Но теперь он не чувствовал себя совсем одиноким в стане врагов.

Однако времени на раздумья не было. Противники наседали – в равной степени злые и испуганные. Удары сыпались со всех сторон. Их было слишком много, чтобы отразить каждый. Путник отчаянно сопротивлялся. Он убил пятерых, затем еще десятерых. Но он сражался с тысячеглавой гидрой. Вперед вышел крепкий, рослый солдат, замахнувшись тяжелым мечом. Верный наруч отразил удар. Путник бросил свой меч, чтобы скрытым клинком на правой руке поразить нападавшего. Однако силачу повезло. Наруч погасил лишь часть силы удара, но остальной хватило, чтобы меч солдата, скользнув по металлу, срезал левый скрытый клинок. И как назло, в этот момент путник, потеряв равновесие, наступил на камень и подвернул себе лодыжку. Он ничком упал на землю и так и остался лежать.

Солдаты приближались со всех сторон, по-прежнему не решаясь подойти вплотную. Острия пик уперлись путнику в спину. Одно движение, и ему конец.

Но опасный одиночка не собирался умирать.

Послышался хруст камешков. Кто-то приближался. Приподняв голову, путник увидел над собой бритоголового капитана с багровым шрамом на лице.

Капитан откинул капюшон путника, вгляделся в лицо и улыбнулся. Его ожидания оправдались.

– Ага, к нам пожаловал сам Наставник. Эцио Аудиторе из Флоренции. Думаю, ты уже догадался, что мы тебя ждали. Представляю, какое потрясение ты испытал, видя старинный оплот твоего братства в наших руках. Но так было суждено. Невзирая на все ваши усилия, победа за нами! – Капитан выпрямился и приказал окружавшим его солдатам: – Отведите его в камеру. Но вначале наденьте кандалы и понадежнее их закрепите.

Солдаты подняли Эцио на ноги и опасливо, торопливо заковали в кандалы.

– Идти недалеко, а подниматься долго, – сказал ему капитан. – Теперь ты можешь только молиться. Утром мы тебя вздернем.

В небе высоко над ними продолжал парить орел. Однако никто из людей не следил за его полетом и не видел, насколько он красив и свободен.

Солнце, выбелив бледно-голубое небо, опустилось чуть ниже. Однако хищная птица целенаправленно продолжала свой полет. Тень от нее падала на камни и становилась такой же зубчатой, как они.

Эцио следил за орлом, глядя в узкое окошко, больше напоминающее бойницу в толстой каменной стене. Как и у хищника, его глаза находились в непрестанном движении. Мысли тоже не находили покоя. Он потратил столько времени, забрался в такую даль… Неужели ради такого бесславного конца?

Эцио стиснул кулаки. Его мускулы почувствовали отсутствие скрытых клинков – превосходного оружия, не раз выручавшего его.

Однако он знал, куда тамплиеры могли спрятать его оружие после того, как устроили ему засаду, пленили и приволокли сюда. Эцио мрачно улыбнулся. Эти солдаты – его давние враги. Как же их удивило, что у старого льва еще осталось столько прыти!

Он знал эту крепость. По рисункам и чертежам, накрепко врезавшимся ему в память.

Камера, куда бросили Эцио, находилась на самом верхнем этаже одной из башен великой крепости Масиаф – цитадели, некогда бывшей оплотом ассасинов, а затем долго пустовавшей. Теперь она оказалась в руках тамплиеров. Как и сам Эцио. Один, без оружия, еды или питья, в грязной, изорванной одежде. В любую минуту сюда могли войти его палачи. Но Эцио не собирался покоряться судьбе. Он знал, зачем в Масиафе появились тамплиеры, и должен был им помешать.

Главное, он пока еще жив.

Эцио продолжал следить за орлом. Из узкого башенного окошка ему было видно каждое перо птицы, ярко-белое на конце. Он любовался орлиным хвостом, похожим на руль корабля. Цвет хвоста, белый с коричнево-черными крапинками, был схож с цветом седеющей бороды ассасина.

Пленник смотрел на полет орла, но думал о своем путешествии, мысленно возвращаясь к его началу.

В жизни Эцио хватало башен и парапетов. Например, парапет крепостной стены в испанском городке Виана, откуда он сбросил Чезаре Борджиа, и тот разбился насмерть. Было это в 1507 году от Рождества Христова. Всего четыре года назад, а кажется, словно прошло четыре столетия, настолько далекими стали те события. Потом были другие злодеи, другие претенденты на мировое господство. Все они появлялись и исчезали, и каждый искал тайну власти и тайну силы. А он, впервые ставший узником, нещадно боролся с каждым.

Вся жизнь Эцио состояла из битв.

Орел резко развернулся. Его движения стали сосредоточеннее. Эцио продолжал наблюдать за хищником. Он не сомневался: орел высмотрел добычу и теперь готовился упасть на нее камнем. Но какая жизнь может существовать в этих суровых местах? Впрочем, внизу, в тени Масиафа, находилась одноименная деревня. Здесь люди держали скот, возделывали клочки скудной земли. Скорее всего, орел высмотрел среди холмов, усеянных серыми камнями, дикую козу. Возможно, молодую и неопытную. Или старую и усталую. Не исключено, что и покалечившуюся на каменных кручах. Орел летел против солнца, и на мгновение его силуэт пропал в нестерпимо-ярком свете. Вновь появившись, он начал сужать круги своего полета. Вскоре он застыл в бескрайней небесной голубизне и вдруг с быстротой молнии ринулся вниз, исчезнув из виду.

Эцио повернулся к окну спиной и оглядел свою камеру. Деревянная койка; точнее, топчан, грубо сколоченный из досок. Ни подстилки, ни одеяла. Кособокий стул и стол. Никакого распятия на стене. А на столе – его обед в простой оловянной миске. Оловянная ложка застыла в холодной каше, к которой Эцио не притронулся. Рядом с миской – деревянная кружка. Эцио очень хотелось пить, но он не сделал ни глотка. Есть ему тоже хотелось, однако он боялся, что тамплиеры подмешали в кашу и воду какое-нибудь зелье. Эцио знал о существовании снадобий, забирающих силу и туманящих разум. Тамплиеры вполне на такое способны.

Он вновь окинул свою темницу взглядом, но грубые каменные стены не давали ему ни успокоения, ни надежды. Ни один предмет в камере не мог служить подспорьем для побега. Эцио вздохнул. Ведь были же другие ассасины, знавшие о его миссии и хотевшие поехать вместе с ним. А он настоял, что поедет один. Возможно, не получив от него никаких известий, они отправятся по следам. Но будет уже слишком поздно.

Вопросов было всего два. Многое ли тамплиеры успели узнать? И многим ли успели овладеть?

Он был так близок к завершению – и надо же… такая внезапная и такая дурацкая остановка. Эту миссию Эцио задумал вскоре после возвращения в Рим из Испании. Там в середине лета он отпраздновал свое сорокавосьмилетие вместе с давними друзьями Леонардо да Винчи и Никколо Макиавелли. Торжество было недолгим и оказалось прощальным. Никколо собирался вернуться во Флоренцию, а Леонардо – в Милан. Художник нуждался в новом меценате и был готов принять давно предлагаемое ему покровительство Франциска – главного претендента на французский престол, – который предлагал Леонардо великолепный особняк в Амбуазе, на берегу Луары.

Вспомнив о Леонардо, Эцио улыбнулся. Голова этого человека всегда была переполнена самыми невероятными замыслами. Сегодня, сражаясь с тамплиерами, он лишился одного из скрытых клинков. Эцио вдруг почувствовал, как ему недостает старого друга. Только этому человеку он бы доверил починку клинка. К счастью, Леонардо послал ему чертежи нового устройства, названного парашютом. Римские умельцы изготовили новинку, и ассасин захватил ее с собой. Тамплиеры, конечно же, перешерстят его мешок, но вряд ли поймут назначение диковинки. А Эцио обязательно воспользуется парашютом при первой же возможности.

Если она у него будет.

Усилием воли Аудиторе прогнал мрачные мысли.

Но в камере действительно не было ничего, что сгодилось бы для побега. Нужно ждать, пока за ним явятся, чтобы повести на виселицу. Пока есть время, он должен продумать свои действия. В прошлом обстоятельства часто вынуждали его импровизировать. А пока необходимо дать отдых телу. Тело его не подведет. Перед поездкой он усиленно упражнялся, да и само путешествие было отличным упражнением, дополнительно закалившим его. А отдых ему не помешает. Очень хорошо, что после изматывающего сражения у него есть возможность отдохнуть…