К славянским именам прибавилось несколько скандинавских имен{2}, привнесенных в период язычества викингами-завоевателями, как, например, Рю́рик (Hrörekr), Оле́г (Helgi ‘святой’), И́горь (Ingvar ‘молодой’), Глеб (Gudleifr, эквивалент нем. Gottlieb), Ро́гволод (Rag(n)valdr).

Единственным языческим именем тюркского происхождения было, вероятно, имя Бори́с, от протоболгарского Богори́с, если это не аббревиатура имени Борислав.

После христианизации Руси в 988 г. каждый восточный славянин получал от священника крестильное имя. Крестильные имена соответствовали именам святых и были, следовательно, обычными христианскими именами.

Однако эти имена не славянского, а греческого происхождения. К восточным славянам они пришли из Византии через Болгарию, где христианство было принято еще раньше, в 865 г. Македонский диалект болгарского языка, возведенный в IX в. святыми Кириллом и Мефодием в ранг языка церковного ритуала, стал с этого времени языком религии всех православных славян. Этот язык известен как старославянский, а примерно с XII в. — как церковнославянский. Таким образом, византийские имена, которые могли быть греческого, древнееврейского или латинского происхождения, распространились в церковнославянской форме среди восточных славян{3}. Большинство крестильных имен распространялось также в народной, мирской форме, которая слабо отличалась от официальной церковнославянской. Эта народная форма, обязанная своим возникновением либо а) естественному искажению официальной формы восточными славянами, либо б) прямому заимствованию разговорной болгарской формы (которая сама основывалась на разговорной средневековой греческой форме), избежала вмешательства церкви и ее языкового посредника — церковнославянского языка. Имя, данное при крещении, обозначалось в древнерусском словом и́мя.

Практика давать ребенку в дополнение к официальному крестильному имени еще одно, некрестильное, тем не менее удерживалась вплоть до XVII в. В древнерусском для обозначения внутрисемейных обиходных прозваний сначала использовалось выражение мирско́е и́мя в противоположность слову имя, обозначавшему подлинное имя, полученное при крещении. Но вскоре термин мирское имя был вытеснен термином про́звище. Другие древнерусские термины, например, прозва́ние или приро́к, употреблялись довольно редко.

В ономастических и исторических работах часто встречается термин некалендарное имя. Он означает имя, которое нельзя найти в церковном календаре, где значились лишь христианские имена, то есть имена святых православной церкви. Естественно, в древнюю эпоху этот термин никогда не использовался русскими. Первым текстом, о котором достоверно известно, что он был написан на Руси, было Евангелие, переписанное в 1056—1057 гг. для новгородского посадника, который в приписке был обозначен в крьщении Иосиф, а мирьскы Остромиръ. Если крестильное имя было обязательным, поскольку крестили каждого ребенка, то прозвище не являлось обязательным, и форма его полностью зависела от родителей. И все же большинство детей нарекалось, по-видимому, двумя именами. В тех случаях, когда оба имени соотносились с одним лицом, первым всегда называлось крестильное{4}.

После XVII в. прозвища в России уже не сохранились. За немногими исключениями исчезли также древние языческие славянские и скандинавские имена. Эти имена могли стать крестильными только в том случае, если принадлежали святым, признанным православной церковью. В XI—XII вв. к лику святых было причислено несколько князей. Все они были канонизированы под христианскими, то есть греческими именами: Владимир как Василий, Борис как Роман, Глеб как Давид (все трое умерли в 1015 г.), Всеволод как Гавриил (умер в 1138 г.), Игорь как Георгий (умер в 1147 г.). Любопытно, однако, что их христианские имена были забыты, и сейчас они известны как святые только под языческими именами. Произошло это довольно скоро. Уже в середине XI в. св. Владимир / Василий приводится церковью как Владимир. У великого князя смоленского Мстислава Романовича (ум. в 1223 г.) было христианское имя Борис.

Позже церковь признала и четыре других славянских имени — Яросла́в, Мстисла́в, Ростисла́в и Святосла́в, хотя эти имена никогда не давались святым даже в качестве второго имени. Впоследствии еще два имени были приняты церковью: одно славянское — Вячесла́в, русский эквивалент имени чешского святого X в. Вацлава (Václav, Venceslas), и одно скандинавское — Оле́г, хотя никогда не было святого с таким именем. Кроме этих исключений, вся русская официальная роспись имен была церковнославянской, то есть византийско-греческой по происхождению{5}.

В России долгое время имя человеку могла дать только церковь{6}, лишь в 1905 г. эта прерогатива церкви была несколько ослаблена. С 1917 г. стало возможным называть ребенка любым именем без каких бы то ни было ограничений. Но этот последний период уже не имеет отношения к становлению русских фамилий.

Дохристианские славянские двухосновные имена, фигурировавшие в ранний период русской истории, после принятия христианства стали употребляться параллельно. Этот тип имен за редким исключением имел отношение только к князьям, и поэтому часто назывался княжо́е и́мя. Та же судьба оказалась и у нескольких скандинавских имен. В целом же в XIV в. ни одна из этих категорий не сохранилась.

Уменьшительные формы древнеславянских имен, например, Добры́ня, Добри́ло (от Добросла́в или Доброго́сть), Пути́ло (от Путисла́в), Жидя́та (от Жидисла́в) и т. д., имели, по-видимому, большую популярность и соответственно шире использовались, чем полные имена. Они в значительной мере сохранились, объединившись с одноосновными именами, представленными широким рядом нарицательных существительных и прилагательных, запас которых всегда неисчерпаем. Использование этих вторых имен позволяло выделить индивида в постоянно растущей массе носителей одинаковых крестильных имен из-за ограниченного числа последних.

Вторым именем могло стать прозвище, данное не только родителями, но и соседями или даже индивидом самому себе. Существенное различие между крестильными и всеми другими именами состоит в том, что крестильное имя служило только одной цели — обеспечить человека личным именем. Это имя присваивалось ему священником во время официальной церемонии крещения. Прочие имена давались уже неофициально, без церемоний, либо родителями, либо соседями{7}. Крестильные имена были обязательны и численно ограничены, тогда как остальные имена основывались лишь на традиции и число их практически могло быть безграничным. Среди последних могут быть четко выделены две группы: имена по профессии и по месту жительства. Все прочие имена такого типа определяются в настоящей книге как прозвища, причем в этот термин вкладывается скорее негативный смысл. Конечно, в широком смысле любое некрестильное имя может рассматриваться как прозвище, но в данной книге оно ограничено указанным выше значением.

Итак, согласно древнерусскому традиционному способу именования, почти у каждого русского могло быть два имени — крестильное и / или второе имя, которое могло быть самого разного происхождения, а по форме — существительным или прилагательным.

Однако более специфическая система именования получалась путем добавления имени отца, то есть патронима, к христианскому (крестильному) имени или ко второму имени, либо к тому и другому вместе.

Имя отца могло функционировать в качестве патронима (слова о́тчество в русском, как и более раннее, но редкое о́тчина, произведены от слова оте́ц), лишь подвергнувшись морфологическому или грамматическому изменению. Если имя отца было (1) существительным, от него образовывалось специальное суффиксальное производное — (а) прилагательное или (б) существительное. Если же имя отца было (2) прилагательным, то его нужно было поставить в форму родительного падежа{8}.