– По крайней мере, за время плавания я выучил, как будет по-турецки «спасибо» и «пожалуйста».

– Берегись!

Оставшийся византиец все же решил атаковать. Он бросился на них с тяжелым боевым мечом и дубиной.

– Клянусь Аллахом, я думал, он убежал, – пробормотал Юсуф и подставил византийцу подножку.

Тот не сумел остановиться и с размаху врезался в бочку, пробив головой крышку и уткнувшись в терпкий желтый порошок. Там он и застрял.

Оглядевшись по сторонам, Эцио обтер и убрал саблю. Юсуф сделал то же самое.

– Интересная у тебя манера сражаться, Наставник. Сплошные обманные маневры. Кажется, ты и атаковать не собираешься. Но уж когда ударишь…

– Я рассуждаю как мангуст. Враг для меня – кобра.

– Впечатляющее сравнение.

– Я старался.

Юсуф снова оглядел площадь:

– Идем-ка отсюда. Сегодня мы уже достаточно позабавились.

Он едва успел произнести эти слова, как на площадь выбежал новый отряд византийских наемников, привлеченных звуками сражения.

Эцио мгновенно напрягся и выхватил саблю.

В это время на другом конце площади появился еще один отряд, но уже в другой форме: на них были голубые мундиры и темные остроконечные шапки.

– Не вмешивайся! – успел крикнуть Эцио Юсуф.

Появившиеся солдаты безжалостно теснили наемников, прогоняя их с площади.

– Это солдаты регулярной оттоманской армии, – сказал Юсуф, отвечая на немой вопрос Эцио. – Не янычары, конечно. Те – цвет армии. Ты их сразу узнаешь, когда увидишь. Но все турецкие солдаты люто ненавидят византийское отребье, и ассасинам это только на руку.

– Что, солдаты вам сильно помогают?

– Нет, конечно, – развел руками Юсуф. – Преимущество совсем небольшое. Они и тебя могут убить, если ты на них не так посмотришь. Но в отличие от византийцев, они потом испытывают угрызения совести.

– Очень трогательно.

– Все не так уж и плохо, – улыбнулся Юсуф. – Здешние ассасины достаточно сильны. Кстати, впервые за многие десятилетия. Раньше было по-другому. При византийских императорах нас преследовали и убивали на месте.

– Я об этом не знал. Расскажи, – попросил Эцио.

Они продолжили путь к константинопольскому бюро ассасинов. Юсуф почесал подбородок, думая, с чего бы начать рассказ.

– Император Константин… одиннадцатый по счету император с таким именем… правил всего три года. Наш султан Мехмед позаботился, чтобы его правление не затянулось. По всем меркам, Константин был неплохим человеком. Кстати, последний римский император в их тысячелетней династии.

– Давай оставим уроки истории на потом, – перебил его Эцио. – Мне важно знать, кто противостоит нам сейчас.

– Видишь ли, когда Мехмед захватил город, здесь от прежней Византийской империи почти ничего не осталось. Говорят, Константин настолько поиздержался, что даже драгоценные камни на своих одеждах был вынужден заменить стекляшками.

– У меня сердце кровью обливается, – усмехнулся Эцио.

– Напрасно ты смеешься. Константин был смелым человеком. Он отказался сдавать город в обмен на предложение сохранить ему жизнь и погиб в бою. Но двое его племянников не унаследовали дядин боевой дух. Один из них умер несколько лет назад. А второй… – Юсуф умолк и задумался.

– Ты хочешь сказать, второй племянник императора против нас?

– Ты угадал. И против Османской империи тоже. Против ее правителей.

– Где он сейчас?

– Кто знает? – пожал плечами Юсуф. – Наверное, живет где-то в изгнании. Возможно, уже умер. А если жив, до сих пор плетет заговоры.

Он помолчал.

– Говорят, в свое время он был очень близок с Родриго Борджиа.

– С испанцем? – напрягся Эцио, услышав знакомое имя.

– С тем самым. Это ведь ты оборвал его нечестивую жизнь?

– Нет. Это сделал его собственный сын.

– Их никак не назовешь «святым семейством».

– Продолжай, – попросил Эцио.

– Родриго был близок и с одним сельджуком по имени Джем. Их отношения были окутаны густым покровом тайны. Даже мы, ассасины, узнали об этом сравнительно недавно.

Эцио кивнул. Это он уже слышал и раньше.

– Если я правильно помню, Джем отчасти был авантюристом.

– Он был родным братом нынешнего султана, но всегда сам рвался к трону. Баязид поспешил себя обезопасить. Кончилось тем, что Джема отправили в Италию. Так сказать, под домашний арест. Там они с Родриго и подружились.

– Теперь вспоминаю. Родриго думал, что амбиции Джема помогут ему захватить Константинополь. Но братство лет пятнадцать назад сумело убить Джема в Капуе. Это положило конец поползновениям Родриго.

– Не скажу, чтобы нас особо благодарили за это.

– Мы делаем наше дело не ради благодарности, – напомнил ему Эцио.

Юсуф пристыженно склонил голову:

– Прости, Наставник. Спасибо за напоминание.

Эцио молчал, и Юсуф продолжил рассказ:

– Племянники, о которых я говорил, были сыновьями Фомы – другого брата Баязида. Их отправили в изгнание вместе с отцом.

– Почему?

– Да все потому же. Фома тоже имел виды на оттоманский трон. Знакомая картина?

– А фамилия у этого семейства случайно не Борджиа?

– Нет. Они Палеологи, – засмеялся Юсуф. – Но ты прав: их семейства очень схожи. После убийства Джема рухнули и все европейские замыслы его племянников. Один остался в Европе и попытался сколотить армию и захватить Константинополь. Разумеется, все окончилось провалом. Как я уже говорил, он умер лет семь или восемь назад, в полной нищете и без наследников. Второй вернулся сюда, отрекся от всех имперских притязаний и получил прощение султана. Какое-то время служил на флоте, но затем предпочел праздную жизнь в роскоши и женской ласке.

– Может, все это было уловкой? Ты же сказал, что он исчез.

– Да. Как сквозь землю провалился.

– И мы даже имени его не знаем?

– У него множество имен, но нам не удается его выследить.

– И он что-то замышляет.

– Да, – вздохнул Юсуф. – Хуже того, он связан с тамплиерами.

– За таким человеком нужно зорко следить.

– Если он где-то высунет голову, мы сразу узнаем.

– Какого он возраста?

– Говорят, он родился в год завоевания Мехмедом Константинополя. Получается, на несколько лет старше тебя.

– Значит, прыти в нем еще достаточно.

– Судя по всему, более чем достаточно, – сказал Юсуф.

Он в очередной раз огляделся. Сейчас они находились в самом сердце города.

– Мы почти пришли. Теперь сюда.

Юсуф свернул на узкую улочку. Здания по обеим сторонам стояли настолько тесно, что солнцу было не пробиться, отчего здесь было сумрачно и прохладно. Юсуф остановился возле неприметной зеленой двери и взялся за дверной молоток. Он выстучал условный сигнал, причем настолько тихо, что Эцио засомневался, услышат ли внутри. Но через несколько секунд дверь распахнулась. На пороге стояла девушка: широкоплечая, с узкой талией. На пряжке ее плаща была эмблема ассасинов.

Эцио очутился в просторном внутреннем дворе. Желтые стены обильно обвивал плющ. Там уже собралось несколько молодых мужчин и женщин. Все с благоговейным почтением смотрели на Эцио. Юсуф театрально повернулся к нему и изрек:

– Наставник, поздоровайся со своей константинопольской семьей.

Эцио вышел вперед:

– Salute a voi, Assassini[19]. Я польщен, что так далеко от своего дома вижу столько новых друзей.

Он вдруг почувствовал, что по щекам текут слезы. Это его ужаснуло. Наверное, сказалось недавнее напряжение. Да и долгое плавание наложило своей отпечаток.

Юсуф повернулся к членам константинопольского бюро ассасинов:

– Друзья, вы видите? Наш Наставник не стесняется плакать на глазах у учеников.

Эцио отер перчаткой щеки и улыбнулся:

– Не беспокойтесь. Слезливость мне не свойственна.

– Наставник едва успел сойти с корабля и уже столкнулся с… местными особенностями, – продолжал Юсуф, погасив улыбку. – По пути сюда нас атаковали. Чувствуется, наемники опять обнаглели. А потому, – он указал на троих мужчин и двоих женщин, – вы, Доган, Касим и Хайреддин, и вы, Ириния и Эвраникия, сейчас же отправитесь на разведку.