— Это может прозвучать глупо, но я видел сон.

— И что же ты там видел?

— Мне приснились ты и Элен. Она разгуливала по улице с прозрачными как стекло глазами.

— Сон про прозрачные как стекло глаза?!

— Угу.

— А чем занимался я?

— Тебя там не было.

— Но ты же сказал, что видел сон про меня и Элен. Теперь ты утверждаешь, что меня там не было.

— Господи Боже! Это ведь был всего лишь сон!

— Тогда чего ты так взволновался?

— Черт возьми! Я совершенно не волнуюсь.

Наступила пауза, во время которой Джек, очевидно, пытался объективно оценить ситуацию. Наконец он вынес свой вердикт:

— Ты явно взволнован. Не знаю, может быть, ты один из тех МЕЧТАТЕЛЕЙ, которые верят в сны.

Мэлони не был мечтателем, однако почувствовал, что попал в такое положение, что обязан защитить людей, верящих в сны.

— Просто о снах написано чертовски много книг.

— Ты их читал?

В вопросах Джека не было ничего враждебного. Похоже, он проявлял живой интерес к феномену, что непробиваемый Джон Мэлони вдруг начал верить в сны.

— Послушай! — взорвался Мэлони. — Я позвонил и задал вежливый вопрос. Я что, не могу получить вежливый ответ?

— О’кей, о’кей. Мы с Элен живем прекрасно.

— Она была сегодня неподалеку от клуба?

— Нет. Мне кажется, она должна была встретиться с подругой, неожиданно прилетевшей из Нью-Йорка. Какая-то баба — страшно умная и интеллигентная. Наверное, она уже здесь.

— Что ж, передай Элен мой привет.

— Конечно. А как же насчет меня? Ты же меня тоже любишь?

— О, заткнись! — гаркнул Мэлони и с треском положил трубку.

Он сидел и обдумывал ситуацию. Ясно, что если в поведении Элен не было ничего странного — а безусловно, все так и казалось, — то Джек ничего не знал. Мэлони вспомнил ту фамилию со всеми этими научными званиями на табличке. Этот парень был доктором медицины, но имел и множество других степеней, а медики редко выставляют напоказ свои степени после имени. Поэтому было ясно, что этот деятель из тех прохиндеев, которые называют себя психоаналитиками. Некоторое время назад в Чикаго вошли в моду психиатры. Вот тогда-то и развелось множество шарлатанов. «Несомненно, — думал Мэлони, — что в этой области работают и порядочные люди». Но его больше интересовали шарлатаны. Есть ли какая-нибудь причина подозревать человека, в кабинете которого сегодня скрылась Элен? Ничего подозрительного, кроме этих проклятых научных званий. Они выдавали с головой этого важного самодовольного сукиного сына.

Мэлони поразмышлял еще некоторое время, а затем подошел к двери и произнес:

— Прошу вас, войдите, миссис Мэссей.

— Он — хороший мальчик, — сказала миссис Мэссей. — Он этого не совершал.

Мэлони выразительно пожал плечами. Они все — хорошие мальчики. Ни одна мать никогда не говорила Мэлони о своих детях плохо. Ни один из них не совершал того, в чем их обвиняли. Копы же всегда представлялись слепыми ублюдками, которые спят и видят, кого бы упрятать в тюрьму.

Мэлони согласился бы с последним, что все копы похожи на Фланагана, но не все они являлись такими. Большинство из них были находчивыми, умными и порядочными гражданами.

— Чего он не совершал, миссис Мэссей?

— Они говорят, что он ограбил контору на бульваре Джексона.

— А он не грабил.

— Он не мог ограбить! Да, мой Никки — горячий, но он никогда не стал бы нарушать закон.

— Когда эта кража… о, ее же не было… случилась?

— Кажется, прошлой ночью. Мне об этом ничего не сказали. Когда я спала, явились двое полицейских. Я работаю по вечерам, мистер Мэлони — в большом здании на Мичиган-авеню, у реки. Проснувшись, я услышала шум — они обыскивали комнату Никки. Я спросила, что им нужно, и они показали мне свои значки, и сказали, что им нужен Никки…

— И они пытались отыскать его в ящиках платяного шкафа?

— Они сказали, что ищут улики. Но очень скоро пришел Никки, и они забрали его.

— Очень интересно, — заметил Мэлони. — Где вы проживаете, миссис Мэссей?

Он начал записывать эту грустную жизненную историю про миссис Мэссей и ее праздного неряху сына, которого она, вероятно, содержит и обихаживает, отдраивая после его попоек полы своими шишковатыми натруженными руками.

— Как получилось, что вы пришли именно ко мне?

— Я не знала, что делать. У меня нет денег. Я совершенно беззащитна. Но тут я вспомнила, что есть адвокат, который помог миссис Кастелло, когда арестовали ее Данни, арестовали за что-то такое, чего он не совершал. Она живет за углом — на Рузвельт-роуд рядом с Хелстед-стрит, поэтому я пошла к ней и спросила, а она мне сказала: повидайтесь с мистером Мэлони, он помогает бедным людям. Так что я пришла сюда, чтобы попросить вас…

Мэлони успокаивающе поднял руку.

— Я посмотрю, что смогу сделать для вашего парня, — сказал он. — А пока идите домой и отдохните, миссис Мэссей. Не волнуйтесь, поскольку волнение никогда не шло никому на пользу.

— Значит, вы поможете?

— Я посмотрю, чем ему можно помочь. Они сказали вам, где его держат?

Бедная, сбитая с толку женщина отрицательно покачала головой.

— Они не рассказывали мне ничего.

— Я сам разузнаю. А теперь идите. Я должен сделать несколько телефонных звонков.

Миссис Мэссей вышла, но прежде чем Мэлони смог приступить к делу, зазвонил телефон. Он поднял трубку.

— А ты превосходный адвокат, — произнес хриплый нутряной голос.

— Зубастый, где ты, черт возьми?

— Благодаря твоей помощи я мог бы угодить на электрический стул.

— Тебя освободили, — рискнул произнести Мэлони, и в его тоне было больше утверждения, чем вопроса.

— Конечно, но мне самому удалось уйти из этой проклятой легавки…

— Подожди-ка секунду, Зубастый. С чего ты взял, что я плохо работал? Я носился по всему городу. Связывался черт знает с кем! Ведь это же непросто — вынудить их освободить под залог человека, обвиняемого в убийстве.

— Ты кому-то звонил? — с сомнением спросил Зубастый.

— Звонил ли я?!! Мои защитные речи по телефону изучают сейчас все, от начальника тюрьмы до президента Соединенных Штатов! Вот только сейчас я собирался поговорить об этом же с губернатором.

Мэлони интересовало, где сейчас находится Зубастый. Несомненно, Фланаган сдал его на хранение в какую-нибудь законспирированную каталажку, которую невозможно отыскать ни на одной карте.

— Зубастый, я действовал очень активно и добился результатов. Ты сейчас не дома, верно? — Очевидно, Фланагану не удалось предоставить окружному прокурору достаточное количество улик на Зубастого, и это в высшей степени облегчало работу Малони.

— Да, да, не дома, — поколебавшись, произнес Зубастый. Он больше ничего не мог сделать, кроме как поделиться своими сомнениями с Мэлони.

— Отправляйся домой и немного отдохни, — сказал Мэлони. — Я свяжусь с тобой позже.

— О’кей, адвокат, — проговорил Зубастый. — Там, где я находился, полно клопов и вшей. Поэтому я очень хочу принять душ.

— Вот и сделай это. А когда мы окончательно во всем разберемся, то предъявим им иск о незаконном аресте.

— Тебе это кажется удачной мыслью? Они могут взбелениться от злости и снова бросить меня в тюрягу.

— Предоставь все мне, Зубастый. Иди домой и принимай душ.

— Ладно, Мэлони. Раз ты так говоришь…

— Я так говорю. Я когда-нибудь подсказывал тебе что-нибудь неправильное?

Зубастый задумался, пытаясь припомнить хотя бы один прокол Мэлони. Если бы у него была хорошая память, он смог бы представить Мэлони одиннадцать различных случаев, когда тот давал ему самые что ни на есть отвратительные советы. Однако Мэлони повесил трубку, так что Зубастый прекратил свои размышления и поставил телефон обратно на письменный стол полицейского сержанта…

Зубастый звонил Мэлони из сельского полицейского управления, что находилось западнее парка Франклина и несколькими кварталами южнее Северного полюса. Он устало наблюдал за длинными скучными вереницами такси, которые осуществляли связь с цивилизацией. Однако Зубастый был приятно удивлен, обнаружив гладкий, словно прилизанный «кадиллак», ожидавший его у обочины.