Карл Эриксон. Жанна Ланвен за работой

Журнал Vogue (Paris), 1934.

Национальная библиотека Франции

Мадам, конечно, лукавила. Она давно уже не отдавалась порывам чувств – ей шел шестьдесят седьмой год. И художник Эриксон это подметил – на рисунке, опубликованном вместе с романтичным комментарием, престарелая модельер крепко, по-рабочему сидит в кресле и, щуря заметливый глаз, отдергивает шелковую драпировку – совсем по-будничному. Ни крыльев, ни кисеи, ни дуновения сладчайшего чувства.

Жанна Ланвен вообще рано распрощалась с иллюзиями. Кажется, лет в тринадцать, когда отправилась работать девочкой на побегушках в шляпное ателье. Выслушивала нравоучения хозяйки, разносила заказы и усердно экономила на всем, даже на омнибусах – полученную на проезд мелочь складывала в кубышку и что есть сил мчалась по указанному адресу, стараясь не опоздать. Потом перешла к модистке Феликс на рю Фобур-Сент-Оноре, 15, не зная, что через много лет этот дом станет частью ее маленькой империи.

В 1885 году Жанна открыла собственное ателье и через несколько лет, получив кредит, переехала в более просторное помещение на рю Буасси-д’Англа. Дело пошло. А вместе с ним наладилась светская жизнь – Ланвен познакомилась с нужными людьми, имела честь называть театральных звезд на «ты», великолепные парижские демимонденки делились с ней последними слухами, а она с ними – секретами красоты. В 1895 году Жанна вышла замуж за итальянского аристократа и через два года родила дочь Маргариту Мари-Бланш, Марго. Вот тогда, собственно, и возникло чувство – не то, легкозефирное, о котором так красиво рассуждала в старости, а очень личное, теплое, материнское.

Ланвен любила дочь без памяти и посвятила ей первые костюмные экзерсисы. И получилось так удачно, так ловко и свежо, что в 1908 году она запустила детскую линию под собственным именем. Говорят, клиентки, приходившие за новыми шляпками, подмечали симпатичные платья Марго и просили сшить такие же – им, великовозрастным. И Ланвен шила, способствуя проникновению детского стиля в светскую моду Парижа. В 1909 году она открыла свой модный дом. В начале десятых о ней уже писал Vogue, в 1915-м она вместе с первостепенными французскими домами представляла свои творения в Сан-Франциско. Ее уже называли классиком.

Клементина Элена Дюфо. Портрет Жанны Ланвен

1925 год.

Музей декоративного искусства (Париж)

Ланвен обожала драгоценный текстиль, богатую вышивку, усталое мерцанье вечернего бисера, меха, оборки, ленты, золото ар-нуво и небесно-голубой цвет Фра Анджелико. То есть все то, что было погребено под пеплом Первой мировой.

Знатоки спорили, выживет ли Ланвен, такая неспешная, элитарная, модерновая и такая дорогая. Но Ланвен отлично ориентировалась в новых веяниях и превосходно рассчитала свои ходы в сложной партии с послевоенным временем. И выиграла у него – не одно, несколько десятилетий.

Она не делала шумных заявлений, не устраивала революций, экономя силы, и осмеливалась не менять своих вкусов. Мадам все так же любила парчу, атлас, рыхлый бархат, тяжелые с металлическим блеском вышивки, драпировки, объемные складки, легкомысленные ленты, кушаки, русские меха. Но, в отличие от Пуаре, она умела продавать и постоянно делала уступки Веку Джаза, чтобы сохранить неизменным свой элитарный довоенный стиль.

Понимая, что мир живет по американскому правилу «брендирую – значит существую», Ланвен придумала три удачных бренда, три символа ее империи.

В 1919 году представила свое первое robe de style. И в двадцатые ни одна коллекция не обходилась без пары-тройки этих роскошных вечерних «картинных платьев» с облегающим или полуприлегающим лифом, широкой воронкообразной юбкой до щиколоток или в пол. Robes de style – прелестные цитаты из века осьмнадца-того, из моды Помпадур. В них угадываются панье и платья по-французски. Эти мягкие реплики прошлого прекрасно вписывались в современный контекст. Создавая их, Ланвен принимала в расчет Рюльмана, Сю и Мара, Грюо, Дюнана, Дюфи и всех прочих декораторов-истористов, оживлявших в сумасшедшие двадцатые образы легко помешанного рококо. Наряду с их изящными резными столиками, лаковыми кабинетами, фарфоровыми арлекинами и тканями в стиле Жюи, ее «картинные платья» были вполне уместны и прекрасно продавались.

Второй бренд, живущий до сих пор, – «синий Ланвен», особенный нежно-фресковый оттенок голубого, подсмотренный мадам у небесного Фра Анджелико. Он зазвучал в ее коллекциях в самом начале двадцатых, стал основным оттенком ее личных апартаментов, офиса на рю Фобур-Сент-Оноре, театра Дону и многих-многих европейских особняков, декорированных и меблированных от Ланвен. Он звучал и в коллекциях спокойно талантливого Альбера Эльбаза, до недавнего времени креативного директора Lanvin.

Вечернее платье от Жанны Ланвен

1-я половина 1920-х годов.

Электронный архив Института костюма в Киото: kci.or.jp

Жанна Ланвен.

Деталь платья кроя robe de style

1923 г.

Электронный архив музея моды, текстиля и коммерции (Лос-Анджелес, США), http://blog.fidmmuseum.org

Жанна Ланвен. Платье «Каваллини», 1925 г.

Фото Катерины Джебб. Lanvin Heritage ©

Джильда Грей в вечернем платье от Жанны Ланвен

1924 год. Фотоархив Getty Images

Реклама вечерних ансамблей от Жанны Ланвен

Журнал Femina, 1927 год. Архив О. А. Хорошиловой

Модель в вечернем платье от Жанны Ланвен

Фотография Лоры Албэн Гийо. Журнал Femina, 1925 год. Архив О. А. Хорошиловой

Платья robes de style оказали влияние на маскарадные костюмы. На этом снимке мадемуазель Иза де Рива (слева) демонстрирует платье на панье, навеянное модой XVIII века и творчеством Жанны Ланвен

Журнал Femina, 1924. Архив О. А. Хорошиловой

Герцогиня Роже де Дампьер и мадам Фред Фор в маскарадных robes de style

Журнал Femina, 1924. Архив О. А. Хорошиловой

Третий бренд – гриф. Это была красивая история. В 1907 году мадам готовилась вместе с дочерью к маскараду. Она выдумала сказочные, почти бердслеевские костюмы – длинные готические туники с пелеринами и тиары с модерновым завитком. Они произвели фурор и попали в объектив светского хроникера, запечатлевшего мать и дочь как бы в радостном, детском верчении. Милая фотография. В 1927 году декоратор Арман Альбер Рато создал ее черно-белую лаконичную формулу, и этот рисунок в том же году украсил бутылочки и коробочки парфюма «Arpege», а вскоре попал на грифы платьев, став логотипом модного дома. Он очень красноречив. В этих двух крутящихся фигурках – всё: и модерн, которым так увлекалась мадам, и ее страсть к театру, и, главное, любовь к дочери, с которой началась история империи Lanvin.