– Хорошие у тебя родители.

Дафна тепло улыбнулась.

– Они замечательные. Да что мы всё о неприятном, давай лучше прогуляемся.

Они немного погуляли по Косому переулку, затем Дафна стала прощаться.

– Когда мы снова увидимся? – спросил её Арктур.

– До конца этой недели я буду занята, нам предстоят семейные визиты. Что ожидается на той неделе, мне пока не сказали. Присылай сову в выходные, может, к тому времени что прояснится.

– А давай ты сама пришлёшь её, когда у тебя прояснится.

– Для этого я должна знать твой совиный адрес. – Дафна насмешливо посмотрела на него, намекая, что ей еще ничего о нём не известно, кроме имени.

– Арктур Процион Трэверс-Блэк, Лондон, Гриммо-12. Пиши, буду ждать.

Враг моего врага

В оставшиеся до выходных дни Арктур пунктуально следовал совету Дафны. Каждый день он бывал в Косом переулке, чтобы заново привыкнуть к толпе, посмотреть на людей, а заодно и поесть мороженого. Почти весь прошлый учебный год он провёл вдали от общества, в компании только Рона, который вечно на всё жаловался, и Гермионы, которая была пилой еще той. Сначала она всё время пилила Рона, потом Рон сбежал и они с Гермионой остались вдвоём. Они тогда сутками почти не разговаривали, а когда Рон всё-таки вернулся, Гермиона накинулась на него фурией, крича на весь лес, как он мог оставить её одну.

Одну, а не «нас с Гарри»! Вот тогда бы ему и заподозрить, что ей есть дело до крестражей, до Рона и до гибели Волдеморта, но нет никакого дела до него. Если бы Арктур хоть сколько-то задумался об её поведении, он понял бы еще в лесу, что ей нужно было дотащить наивного шрамолобика до остальных крестражей и заставить его уничтожить помеху её будущему благополучию. И её бесило, почему она должна это делать одна, без своего Рона.

О Джинни он не вспомнил, косвенно подтвердив этим, что стал считать себя достойным большего, чем доступная девица из низов. Зато он много думал о Дафне. Это была девушка совсем другого сорта, таких знакомых у него прежде не было. Её не хотелось ни повалить и всадить, как Джинни, ни обнять и плакать, как Чжоу, ни считать с ней мозгошмыгов, как с Луной. Её хотелось впечатлить собой как личностью, добиться её уважения и восхищения, она была именно такой женщиной, ради которых мужчины совершают великие дела.

И, если следовать её же урокам, Дафна была заинтересована в нём. В то же время Арктур понимал, что она выдала ему аванс, который очень легко не оправдать. Поэтому он, еще толком не разобравшись в своих чувствах к ней, штудировал родовой кодекс и ритуалы, забивал себе голову этикетом, ломал мозги над банковскими отчётами и внимательно читал ежедневные новости, консультируясь обо всём у Кикимера. А то ведь встретится такая на пути, а ты к этой встрече не готов…

Видно, стимул был весьма вдохновляющим, потому что прогрессировал Арктур очень быстро.

В пятницу он прочитал в «Пророке», что завтра в Хогсмиде состоится открытие памятника в честь победы над Волдемортом. В кратчайший срок были собраны пожертвования и подготовлен эскиз, а завтра колдоскульптор должен был превратить заклинанием каменную глыбу в памятник прямо на глазах у публики. Среди присутствующих ожидались министр с сопровождающими, герои войны и Дамблдор, который произнесёт торжественную речь. В газете для этого были использованы слова «предоставлено право» и «окажет честь», но Кикимер сходу сказал, что старикашка наверняка проел Брустверу плешь, чтобы выбить возможность порисоваться перед толпой вместо министра, которому положено говорить такие речи.

Арктур сразу же решил, что должен побывать на открытии памятника. Там будет множество людей, на которых можно попрактиковаться в искусстве их понимания, туда придут его бывшие друзья и соратники, которых ему хотелось заново оценить со стороны, не будучи одним из них. Кикимер был против, он заявил, что под антиаппарационным куполом, о котором говорилось в объявлении, с единственным достойным представителем рода Блэков может случиться что угодно. Поворчав, он смирился только после того, как Арктур обещал позаботиться о своей безопасности.

Кикимеру оказалось мало голословного обещания, он устроил новому главе рода Блэков настоящие учения по эвакуации из опасной зоны. Поскольку домовики могли аппарировать из-под купола, Кикимер собирался оставаться под невидимостью рядом с хозяином и аппарировать с ним в безопасное место по заранее оговоренному жесту. Но домовику и этого было мало. Чтобы их не догнали по аппарационному следу, они договорились аппарировать в промежуточную точку на задворках Косого переулка, откуда Арктур должен был отойти на некоторое расстояние и там вызвать уже Винки, след которой не похож на след Кикимера. Из Косого переулка нередко аппарируют с домовиками, поэтому концов оттуда уже не сыщешь.

Довольный Кикимер сказал, что учились они не зря и что теперь хозяин будет посещать все сомнительные места именно с такой предосторожностью. Арктур не возражал. Он даже подумал, что если бы договорился о чём-то подобном с Добби, когда они с Роном и Гермионой блуждали по лесам, их не схватили бы егеря и не сдали бы Малфоям, да и сам Добби остался бы жив.

В субботу Арктур аппарировал на окраину Хогсмита незадолго до открытия памятника и остановился поодаль, пропуская мимо себя идущих на торжество британцев и наскоро оглядывая по методике Дафны всех, кого успевал. На открытие собралось около пяти сотен зрителей, для волшебной Британии это было немало. На центральной площади посёлка уже был установлен пьедестал, а на нем заготовка памятника – вертикальная гранитная глыба примерно десяти футов в высоту и трёх в поперечнике. За несколько минут до начала прямо на площадь перед будущим памятником аппарировала компания из двух десятков человек, среди которых был сам министр Бруствер с охраной, колдоскульптором, сопровождающими лицами и личным секретарём Персивалем Уизли, а с ним Дамблдор, четверо младших Уизли с родителями, Гермиона, Лили и Джеймс Поттеры.

Кто-то зааплодировал, толпа немедленно подхватила рукоплескания. Министр приветственно помахал собравшимся обычным жестом высоких руководящих лиц, а Арктур смотрел на него издали и старался определить, знает ли новый министр о подмене Гарри Поттера. Сам он встречался с Кингсли Бруствером в ордене Феникса, но никогда не был близко знаком с чернокожим аврором, относившимся к нему только как к охраняемому объекту повышенной стратегической важности. Бруствер был прямолинеен и прямодушен, на месте Дамблдора было бы серьёзным просчётом посвящать его в сомнительные делишки. Скорее всего, он и не заметит подмены одного мальчика другим. Вот Тонкс, та могла бы, потому что в бытность Гарри Арктуру доводилось болтать с ней за жизнь, но Тонкс среди воскресших пока не наблюдалось. Арктур поостерёгся считать её мёртвой, потому что был уже ни в чём не уверен с этим орденом Феникса, где все воскресали один за другим.