Из зеркала на него глянул другой человек.

Его ровесник. Выше ростом, тоньше в талии, шире в плечах. Красивое, ухоженное худощавое тело, без шрамов и признаков недоедания. Про него хотелось сказать – как новое. Довольно-таки узкое удлинённое лицо, молочно-белая кожа, не знавшая загара. Волосы тоже чёрные, той же длины и того же оттенка, что и прежние, но мягче и послушнее. Они не торчали во все стороны, а лежали гладко, если не считать того, что с одной стороны они смялись о подушку. Аккуратный нос с едва намечавшейся горбинкой в верхней части, глубоко посаженные глаза, не зелёные, а тёмно-серые.

Чужое тело, чужое лицо. Гарри провёл по голове рукой, отражение повторило его жест. Волосы тут же легли как надо.

Задачка…

Кто бы ни положил его сюда, о нём заботились. И они наверняка знают, что с ним случилось, нужно только выйти и спросить. Гарри заглянул в гардероб и нашёл там одежду и обувь на себя. Одевшись, он толкнул дверь наружу сначала рукой, затем плечом.

Дверь была заперта. Вспомнив про Аллохомору, он огляделся в поисках своей палочки. Пошарил в тумбочке, на полках, в гардеробе – палочки нигде не было.

В совокупности со всем прочим это оказалось спусковым крючком, вызвавшим у него мгновенный всплеск паники. Гарри бестолково заметался по комнате, кинулся к окну, которое тоже не открывалось, затем снова к двери. Лихорадочно затряс её за ручку, пытаясь раскачать запор, и теребил её, пока в суматохе не сбил до крови костяшки пальцев о бронзовое основание ручки. Как ни странно, это нелепое действие наконец сработало, и дверь открылась.

Вспышка паники схлынула так же резко, как и возникла, сменившись бесконечной подозрительностью. Друзья не оставили бы его взаперти, без палочки – неужели он был у врагов? Может, это вообще не особняк Блэков, а просто похожий?

Машинально зализывая ссадину на пальце, Гарри выглянул в коридор. Нет, он всё-таки был у Блэков, в своём собственном доме, унаследованном после гибели Сириуса. Спальня находилась на третьем этаже, вокруг стояла полная тишина. Подозрительность не отступала – слишком много выявилось странного. Это всё равно могли быть враги, исхитрившиеся захватить его дом.

Гарри пошёл по коридору к боковой лестнице, ступая как можно бесшумнее. На втором этаже тоже было тихо. Он собрался спуститься на первый этаж в кухню, как вдруг негромкий звук из каминной комнаты заставил его шарахнуться прочь по коридору. Шаги по паркету свидетельствовали, что кто-то прибыл сюда через камин, и Гарри застыл на месте, не зная, в какую сторону податься. Это был друг? Враг?

Звук шагов затих, означая, что прибывший сюда человек остановился. Несколько секунд спустя раздались похожие звуки, свидетельствующие о прибытии ещё одного человека. Несколько шагов от камина – и второй человек тоже остановился. Гарри поймал себя на том, что не дышит, и судорожно втянул воздух. Он не осмеливался пойти в каминную к этим людям – даже если это свои, он наверняка окажется у них виноватым за то, что взломал запертую дверь. Если они вообще его узнают…

Короткий лающий смешок донёсся из гостиной и прошил его насквозь. Слишком знакомая манера смеяться – этого просто не могло быть! Гарри сам не заметил, как начал пятиться, пока не упёрся спиной в торцовую дверь коридора. Вслед за смешком из каминной раздался не менее хорошо знакомый голос крёстного:

– А как же моя реабилитация, сэр? Крысёныш сдох у Малфоев, его уже не предъявишь в Министерство.

Гарри отчаянно затряс головой, чтобы разогнать глюки. Сириус погиб два года назад, он упал в Арку Смерти!

– Да-да, мальчик мой, ни о чём не беспокойся, я помню, – неторопливо ответил благодушный голос Дамблдора. – Сначала я должен вернуть себе прежнее место и влияние.

Глюки крепчали, потому что Дамблдор тоже давно был мёртв. Год назад он упал с Астрономической башни и не мог сейчас разговаривать так, словно он живее всех живых.

Прежде Гарри свалился бы в обморок, но это тело было крепче. Он только обессиленно прислонился к двери, борясь с головокружением и вслушиваясь в доносящиеся звуки. Судя по шуму, в каминную один за другим прибывали люди. Она наполнялась звуками шагов, короткими откашливаниями и тихими неразборчивыми голосами, мужскими и женскими.

Кто бы ни были эти люди, они были врагами. Потому что Сириус и Дамблдор были мертвы.

– Все здесь? – снова послышался голос Дамблдора, и в каминной воцарилась тишина. – Проследуем на собрание?

– Ещё Ремус остался, – ответил высокий женский голос. Незнакомый.

Гарри успел сообразить, что сейчас вся эта толпа выйдет в коридор и увидит его. Он шмыгнул в ближайшую дверь, бывшую у него за спиной, а в следующее мгновение до него дошло, что именно в этой гостиной орден Феникса проводил собрания и что эти люди наверняка пойдут сюда. Дверь в коридоре хлопнула, у него оставались секунды, чтобы спрятаться. Шкафов в гостиной не было, диваны были слишком низкими, чтобы залезть под один из них. Он отчаянно вжался в угол сбоку от двери, мечтая раствориться в нём и оказаться невидимым.

Вдруг его локоть провалился в складки тёмно-бордового бархата, которым были обиты стены гостиной. За тканевой обивкой обнаружилась потайная ниша, и если бы у Гарри было время задумываться, он догадался бы, что она предназначена для подслушивания. Но у него этого времени не было, поэтому он торопливо протиснулся в щель между продольными складками бархата и оказался внутри.

Ниша была достаточно вместительной, чтобы стоять в ней или сидеть на полу боком к комнате. Едва он поправил за собой складки, как в коридоре послышались приближающиеся шаги небольшой толпы. Прислонившись к стене, Гарри восстанавливал учащённое от волнения дыхание и слушал, как в гостиную один за другим входят люди и рассаживаются по креслам и диванам. Наконец он, набравшись смелости, чуть-чуть раздвинул щель в бархатной обивке и одним глазом заглянул в комнату.

В гостиной собралось не менее дюжины присутствующих, половину из которых Гарри считал мёртвыми. У дальней стены в отдельном кресле восседал Дамблдор, живой, здоровый и нисколько не измождённый. Ярко-голубые глаза старого колдуна бодро поблёскивали из-под очков-половинок, в руках он покручивал палочку, в которой Гарри узнал ту самую, положенную в гробницу бывшего директора. На соседнем с ним диване сардонически ухмылялся Снейп, желчный и немытый, как всегда, с перебинтованным горлом. К Снейпу подсели Артур и Молли Уизли, довольные жизнью и ничем не напоминавшие скорбящих по Фреду родителей.