Бет посмотрела на узловатые руки Дейзи, на разбитые артритом кости – опухшие и деформированные, на выступающие на тонкой сухой коже синие вены. Она крепко сжимала кисти, но это не способно было скрыть дрожь. Бет постыдилась, что заставила пожилую женщину так сильно нервничать.

– Простите, что мы так давим на вас, – села она на диван рядом с Дейзи. – Просто есть еще кое-что, о чем мы вам не рассказали. – Она посмотрела на Майкла, который одобрительно улыбнулся. – Состояние Джейка сильно ухудшилось, пока вы отсутствовали.

Дейзи хотела было что-то сказать, но Бет остановила ее движением руки.

– Мы не стали вам говорить об этом, потому что сделать вы ничего бы не смогли, но, скорее всего, вернулись бы домой. – Дейзи снова открыла рот, но Бет перебила ее: – Пожалуйста, Дейзи, дайте мне закончить. У Джейка почти полностью отказали почки, и нам нужна трансплантация.

Дейзи приложила ладонь к груди.

– О нет, бедный малыш, какие ужасные новости! Да, вам нужно было сказать мне. Я бы сразу же приехала, – сказала она, обмахивая лицо рукой.

Бет вымученно улыбнулась:

– Он на диализе. Это поможет ему… жить, но мы встали в очередь на почку.

Майкл присел к ним на диван.

– И Бет, и я проверились, но мы оба не подходим, именно поэтому мы стали искать родственников. Ты не хуже нас знаешь, какая маленькая у нас семья, так что шансы наши невелики. И нам было крайне важно найти отца Бет. Он наша единственная надежда.

Дейзи стала вставать с дивана.

– Куда ты, тетя Дейзи?

Она повернулась и посмотрела ему в глаза.

– А ты как думаешь? Я иду звонить.

Дейзи набрала номер и откашлялась. Гудки звучали приглушенно, словно раздавались на другом конце земли. Через какое-то время на той стороне ответил знакомый голос.

– Привет, это Дейзи, – сказала она.

– О, вы добрались. Хорошо долетели?

– Неплохо, спасибо.

– Как погода? Надеюсь, у вас там не сильно грустно и тоскливо?

Дейзи проигнорировала вопрос.

– Он рядом?

– Что? А, да, конечно, сейчас позову.

Дейзи услышала, как она положила трубку на огромный стол из тонированного стекла, за которым Дейзи ела последние три месяца. И затем эхо ее голоса разнеслось по кухне.

– Джери, твоя мама звонит.

Джери повесил трубку на стену и прислонился лбом к зеркальной двери холодильника, радуясь его прохладе. Вытерев рукавом оставшийся на ней жирный след, он взял с сушилки стакан, подставил его под кран с водой и дрожащими руками поднес его к пересохшему рту. Через окно было видно, как в садике Лидия чистит гриль для барбекю. Джери открыл холодильник, достал оттуда бутылку розового, взял из шкафа два бокала и пошел к ней.

– Лидия, дорогая, могла бы ты прерваться на минуту и посидеть со мной?

Она недовольно посмотрела на него.

– Я закончу через две секунды. Хочу успеть, пока вода горячая, – она опустила губку в таз с мыльной водой и продолжила тереть.

После тридцати пяти лет брака он знал, что спорить бесполезно. Ему придется подождать, и тогда она сможет обратить на него все свое внимание.

Мельбурнское лето заканчивалось, начиналась осень. В вечернем воздухе уже чувствовалась прохлада, предвещавшая скорое похолодание. Джери уселся на мягкую подстилку на качелях и сделал глоток вина, погружаясь в успокоительный ритм. Он закрыл глаза и позволил новости, которую только что сообщила ему мать, проникнуть в глубины его памяти. Прошедшие годы он старался не вспоминать о той катастрофе, потому что каждый раз его охватывало невыносимое чувство вины. Он всех очень сильно подвел в тот день, и несколько человек заплатили за это своими жизнями. Он знал, как воспринимали его окружающие в тот период: странный человек без друзей со странными и весьма подозрительными увлечениями. Лидия была единственным человеком, который по-настоящему понимал его и любил таким, какой он есть. Если бы он сразу же поехал с ней в Австралию, этой ужасной катастрофы не случилось бы.

Он вспомнил Петулу и покраснел от стыда. Его мать наверняка уверена, что ее внучка стала плодом любви и нежности, а не случайного выплеска неудовлетворенного желания, произошедшего в тот судьбоносный вечер в прихожей Петулы. Следующие месяцы Джери изо всех сил избегал ее – так сильно он стыдился собственного поступка. Для него не имело никакого значения то, что все случилось с ее согласия. Он должен был контролировать себя, а не тонуть в тумане собственных чувств к Лидии и не терять самообладания.

Почувствовав, что жена села рядом с ним и вино расплескалось на руку, он открыл глаза.

– Налить еще? – спросила она.

– Спасибо, дорогая, – кивнул Джери и поднял бокал.

– Мама нормально добралась? – Она сняла желтые садовые перчатки и бросила их на пол. – Она какой-то отсутствующей показалась мне по телефону. Может, просто устала.

Джери вращал пальцами ножку бокала, думая, как ему начать.

Лидия стала бы замечательной матерью, но каждый новый выкидыш переживался все острее. Опустошение и разочарование достигли невыносимых пределов, и после седьмой попытки выносить ребенка она, в конце концов, смирилась с тем, что никогда не будет иметь детей. А теперь Джери должен как-то сказать своему самому любимому человеку, что у него есть ребенок.

– Ты что-то ничего не говоришь, Джери, что-то случилось? – тронула она его за колено.

Его жена всегда обладала повышенной чувствительностью, и он знал, что она должна знать всю правду, вне зависимости от того, как больно будет ему о ней рассказывать, а ей – слушать. Он был рад, что они сидели рядом и ему не придется смотреть ей в глаза. Начав говорить, он смотрел прямо перед собой.

– Лидия, мне нужно тебе кое о чем рассказать, – сказал он с глубоким вздохом. – Часть истории ты уже знаешь, про катастрофу и ее последствия…

– Какую катастрофу? – посмотрела она на него. – О чем ты говоришь?

– Про катастрофу, в которую я попал до того, как приехать к тебе в Австралию.

– Боже, почему ты сейчас об этом вспомнил? Уже же сколько, сорок лет прошло?

– Ты права, в июле будет сорок лет.

Он повернулся и посмотрел на нее, на ее лицо без тени косметики и с редкими морщинами вокруг глаз и губ. Она всегда пользовалась солнцезащитным кремом, и, несмотря на то что в волосах проступала седина, в свои пятьдесят восемь она выглядела по крайней мере на десять лет моложе. В молодости она не считалась привлекательной, но, повзрослев, превратилась в красивую женщину, а ее фигура – мальчишеская и долговязая в юности – сохранила завидную стройность.

– Лидия, мне нужно рассказать тебе о том, что случилось в тот день, а потом ты можешь задать мне все вопросы. Я обещаю честно на них ответить.

– Ты меня пугаешь, Джери. Почему такая таинственность?

Он встал и повернулся к ней, словно он был актером на сцене, а она сидела в зрительном зале. От его выступления зависела сейчас его жизнь. В руках он теребил бокал – ему нужно было за что-то схватиться.

– Я не должен был в тот день садиться за руль, но водитель, которого нанял Сельвин, заболел, и нужно было найти кого-то другого. Все очень удивились, когда я предложил себя, никто не думал, что у меня могут быть права. Туда мы доехали благополучно, провели хороший день. Перед отъездом мы зашли в паб, все пили, конечно, я же выпил только кружку и был совершенно готов к обратному пути.

Лидия внимательно слушала его.

– Продолжай, я слушаю, – сказала она, сев поудобнее и подобрав под себя ноги.

– Мы поехали обратно, все были в хорошем настроении, пели песни… Через какое-то время мне понадобилось в туалет. Всем хотелось как можно скорее оказаться дома, поэтому, когда я заехал на стоянку с туалетом, все недовольно застонали. Но мне очень надо было в туалет, я до этого выпил кружку пива, а потом еще чай.

– То есть ты был за рулем, и вы ехали откуда, напомни, – из Блэкпула?