Вокруг Ателье сгущались тучи. Многие осуждали его явный уклон «влево», а также особую слишком свободную художественную атмосферу. К тому же предприятие никак не могло освободиться от долгов, и даже богатые заказчицы не спасали. В 1925 году Сеничеву сняли с должности директора, штат сотрудников резко сократили, превратив творческую лабораторию на Петровке в унылую мастерскую стандартно мыслящих безымянных портных.
Ольга Сеничева подозрительно резко, возможно под влиянием партийцев, оставила моду, закончила вуз и стала безобидным переводчиком.
Надежда Ламанова упорно продолжала работать, ценнейший многолетний опыт сводила в схемы, таблицы, звучные девизы. В своей известной программной статье она емко объяснила принципы создания костюма: «Для чего, для кого, из чего, и все это синтезируется в “как” (форма)». Следовало учитывать индивидуальные особенности человека (его стиль), общественные условия (стиль эпохи), утилитарное название проектируемой одежды и свойства материала, из которого она будет сшита. Ламанова не забывала о «художественных элементах» костюма, которые, впрочем, должны были отвечать потребностям общества, экономическим условиям и техническому уровню производства.
Ламанова и Прибыльская активно пропагандировали народный стиль, предлагая дневные и нарядные платья с «русской» вышивкой, а также ансамбли из кустарных тканей и крестьянских полотенец. Некоторые особенно удачные варианты она представила на Всемирной выставке в Париже в 1925 году и была удостоена Гран-при за современные платья с народным орнаментом. Тогда же вместе с Верой Мухиной приняла участие в проекте журнала «Красная нива» – цветном иллюстрированном приложении «Искусство в быту» для портних-любитель-ниц. Эскизы простых и эффектных платьев, костюмов, пальто дополняли небольшие тексты о том, как все это сшить в домашних условиях. Некоторые идеи Ламановой ушли в народ – и крупные предприятия, и даже небольшие кустарные мастерские создавали наряды с русскими вышивками и аппликациями в крестьянском вкусе.
Надежда Ламанова.
Проекты головных уборов.
Цветное иллюстрированное приложение «Искусство в быту»
1925 год. Национальная публичная библиотека (Нью-Йорк)
Надежда Ламанова.
Спортивный костюм и спортивная юбка-штаны.
Цветное иллюстрированное приложение «Искусство в быту».
1925 год.
Национальная публичная библиотека (Нью-Йорк)
Надежда Ламанова.
Кафтан из двух владимирских полотенец.
Цветное иллюстрированное приложение «Искусство в быту» 1925 год.
Национальная публичная библиотека (Нью-Йорк)
Надежда Ламанова.
Домашнее платье из головного платка. Цветное иллюстрированное приложение «Искусство в быту».
1925 год.
Национальная публичная библиотека (Нью-Йорк)
Арт-мода по-советски
В общем, чистейшей воды эксперимент, лабораторный опыт, не более. Даже несмотря на то, что авангардисты старались для народа, большого тиража, массового признания. Они составляли хвостатые формулы, рисовали проекты, предрекали будущую победу целесообразности и функционализма над мировым мещанством. Они уже слышали отдаленный стрекот швейных машин и приближающуюся кованую поступь тысяч рабочих в унифицированной ладной прозодежде. Но отрицая моду, художники создавали моду. Опыты их приятно парадоксальны.
Им всем хотелось простоты, удобства, здоровых пропорций, грубой пролетарской правды. Родченко клял Париж – его парфюмированные многословные улицы, выпудренный истомчивый декаданс, его безгрудых бесполых женщин с чувственно обведенными жирной помадой ртами, с бритыми затылками и шелковистыми ногами в телесного цвета вискозе. Родченко клял изыски и люкс. Осуждал рабское преклонение перед модой, предлагал относиться к ней «по-товарищески» – «уметь смеяться и разговаривать с вещами». Он мечтал о массовой универсальной одежде на каждый день, для каждого гражданина. Но прославился проектом в высшей степени индивидуальным – рабочим костюмом из шерсти и кожи со множеством удобных (и красивых) накладных карманов. Сшитый дома, на швейной машинке «Зингер», он стал единственным в своем роде образцом прозодежды для художника. И Родченко в нем работал редко – все больше позировал для фото.
Александр Родченко позирует в индивидуальном рабочем костюме, сшитом Варварой Степановой
Фототипия, 1920–1930-е годы.
Архив О. А. Хорошиловой
Варвара Степанова, соавтор этого произведения, также размышляла на тему удобного массового платья. Она много и хорошо теоретизировала, понятно излагала мысли, придумывала термины и давала им развернутые определения. В 1923 году в журнале «Леф» вышла ее статья, до сих пор широко цитируемая: «Костюм сегодняшнего дня – прозодежда»[74]. Она объяснила, зачем она нужна («это платье рабочего») и как ее создавать («от функции к системе покроя», «индивидуализируется в зависимости от профессии»), она предложила рассматривать спецодежду как отдельный подвид прозодежды, главная цель которой – защита носителя от внешних воздействий (к примеру, огня, пыли, крови). В той же статье предложила определение спортодежды: «Особый вид костюма. Ее основные черты: минимум одежды, несложность одевания и ношения, особая значимость цветового эффекта для выделения отдельных спортсменов и спортивных групп».
Проект рабочего костюма для Александра Родченко
Начало 1920-х годов.
В общем, художница ясно и убедительно описала много лет назад и не ею прописанные истины. Трудовой костюм всегда зависел от функции и специфики труда – в этом нет ничего нового. Это логично. И кожаные куртки рабочих-балтийцев, и комбинезоны американских механиков (которые во время Первой мировой безропотно надели рабочие женщины) появились благодаря специфике их труда. Спецодежда, костюмы пожарных и хирургов, о которых писала Степанова, была известна в России дореволюционной, и новые технологии, которые неизбежно должны были появиться в России большевистской, подсказали бы новые формы и обеспечили лучшее качество. Спортодежда сформировалась к началу XX века, и многие ее виды (в том числе для футбола, бейсбола, волейбола, хоккея) шили в «клубных» цветах как раз для того, чтобы отличать «своих» от «чужих».
Варвара Степанова.
Проекты спортивной одежды
1923 год.
Национальная публичная библиотека (Нью-Йорк)
Впрочем, статья Степановой была не чистой теорией, а руководством к действию. Художница стремилась сделать свои проекты массовыми. Кое-какие идеи и элементы экспериментальных образцов, действительно, попали в масспошив – к примеру, застежки-молнии. Татьяна Стриженова указывает еще комбинезоны[75], однако, во-первых, художники «Ателье» почти одновременно предлагали Москвошвею эти проекты, во-вторых, был хорошо известен американский опыт и фото рабочих в комбинезонах иногда публиковались в советской печати. Было множество источников для заимствования.
