5 Слова-ребятишки падают, как шишки, — все мы дело делаем, как и до сих пор; думку о разлуке вытрави и выжги, дело — наша встреча, веселый разговор. Мы повсюду вместе — мальчики что надо, будьте покойнички, каждый — вырви-гвоздь… «Молодость и дружба» — сквозная бригада через пятилетье, большое насквозь. Всё на плечи подняли и в работу взяли, с дружбы и молодости ходим, как с туза… Милые приятели — вы ли не друзья ли? Хоть бы написали товарищу разá. 1931 Сказание о двух товарищах 1 До дому ли, в бой ли — вдаль на всех парах — запевала запевает: — Ребятишки, ой ли… были два товарища… (бубен-чебурах…) С копылóк повалишься, познаешь тоску — были два товарища, были два товарища, были два товарища — в одном они полку. Ехал полк на Врангеля, враг трещал по швам — Франция и Англия — наше вам. Наше вам, капиталист, международный вор, получай — назад вались — веселый разговор. Песня, гром пожарища, рубка на скаку — были два товарища, были два товарища, были два товарища в одном и том полку. 2 Одного зовут Ерема, а другого звать Фома — от пристанища до грома за товарищами тьма. Много троп изъезжено большой стороны — у Еремы есть жена, Фома — без жены. А по полю голому враги без голов — поднимают голову, на пику наколов. Ох, давно не видано этакой жары: видимо-невидимо — всё голов шары. Туловища прочие лежат как дрова, их покрыли ночи, занесла трава. Животы распороты, сукровицы тьма — распахнули вороты Ерема и Фома. 3 Свищут, едут далее, пугают ворон — пожарища алые с четырех сторон. Ветерок неистовый летит без ума — знай себе посвистывай по-птичьему, Фома. Знай себе отмахивай воронье рукой — очень парень аховый, толстый такой. А за ним Ерема, пику в стремена — плачет: как-то дома скучает жена! Ой, скорей до дому, где наши домá… Молча Ерему слушает Фома. Много троп изъезжено большой стороны — у Еремы есть жена, Фома — без жены. Ни кола ни двора, только напролом на врага… Да — ура — в горле колом. 4 Вот пуля просвистела, вот пуля просвистела, вот пуля просвистела, и падает Фома. Земля — она постеля для всякого дерьма. И ничего не значит, не жалко никому, никто не заплачет, не позовет Фому. 5 Только друг Ерема, приехав домой, с молодухой дома плачет над Фомой. Право, жалко парня — парень боевой — Красная Армия, выкормыш твой. Да меня эта тьма сводит с ума… Буду жить как Фома, гибнуть как Фома. 1931 Рассказ конноармейца Смешная эта фабула, но был пример такой: лошадка у меня была — мамаша, а не конь. Что шкура или грива — мягка, как у кота. Сначала у начдива была лошадка та. Не лошадь — чистый паныч, нога резва, тонка. Прошу: — Иван Степаныч, продайте мне конька. Взамен возьмите седла — порадуйте меня… А он смеется подло — не продает коня. — Возьмите душу разве? Бери ее, пожа… — Ему смешно, заразе, — зачем ему душа? Тогда рубаху в ленты — не помню, как в бреду, вставаю на коленки, земной поклон кладу. И говорю такое, житье свое кляня, что не найду покоя от этого коня. Ни на кого не глядя, опять кричу, строптив: — За что боролись, дядя, за что в крови, начдив? Тогда начдив поднимает плечи и говорит, как режет… Умен: — Об этом не может быть и речи, Кручиненко Семен. Нам надо для боя объединиться, иначе нас расшибут по куску, Кручиненко, как боевая единица, прав не имеет впадать в тоску. Ты молод, но все же в твоем положенье обязан рассуждать умней — понять, что мы идем в сраженье отнюдь не за коней. Но ежели треба, скажу, обратно, что мы получаем тысячи ран за наше житье и за нашего брата, за пролетария прочих стран. Я руки повесил, как ива, но вспомнил в ближайшем бою тяжелую правду начдива и страшную кривду свою. Гляжу — на народ свободный идет, ощерясь, как волк, развернутый в лаву сводный белогвардейский полк. На шее на нашей охота опять нарасти лишаём. Я двигаю в битву — с налета беру офицера живьем. Загнал его начисто. Ложит со страху, вонючий хорек. Того офицера на лошадь, как бабу, кладу поперек. От раны или от злобы ли — я чувствую, что ослаб, ворочаю сразу оглобли и двигаю коника в штаб. А там хорошо ли, худо ль воспринимают меня. Хохочет начдив: «За удаль бери моего коня». Такие моменты были за эту войну у нас. Врага мы, конечно, били, но это другой рассказ. |
