— Йейтси, похоже, твои способности работают еще не на полную силу.

Взгляд прищурился. Прямое попадание.

— Все, что нужно, работает отлично.

— Серьезно? Джефф, дорогой, выстави блок и от меня.

Я сосредоточилась и вылила всю ненависть и гнев прямо на Йейтса.

— Спасибо, — усмехнулся он.

Ага, он почувствовал их, отрицательные эмоции. И они ему нравились, впрочем, учитывая, что он за человек, сюрпризом это не оказалось. Ну а что он будет делать с положительными эмоциями?

— А теперь можешь снять блок.

— Решись уже, что делать, — буркнул Мартини.

Я снова сосредоточилась, но теперь на том, как я сильно люблю Джеффа. И не только его — всех в комплексе, по крайней мере тех, кого знаю. Я сосредоточилась на чувствах любви, дружбы и верности.

— Это на меня никак не влияет, — зыркнул на меня Йейтс, — но попытка хорошая.

— Должно влиять, — тихо сказал Мартини. — Я чувствовал это даже сквозь блоки, оба раза, — добавил он, обращаясь ко мне, а потом снова обратился к Йейтсу. — Ты теряешь способность к эмпатии.

— Вряд ли, — отмахнулся тот. — Твоя инамората просто не имеет представления, как нужно эффективно проводить эмоциональную атаку, — взгляд Йейста сузился, и я догадалась, что он напал на Мартини.

— Держись, Джефф, — я обняла его за талию.

— Нет проблем, малышка, — засмеялся Мартини, поставив меня перед собой и положив руки мне на плечи. — У него ничего не осталось. Беверли, та была адом на Земле, а вот дедушка стреляет холостыми.

— Ты не имеешь права претендовать на мой род из-за своей порченой крови.

— А я претендую? — фыркнул Мартини. — Брось, дед, я ненавижу твои внутренности.

— Почему Мефистофель позволяет ему так рисоваться?

— Он не в состоянии его контролировать.

— Хм, да, и в самом деле, похоже, так и есть. Не только он умирает, — теперь я точно знала, почему так происходит. Кажется, это будет жестоко даже для Йейтса, если я покажу, почему. Тем более что моя сумочка осталась в комнате.

С минуты на минуту здесь появится Мефистофель собственной персоной, а я не хочу, чтобы эта комната была уничтожена — она много значила для Мартини. Ведь здесь мы с ним занимались любовью на диване и здесь мы вместе провели самый спокойный час за все то короткое время, что были знакомы. Это была наша комната, наша и Терри, и я не хочу, чтобы ее уничтожили.

— Вот что я тебе скажу, Ронни. Мы сейчас просто выйдем отсюда, а ты выйдешь вслед за нами. В смысле, это ведь то, чего ты хочешь, не так ли? Убежать отсюда? Стать господином центаврийцев?

Йейтс посмотрел на меня взглядом, в котором я тут же признала жуткий взгляд Кристофера, что заценивала в свое время на четыре балла. Жутко стало от того, как сработала генетика.

— Думаешь, я позволю вам это?

— Ты нет, — я пожала плечами, — но, думаю, что мастеру-монстру захочется посмотреть, что здесь и как. Разве нет, Мефистофель?

Глаза Йейтса засветились красным.

— Ты меня заинтриговала. Веди, малышка.

Эти слова были произнесены совершенно другим голосом, как если бы исходящим из гораздо большего тела.

— Да, у меня есть то, что влияет на страшных монстров-мужчин.

Мы вышли из комнаты, Йейтс последовал за нами.

— Большое спасибо, — буркнул Мартини.

— Не хочу, чтобы ты стал монстром. Ты мне нравишься таким, какой есть.

— Угу. Что делать будем?

— Доверься мне.

— Начинаю ненавидеть, когда ты так говоришь.

— У тебя как с лифтом? — спросила я у Йейтса. — В смысле, не начнешь превращаться в монстра, пока мы там будем? Слишком дорого может обойтись комплексу.

— Нет, — глаза Йейтса все еще светились красным. — Ты получила мое послание?

— Гм… Конечно, наверное, возможно. Давай обсудим это где-нибудь еще.

— Нет, — крепко обнял меня Мартини.

— Не тебе выбирать, Джефф.

Я попыталась отправить ему эмоциональное послание, но не уверена, что он получил его. С эмоциональной точки зрения я сейчас словно вампир или двухдолларовая проститутка в старом центре Калиенте, но не уверена, что Мартини принимал мое состояние или понимал. Я просто надеялась, что кто-то принимал мои сигналы. И надеялась, что посылала правильные сигналы, потому что если центаврийцы не делали бы то, что мне нужно, мы бы уже были мертвы.

— Хорошо бы сделать это прямо сейчас, — сказал Йейтс голосом Мефистофеля.

— Ой, да ладно, большой парень. Хочешь сказать, что желаешь пропустить большое появление? Ты знаешь, где можешь проявиться перед всем избранным народом и объявить себя их богом? Хочешь выбрать себе очередной человеческий сосуд и пройти душевный перенос в тайне от всех? Ты на самом деле хочешь сделать это до того? Без долбанной аудитории?

— Тот, за кого ты цепляешься, должен быть уничтожен. Ты знаешь.

— Вряд ли, — фыркнула я. — Хочешь сказать, у меня не будет выбора, когда я стану твоим сосудом? Йейтс же мог выбирать. Я хочу его. И его двоюродного брата тоже. И еще нескольких.

Я натурально молилась, что Мартини собирал команду в том месте, куда мы направлялись, иначе была угроза, что мы все тут превратимся в монстров.

— Возможно. Если никто не будет вмешиваться.

— О, никто не вмешается. Правильно, Джефф? Никто не помешает, и ты отпустишь меня тет-атет с Мастером Монстров?

— Конечно, — Мартини посмотрел на меня. — Если это то, что ты хочешь.

Он выглядел взволнованным, но не паникующим. Надеюсь, это хороший знак.

— Так и есть. Теперь, будь хорошим мальчиком, вызови лифт.

Мартини нажал на кнопку, мы молча подождали, словно находились в каком-то офисном здании и готовились к встрече. Когда дверь лифта открылась, внутри никого не обнаружилось. Мы, все втроем, вошли туда.

— На какой уровень?

— На верхний, — надеюсь. На том уровне находилось самое большое помещение комплекса.

Джефф нажал кнопку, и мы поехали вверх. Так же, как в нормальной поездке в лифте, никто из нас не смотрел на других. Приятно осознавать, что в этом большом монстре осталось еще что-то человеческого. По сути, Йейтс и не был человеком, но если бы он мог скрещиваться с нами, дал бы некую искру. По крайней мере, я себя в этом убеждала. Потому что рассчитывала на это.

Когда мы добрались до верхнего уровня и вышли, не обнаружили вокруг никого. На самом деле, это был хороший знак.

— Где все? — поинтересовался Йейтс голосом Мефистофеля.

— Уверена, что они сюда идут. Сегодня в комплексе что-то вроде выходного дня, — я прошла в центр пустого пространства. — Мы будем ждать их здесь.

— У меня не так много времени, — сказал Йейтс. — Я устал ждать.

— Ну, а пока мы ждем, когда все придут сюда, давай выясним, почему я?

Йейтс бросил взгляд на Мартини.

— Оставь нас и приведи остальных. Мои слова предназначены для следующего сосуда.

Мартини взял меня за руку и повернул лицом к себе.

— Джефф, все будет в порядке.

Он поцеловал меня. Поцелуй оказался коротким, но с большим смыслом.

— Будь осторожна, малышка. Пожалуйста.

Выпустив ладонь, он отправился обратно к лифту. Я немного расслабилась — Йейтс отпускал его.

Теперь мы остались вдвоем. Наедине, наконец-то. Я и самый опасны человек в мире. На самом деле, я сейчас с нетерпением ждала, когда начнется то, что происходило в моем кошмаре.

— Итак, Йейтси, у тебя остался только час на все про все?

— Возможно, меньше, — глаза по прежнему красные, так что разговаривал со мной Мефистофель.

— Хорошо, мы остались одни. Почему я?

— Ты другая. Ты не боишься меня. Я пытался тебя пугать, но ты превращала страх в храбрость. Ты больше, чем любой из них, защитник, и вправе принять на себя мантию.

— И все же, последний раз как-то ты выбрал Йейтса. Он не совсем защитник.

— Он был, однажды. Я долго искал харизматичного лидера без страха. Много лет назад я еле нашел его, но его изгнали.

— С Альфа-Центавра? Ты отправился туда в первую очередь.