Важе́нин ‘живущий на реке Ва́га’

Кривича́нин — вероятно, житель с. Кривичи́ в районе Молодечно или места с таким же названием

Устюжа́нин ‘житель Устю́га’

Видимо, такие фамилии, как Оста́нин (от Оста́ня, уменьш. от Оста́п / Евста́фий) или Есе́нин (от Есе́ня, уменьш. от Е́сип), не были адаптированы как вполне сложившиеся.

Сходным образом многие названия на ‑итин не давали регулярных фамилий на ‑и́тинов (см. с. 108), а сами употреблялись в качестве фамилий, например:

Белеви́тин < Белёв

Костроми́тин < Кострома́

Лали́тин / Лале́тин < Лальск

Москви́тин < Москва́

Твери́тин / Твере́тин < Тверь

Часови́тин < Чусови́тин ‘живущий на реке Чусовая’

Этнические названия на ‑ин могли быть также использованы как фамилии, ср., например, фамилии, приведенные на с. 109:

Буха́рин

Воло́шин

Каре́лин < Каре́ла ‘карел’

Каза́рин

Литви́н

Меще́рин

Мордо́вин

Немчи́н

Руси́н

Череми́син

Чуди́н

Ряд фамилий на ‑ин прямо восходят к названиям рек на ‑а, первоначально они использовались как четкий географический ориентир, когда речь шла о людях, живущих на реках или пришедших с реки. И это естественно, поскольку в старой России реки были очень важными и часто единственными путями сообщения. Примеры:

Во́лгин

Катаго́щин

Моло́гин и Замоло́гин (за‑)

Печо́рин

Пине́гин

Свия́гин

Сухо́нин (ср. с. 127)

Наконец, фамилии на ‑ин могут быть также образованы непосредственно от названий городов женского рода на ‑а или мягкий согласный, так же как аналогичные фамилии на ‑ов были образованы от названий городов мужского рода с окончанием на согласный (с. 113). Примеры:

Балахни́н

Калу́гин

Каши́рин

Коло́мнин

Ряза́нин < Ряза́нь

Тару́син

Тору́тин < Тару́тино

Первоначальное название реки или города может быть получено путем замены ‑ин на ‑а в конце каждой фамилии.

Имена многих известных русских городов происходят от названий рек, на которых они стоят, и часто они омонимичны этим названиям. Что касается фамилий, образованных от них, то нет полной ясности относительно их первоначального источника. Для старых фамилий более вероятно предполагать образование от речных названий, чем от названий городов. Это такие фамилии, как:

Варзу́гин

Ветлу́гин

Во́логдин

Мезе́нин и Меже́нин

Москви́н и Моско́вин

Сама́рин

Костроми́н

О метронимических фамилиях на ‑ин см. ниже, в разд. 11 наст. главы.

Несклоняемые фамилии на ‑их/‑ых представляют собой застывшую форму прилагательного родительного падежа множественного числа (см. с. 19). Среди фамилий, восходящих к географическим названиям, они не очень многочисленны.

Только те из них, которые образованы от прилагательных на ‑ский, связаны с географическими именами собственными, например:

Волховски́х < Во́лхов

Донски́х < Дон

Земски́х < Зе́мский

Русски́х < ру́сский

Терски́х < те́рский, прилагательное, образованное от реки Те́рек на Северном Кавказе, являющееся составной частью названия Те́рские Казаки́

Фамилии, образованные от прилагательных на ‑ый, обычно связаны с ограниченным топографическим местонахождением:

Беломе́стных < Бе́лое ме́сто

Бере́жных < бе́рег и Набере́жных < на берегу́

Волостны́х < во́лость

Го́рных < гора́

За́городных < за́ городом

Надъя́рных < над я́ром ‘над крутым берегом’

Науго́льных < на углу́

Подле́сных < под ле́сом

Метронимические фамилии этого типа редки, они образуются от названий жительниц той или иной местности на ‑ка и отличаются постоянным ударением на предпоследнем слоге. Примеры:

Горожа́нкин

Лито́вкин

Мордо́вкин и Мордви́нкин

Моско́вкин ‘москвичка’

Новгоро́дкин

Тата́ркин

Тверя́нкин

В четырех предыдущих главах мы обсудили три основные группы наименований, от которых образуются фамилии, — это крестильные имена, названия профессий и географические названия. Эти группы наименований обладают двумя общими чертами:

а) каждая из них покрывает определенное семантическое поле, и, несмотря на их вариативность, было бы неправильно думать, что каждая из этих трех групп включает ограниченное число исходных (базовых) имен;

б) в принципе, за некоторыми исключениями, исходные имена были относительно ясными и не ставили перед нами серьезных этимологических проблем.

Фамилии, образованные от прозвищ, представляют иную картину. Прежде всего понятию прозвища не хватает ясности, столь характерной для каждой из трех указанных групп. В начале данной книги прозвище определяется скорее в терминах отрицания, то есть как некрестильное имя, которое не является ни названием профессии, ни географическим названием (см. с. 13). По сравнению с крестильными именами, названиями профессий и географическими названиями (а) число прозвищ было практически неограниченным, так как в дополнение к прозвищам в узком смысле слова, то есть суффиксальным наименованиям, образованным для этой цели, практически любое существительное или прилагательное могло быть использовано в качестве прозвища, и это лишает прозвища семантической общности, характерной для названий профессий и географических объектов; (б) прозвища — это, как правило, экспрессивные образования, выбор которых обусловливался как их звучанием, так и их значением, и, следовательно, они не всегда отличаются семантической четкостью; из этого вытекает, что доля прозвищ с неопределенными или совершенно необъяснимыми этимологиями поразительно высока.

Классификация фамилий в четырех предыдущих главах могла основываться на четко выраженных морфологических принципах, так как названия профессий и географические названия отличаются семантической однородностью, а крестильные имена лишены какой-либо семантической ценности, понятной для русских. С этой точки зрения прозвища делятся на две основные группы.

В одну группу входят названия, употреблявшиеся с целью охарактеризовать мужчину или женщину — их поведение, моральные, интеллектуальные или физические свойства. Например, такие нарицательные существительные, как болту́н или спеси́вец, могли фигурировать как прозвища, а со временем от них произошли фамилии Болтуно́в или Спеси́вцев. Процесс их перехода в прозвища был очень схож с процессом, при котором названия профессий или жителей определенной местности, как, например, пче́льник и звя́гинец ‘житель или владелец Звягино’, сначала становились прозвищами, а позднее превращались в фамилии Пче́льников и Звя́гинцев / Звеги́нцев. Прозвища, которые использовались для характеристики людей, естественно, развили собственную суффиксальную модель, тесно связанную с выразительностью. Фамилии, производные от такого рода «личных» прозвищ, могут быть определены как «личные», и описать их можно в тех же самых морфологических терминах, которые использовались для описания фамилий в главах III—VI.