобы рассыпать поступь По зелени дорог. 1926 Тройка Не целуй меня на улице, — Целуй меня в сенях; Не целуй меня в сенях, — Целуй на масленой в санях. Жить по-старому Русь моя кончила, Дней былых По полям не ищи. На степях отзвенел колокольчик И отпел свои песни ямщик. А давно ли цыганки, и ухари, И бубенчик, как радость, дрожал, Не грустили там — пели и ухали… Все же мне тебя, тройка, Не жаль! Вот как хочешь, И кажется, словно Я не буду жалеть никогда, Что ямщик не споет про любовное, Колокольчик — Про тихий Валдай. Что на сердце разгул не шевелится, Что не ухарь задорный с лица, Что в степи раскрасавица девица Не целует в санях молодца. Ой ли, тройка, Разгульная тройка, — Свищет ветер, Поет и скулит, — Пронеслась ты, лихая и бойкая, Как былое, пропала в пыли, Отоснилась былая красавица. Скоро в степь, В беспредельную степь Твой возница на тракторе явится Не по-вашему петь и свистеть. Нынче, тройка, Все сверено, взвешено, И не будет бедою, Когда За посевами тройкою бешеной Пропадут озорные года. вернуться В угловых скобках указана дата первой публикации (Ред.) |