– Нет. Если бы я хотел, я сделал бы это, у меня было и время, и возможности. А это сделал Петтигрю.

– Почему вы не выдали Волдеморта властям?

– Я не мог этого сделать из-за метки.

– Зачем вы с Пожирателями разгромили Отдел Тайн?

– Мы не хотели его громить. Это дети начали драку, а я перед вылазкой отдал приказ никого не убивать. Нам пришлось защищаться.

– Зачем вы подсунули тёмный артефакт Джинни Уизли и подвергли школьников опасности?

– Я никогда не отдал бы опасный артефакт в школу, где учится мой сын. У меня не было такого умысла, артефакт достался девочке не поэтому. В тот день я пытался избавиться от него в Лютом, но не сумел. Когда появились Уизли, я подумал, что смогу избавиться от артефакта через них. Я не ожидал, что девочка возьмёт его в школу. Я подумал, что она увидит чужую вещь и покажет её родителям, а Артур отдаст её в Отдел Тайн.

– А ваш Добби?!! – вскричал Рон с места.

– Добби не мой домовый эльф. Это была чья-то инсценировка.

– Но как же, ведь это вы дали ему одежду!!!

– Домового эльфа нельзя освободить, просто кинув в него чужим грязным носком. Это должна быть хозяйская вещь, её нужно дать с намерением и сказать формулу отречения.

– Это вы всё врёте! – возмутился Рон. – А чей же он тогда, если не ваш?!

– Чей-то из Блэков, из угасшей ветви. – Малфой на мгновение замолчал. Видимо, искал ответ, но из-за сыворотки правды это не было заметно по его расслабленному лицу. – Возможно, Альфарда. Не отречённый, а то бы он не смог проникнуть в наш дом. Нарцисса, она урожденная Блэк, а эльфы могут пробраться к крови своего рода, если нет специальной защиты, как в Азкабане. Помню, я тогда удивился, когда Филч дал мне в сопровождение эту мелкую погань. Мои эльфы никогда не выглядели так ужасно...

– Протестую! – воскликнул наблюдатель, пресекая разговорчивость обвиняемого. – Задавать вопросы должны только члены Визенгамота! И это должны быть чётко поставленные вопросы!

– Протест принят, – председатель махнул палочкой в сторону Рона, накладывая на него Силенцио, и приказал вывести его из зала. Малфою задали ещё несколько вопросов и наконец подали антидот к Веритасеруму.

После Люциуса настала очередь Драко, который рассказал, что был вынужден принять поручение Волдеморта под угрозой смерти родителей. Затем попросила слово Нарцисса и сказала, что она еще в начале того учебного года просила Снейпа помочь Драко, а поскольку тот был шпионом Дамблдора, то Дамблдор с самого начала знал о поручении Драко и ничего не сделал – а это не что иное, как укрывательство преступных намерений. А сама она как мать предпочла бы, чтобы её сын оказался в Азкабане подальше от Лорда и не получил эту метку, и в глубине души надеялась, что так и случится.

Все взгляды обратились к Дамблдору.

– Вы действительно знали о задании младшего Малфоя и не сообщили об этом в аврорат? – спросил председатель.

Дамблдор промолчал, улыбнувшись в ответ доброй стариковской улыбкой.

– Вы можете выпить Веритасерум и опровергнуть обвинение миссис Малфой об укрывательстве, – предложил председатель.

– Я хотел дать мальчику шанс самому одуматься, – вздохнул Дамблдор, видя, что весь зал ждёт его ответа.

– И как бы он одумался, если вся его семья в заложниках у змеелицего? – яростно спросила Нарцисса. – Вы хотели, чтобы мой сын получил метку!!!

Судьи зашумели. Председатель позвонил в колокольчик, призывая к тишине.

– Уведите обвиняемых, свидетелей и посторонних, – распорядился он. – Визенгамот будет принимать решение.

В свете открывшихся обстоятельств решение суда было очень гуманным. Дамблдор фактически подтолкнул к преступлению несовершеннолетнего подростка, оказавшегося в безвыходном положении, поэтому Драко был оправдан полностью. Малфою-старшему назначили штраф и освободили условно под пятилетнюю подписку о невыезде. Поскольку имуществу Малфоев был нанесён урон во время аврорских обысков, компенсацию урона зачли в счёт штрафа и даже вернули кое-что из конфискованных книг и артефактов. Оставшуюся сумму штрафа Малфои должны были выплатить Гринграссам в качестве министерской компенсации за неправомерные действия аврората, потому что в государственной казне всё равно не было денег.

Хотя о помощи в эпидемии не было сказано ни слова, Нарцисса понимала, что быстрота и снисходительность судебного решения – не что иное, как аванс за помощь. Вернув домой мужа и сына, она поспешила в семейную библиотеку, но несколько дней упорных поисков ничего не дали. И тогда она вспомнила, что фамильная библиотека Блэков гораздо обширнее малфоевской, особенно в сфере запрещенных знаний.

Арктур по-прежнему жил уединённо и следил за событиями в Британии по прессе. Дипломатическая миссия Гермионы, закончившаяся попаданием в Мунго, два некролога в газетах, суд над Малфоями, оправдание Драко и освобождение Люциуса – всё это не прошло мимо его внимания. Он регулярно виделся с Дафной, но никак не мог набраться смелости поговорить с ней начистоту. Дафна многозначительно поглядывала на него, но не торопила с откровениями.

Это письмо было не от Дафны, а от Нарциссы Малфой. Тётушка приглашала его на ужин для знакомства с семьёй и предлагала указать любое удобное время, если он занят сегодня вечером. По тону письма Арктур догадался, что Нарцисса очень спешит увидеться с ним, и ответил согласием прямо с малфоевским филином. Вечером он оделся, как положено для визита к родственникам, и аппарировал к воротам поместья Малфоев.

Нарцисса не заставила его ждать и минуты. Приветливо улыбнулась, назвала дорогим племянником и пригласила в дом. По пути к особняку они оба, почти не задумываясь, обменивались положенными по этикету фразами вроде "как я рада видеть тебя, дорогой Арктур", "и я вас, дорогая тётушка", "прекрасная погода этим вечером", "да, в этом году выдалось тёплое лето", "надеюсь, у тебя всё хорошо, Арктур", "надеюсь, и у вас, тётя Нарцисса".