Несколько долгих мгновений мы смотрели на это окно.

— И что в нем особенного? — наконец, спросила мама.

Похоже, она озвучила вопрос, интересовавший всех здесь присутствующих.

Ничего из того, что произошло за весь сегодняшний день, не удивило меня больше, чем слова Кристофера:

— Я вижу это, — сказал он, и в его голосе не было ни гнева, ни неприятности. Кристофер был шокирован увиденным. — Как Китти может быть внизу, на улице и убивать сверхсущество, если она наблюдает за происходящим из этого окна?

— Получите в нагрузку вторую «меня», — сказала я, стараясь не запаниковать. Мартини еще сильнее сжал мою ладонь и увеличил картинку еще больше. Теперь «меня» можно было легко рассмотреть, а так же человека, стоящего рядом со «мной», хоть картинка и была нечеткой.

— Рональд Йейтс, — произнесла мама со свинцом в голосе.

Если бы этот зал был заполнен людьми, сейчас началось бы столпотворение. Но людей среди пришельцев было не так много, так что все молча изучали застывшее изображение. Мне стало немного легче, когда я поняла, что никто не собирается устраивать мне допрос на предмет, как я умудрилась быть в двух местах одновременно.

— Джефф, — заговорил Кристофер, — здесь нужны мы оба.

— Верно, — Мартини отпустил мою ладонь и встал.

Он подошел к центру стола, так же как и Кристофер. Уайт и две женщины молча освободили места.

На всех экранах конференц-стола застыло изображение окна девятого этажа здания суда, за которым стояла «я» рядом с приятелем, Рональдом Йейтсом. Он обнимал «меня» за талию и от этого меня начало подташнивать.

Кристофер положил ладонь на «мое» изображение, Мартини накрыл ладонь двоюродного брата. Это было похоже на некий ритуал напарников, собиравшихся сделать опасную работу, только ладони остались неподвижны.

Эта минута показалась мне самой длинной в моей жизни, после чего Мартини с Кристофером отняли ладони от экрана и посмотрели друг на друга.

— Это не она, — сказал Кристофер.

— Да, это вообще не человек, — согласился Мартини.

— Что, черт возьми, происходит? — спросила мама, сорвав вопрос с моего языка.

— Не то, чтобы я спорила, но как вы смогли узнать, что это не я?

— На Альфа-Центавра мы получаем разные таланты, — все молчали, поэтому ответил Гауэр. — Некоторые из них странные, некоторые обычные, правда, для землян они все равно выглядят необычно. Джефф, наш самый сильный эмпат, а Кристофер — самый сильный мастер по созданию иллюзий.

— И как это работает?

— Стоит только прикоснуться к реальному человеку, — сумел улыбнуться Гауэр, — и знать человека, к образу которого прикасаешься. Наши мастера иллюзий могут манипулировать и со старыми фотографиями. Это общая черта нашей родной планеты.

— Земные племена, которые до сих пор считают, что в фотографиях и картинках запечатлеваются так же и их души, в некоторой степени, правы, — подхватил Кристофер. — Фотография и видео копируют образ души и сознания так же, как копируют образ тела.

— Да, если бы мы до сих пор болтались на Альфа-Центавра, Кристофер стал бы художником, — добавил Мартини.

— Художественный талант? — подозрительно спросила мама.

— На Альфа-Центавра, — Кристофер пожал плечами. — Здесь, на Земле, для работы это тоже полезное умение.

— Как прослушивание по телефону, только по другому, — предположила я.

— Твой ум уникален, — Кристофер покачал головой. — Я хочу сказать, уникальна его работа.

Мама положила руку на мое плечо прежде, чем я смогла найти подходящий ответ.

— Так и есть, но ты говоришь, что в этом образе нет разума Китти.

— Точно, — опередил Кристофера Мартини, наверное, чтобы не дать мне повода снова вцепиться в его горло. — Через Кристофера я могу чувствовать людей на фотографиях и рисунках. На записи — не человеческая женщина. И не центаврийка. Понятия не имею, что это такое, но это не Китти.

— Думаю, что это машина, — сказал Кристофер. — В ней вообще нет человеческого разума. Близко, но, одновременно, очень отличается.

— И он со мной спорит, когда я говорю то же самое, — пробормотала я маме.

— Давай обсудим это позже, — шепнула в ответ мама. — Мы на самом деле это обсудим, — и потом заговорила громче: — Но большой вопрос — почему?

Все молчали. Тогда я решила зайти к вопросу с другой стороны, чтобы только не трогать Кристофера.

— Что можно сказать о человеке, который обнимает, как предполагается, меня? Это действительно Йейтс?

— Хороший вопрос, — кивнул Кристофер, и я чуть в обморок не упала. Он с Мартини снова наложили на застывший видеокадр ладони. На этот раз все прошло быстрее.

— О, да, это он, — сказал Кристофер, как только они оторвались от экрана. Голос его звучал задумчиво.

— Вы на этот раз справились в два раза быстрее.

— Все сверхсущества для нас… неприятны, — ответил Гауэр, а я смотрела, как одна из женщин подала Кристоферу с Мартини салфетки, и мужчины тут же стали вытирать ладони, словно в чем-то испачкались.

— Как он смог так быстро перебраться из Аризоны в Нью-Йорк, чтобы успеть напасть на маму?

— С частным реактивным самолетом это можно сделать очень просто, — ответил Райдер. — Ему даже не нужно было доказывать свои полномочия. Просто добрался до аэродрома, сел в личный СЗТ, и ты на месте. Между этими двумя нападениями прошло несколько часов, вполне мог успеть.

— СЗТ? — вот еще появилось что-то, о чем я понятия не имею.

— Сверхзвуковой транспорт, — расшифровала мама. — Хорошо, пусть будет так, пусть их у него будет даже больше чем один. Но, опять же, почему?

И снова тишина в зале. Было приятно думать, что эти умники-инопланетяне чего-то не могут знать. Что уж говорить обо мне, человеке. Впрочем, еще двое людей в этом зале держали рот на замке, так что я решила последовать их примеру.

Некоторое время это работало. Проблема в том, что просто сидеть в тишине я не могла, мозг продолжал работать, решая, что делать. Первые полминуты воспоминания блуждали, вспоминая прошедший день: я целую Мартини; обнаруживаю, что моя мама не та, за кого себя выдавала все это время; поцелуй Мартини; небольшой шок, когда поняла, что один из команды оказался не просто человеком, а топ-фотомоделью; снова поцелуй Мартини. Интересно, а Райдер с Гауэром ходят в клубы или уединяются, чтобы остаться наедине? А что собирается делать папа в ближайшее время? Ничего из этого не подвело меня к разгадке, кроме, разве что, твердого решения поспать в обнимку с Мартини.

Тогда я заставила себя думать о деле. Почему я? Нет, правда, почему я? Во мне нет ничего особенного. Да, я дочь женщины, королевы борьбы с терроризмом, но сама-то я здесь ни при чем.

Что-то в этом всем было. Что мама сказала о Йейтсе в первый раз? Не то, что он чудовище и не то, что он магнат, хоть и отвратительный. Она назвала его главой террористической организации, о которой я никогда не слышала. Но мама о нем слышала.

Поэтому, наверняка, это означает, что и Йейтс слышал о маме.

— Э-э… Когда сюда доберется мой отец?

На меня тут же уставились взгляды всех присутствующих, но Гауэр и на этот раз опомнился быстрее всех.

— Он будет здесь с минуты на минуту. Вместе с ним четыре наших агента и они регулярно нам докладываются.

— Разве они не воспользовались воротами?

— Нет. Зачем? — Гауэр посмотрел на меня проницательным взглядом. — Не хотите поделиться беспокойством?

— Я беспокоюсь о безопасности семьи, нации и всего свободного мира. Я объясню, конечно, только должна сказать, за моей большой семьей сложно уследить. И вашим людям стоит убедиться, что это люди из моей семьи прежде, чем пригласить их с собой и привести в эту пещеру, где вы чувствуете себя в безопасности.

— Не возражаю, — не спеша кивнул Гауэр. — Но почему?

— Потому что это дело касается не меня, — я кинула взгляд на маму, которая подозрительно хмурилась, а сейчас на лице отразилось замешательство. — Это по твою душу. Тебя раскрыли, мама. Не знаю как, но они узнали, где и кем ты работаешь. Йейтс охотится за мной не из-за меня, он охотится за мной из-за тебя, из-за того, кем ты работаешь, что делаешь, потому что хочешь уничтожить его террористическую банду.