Тростники с осокой сини, сини (I, XI, 4) Тростники с осокой сини, сини, Белая роса сгустилась в иней. Тот, о ком рассказываю вам я, Верно, где-нибудь в речной долине. По реке наверх иду за ним я – Труден кажется мне путь и длинен; По теченью я за ним спускаюсь – Он средь вод – такой далекий ныне. Синь тростник и зелена осока – Не обсохли от росы глубокой. Тот, о ком рассказываю вам я, Где-нибудь у берега потока. Но реке наверх иду за ним я – Путь мой труден, путь лежит высоко; По теченью я за ним спускаюсь – Он средь вод на островке далеко. Блекнет зелень в сини тростниковой. Белая роса сверкает снова. Тот, о ком рассказываю вам я, Где-нибудь у берега речного. По реке наверх иду за ним я – Труден путь, я вправо взять готова; По теченью я за ним спускаюсь – Он средь вод у острова большого. Песнь о посещении циньским князем чжуннаньских гор
(I, XI, 5) Что сыщешь ты там, у чжуннаньских высот? Там слива с каталыгою горной вдвоем. Муж доблести прибыл на этот хребет, Он в шубе из лис, под узорным плащом, И лик, точно киноварь, ал у него! Его мы своим государем зовем. Что сыщешь ты там, у чжуннаньских высот? Утесы да глади широкие плит. Муж доблести прибыл на этот хребет, Халат его пестрым узором расшит, О пояс в подвесках бряцает нефрит. Пусть век он живет и не будет забыт! Там иволги[124] (I, XI, 6) Там иволги, вижу, летают кругом, На ветви жужуба слетаясь, кружат. Кто с князем Му-гуном в могилу пойдет? Цзы-цзюйя Янь-си выполняет обряд. И этот Янь-си, что исполнит обряд, Был самым храбрейшим из сотен солдат. Но только к могиле приблизился он, Как весь задрожал он и был устрашен. А ты, о лазурное небо вдали, Так губишь ты лучших из нашей земли! Как выкуп за тех, кто живьем погребен, Сто жизней мы отдали б, если б могли. Там иволги, вижу, летают кругом, Кружат, собираясь на тут под курган. Кто с князем Му-гуном в могилу пойдет? Из рода Цзы-цзюйя могучий Чжун-хан. О, этот из рода Цзы-цзюйя Чжун-хан! Он сотню солдат отражал, великан! Но только к могиле приблизился он, Как весь задрожал он и был устрашен. А ты, о лазурное небо вдали, Так губишь ты лучших из нашей земли! Как выкуп за тех, кто живым погребен, Сто жизней мы отдали б, если б могли. Там иволги, вижу, летают кругом, Садясь меж колючих терновых кустов. Кто с князем Му-гуном в могилу пойдет? Чжэнь-ху с ним в могильный уляжется ров, И этот Чжэнь-ху, что разделит с ним ров, Был с сотнею воинов биться готов! Но только к могиле приблизился он, Как весь задрожал он и был устрашен. А ты, о лазурное небо вдали, Так губишь ты лучших из нашей земли! Как выкуп за тех, кто живым погребен, Сто жизней мы отдали б, если б могли! То сокол, как ветер, летит в небесах, Он в северных рыщет дремучих лесах. Давно уж супруга не видела я, Великая скорбь в моем сердце и страх. О, как это сталось? Ужель я одна, Надолго забытой остаться должна? Ветвистые вижу дубы над горой, Шесть вязов я вижу в долине сырой. Давно уж супруга не видела я, И боль безысходная в сердце порой. О, как это сталось? Ужель я одна, Надолго забытой остаться должна? Там сливы на горных вершинах густы, В низинах там дикие груши часты. Давно уж супруга не видела я… О сердце, от боли как пьяное ты! О, как это сталось? Ужель я одна, Надолго забытой остаться должна? Кто сказал: нет одежды (I, XI, 8) Кто сказал: нет одежды в поход снарядить бедняка? Плащ с тобой пополам разделю я в походе любой! Царь сбирается в путь и свои поднимает войска – Приготовил я дротик и длинную пику и в бой! Вместе выйдем на битву, ведь враг у нас общий с тобой. Кто сказал: нет одежды в поход снарядить бедняка? Мы разделим с тобою исподнее платье мое. Царь сбирается в путь и свои поднимает войска – Приготовил я дротик и с ним боевое копье. Встанем вместе на битву за дело мое и твое! Кто сказал: нет одежды в поход снарядить бедняка? Есть рубашка у нас, мы рубашку разделим вдвоем. Царь сбирается в путь и свои поднимает войска – Латы я приготовил и острым запасся мечом. Знаю, вместе с тобою мы в битву с врагами пойдем. Брата матери я провожаю (I, XI, 9) Брата матери ныне я в путь провожаю с войсками, Берег северный Вэй – и здесь предстоит нам проститься. Чем его одарить, я не знаю, – какими дарами? Подарю я гнедую четверку с большой колесницей. Брата матери ныне я в путь провожаю с войсками, Бесконечная дума о нем в моем сердце сокрыта. Чем его одарить, я не знаю, – какими дарами? Подарю самоцветы и пояс с прекрасным нефритом! вернутьсяФакт, о котором здесь идет речь, имел место в 621 г. до н. э. Традиция погребения живых людей вместе с покойными князьями держалась в Цинь очень долго. В III в. до н. э. она была соблюдена при погребении первого циньского императора. В других царствах Китая эпохи Чжоу этот обычай сохранился лишь в виде пережитка – захоронения кукол. |
