— Но я не понимаю, что изменила его женитьба…

Я пояснил:

— Использование угроз в адрес сына Лоугана имеет обратный ход и напоминает использование водородной бомбы, как сдерживающего средства, но когда ее применяют, более или менее достаточно одного взрыва. Вы не можете ездить в город с налитыми кровью глазами каждый раз, как какой-нибудь таинственный незнакомец даст ребенку леденец на палочке. Вы просто должны пересидеть это тревожное время. Хорошо, Дюку это было не по силам, а его сын, вероятно, просто решил бы, что это, действительно, захватывающее приключение, как в кино, а мои дети слишком маленькие, чтобы беспокоиться о подобных вещах. Но Бет — человек не того склада характера, чтобы спокойно переждать. Совсем недавно она вела безопасную цивилизованную жизнь, ее нервы не выдержат этой холодной войны. Так что Фредерикс постепенно закручивает гайки, не переходя определенного предела, чтобы Дюк не вступил на тропу войны… но между тем леди на ранчо медленно теряет голову от беспокойства и, вероятно, не скрывает этого от своего воинственно настроенного мужа. Он может насмехаться над Фредериксом, но, если он ее любит, он не может насмехаться над ней.

Мойра сказала:

— Это показывает отца настоящим чудовищем, не так ли? Оказывать давление на мужчину, используя женщину.

— Да, — ответил я, — именно так.

Она быстро бросила на меня взгляд. Вероятно, что-то, что я сам не осознал, показалось ей в моем голосе странным. Я четко переключился с двойным выжимом сцепления на низшую передачу и, резко увеличив обороты двигателя, так что стрелка тахометра ушла в область опасной красной зоны, бросил машину вперед на следующий холм. Это не было особенно опасно на невадских провинциальных шоссе, машина прекрасно держала дорогу и проходила повороты, словно приклеиваясь к асфальту.

Это место находилось позади холмов. Мы добрались до него, после того проехали по гаревой дороге, шедшей параллельно одинарному телефонному проводу на добрых несколько миль. Это было небольшое ранчо, с сараями и загонами для скота, но вокруг, кажется, не было ни людей, ни скота. Мы остановились на пыльном дворе, Мойра рассмеялась и сняла косынку, которую она надевала, чтобы защитить свои волосы от сильного ветра при езде.

— Ладно, — сказала она. — Я убедилась. Ты ездил на такой машине прежде. Перед следующей демонстрацией скорости, прикажи мне пристегнуть ремни, пожалуйста.

Я молча ждал, держа руку в кармане на револьвере. Парадная дверь открылась, и наружу вышел моложавый мужчина. Он сделал мне условный сигнал, и я вынул руку из кармана. Я повернулся назад и поднял чемоданчик Мойры, стоявший позади сидений, и помог ей выйти.

Когда мы пошли вместе по направлению к дому, она сказала:

— Господи, что это за притон, он выглядит заброшенным. Надеюсь, что мне не придется оставаться здесь долго.

Я не ответил. Человек, который, в соответствии с моими более ранними указаниями, нас встретил, когда мы вошли, звонил по телефону. Я закрыл дверь и поставил на пол чемоданчик. Мужчина сделал мне знак, что он дозвонился. Я повернулся, чтобы взглянуть на крошку.

— Я кое-что тебе обещал, — сказал я.

— Обещал?

— Я говорил, что если даже ситуация обострится, я не попрошу у тебя помощи. — Она вспомнила, и выражение ее лица изменилось, оно стало немного изумленным и настороженным. Я заметил: — Твой отец на линии. Он уже немного беспокоится, потому что по радио сообщили о твоем исчезновении. Я теперь собираюсь с ним поговорить. Я не прошу тебя о помощи, Мойра, как уже сказал, просто, в определенный момент разговора, тебе следует закричать. Это будет хороший громкий крик. Полагаю, что это убедит его в моих словах. Ты не станешь добровольно его обманывать. Ты закричишь просто потому, что будешь вынуждена это сделать. Позднее, возможно, ты мне это припомнишь.

Она сделала шаг назад, глядя широко раскрытыми, потрясенными и недоверчивыми глазами. Затем я больно сжал ее руку, и тотчас молодой человек сделал мне знак рукой в сторону телефона…

Я быстро оттуда уехал, взяв маленький «мерседес». Если позднее заметят, что я им пользуюсь, тем лучше. Это позволило бы Фредериксу понять, что я его не обманывал, когда сказал, что держу его дочь в заложницах, в расчете на его хорошее поведение в некоторых специфических вопросах.

Мне потребовалось два часа, чтобы добраться по проселочным дорогам до ЛЛ-ранчо. Когда я туда приехал, был приблизительно тот же час дня, что и тогда, когда я увидел ранчо в прошлый раз, и это место выглядело точно так же, разве что казалось, что поблизости нет ни одной живой души. Фургон Бет марки «бьюик» был припаркован напротив двери, однако повернут капотом в сторону выезда со двора. Я остановился позади него, описав очень быстро по двору круг на пониженной передаче (хотя машина и рассчитана на достаточно высокую скорость) с тем очаровательным звуком выхлопа, который есть только у спортивных машин. Это была послушная в управлении, изящная, маленькая машина, не то что ревущие чудовища, но можно заставить ее немного рычать, если захотеть.

Я заглушил мотор и выбрался наружу, расправил ноги и огляделся настолько небрежно, насколько мог себе позволить, учитывая, что все мои органы чувств были напряжены, так как я был готов ко всякого рода неожиданностям. Затем хлопнула парадная дверь, и Бет выбежала наружу, при этом она выглядела очень запыхавшейся. Она внезапно остановилась, глядя на меня пристально и изумленно.

— Мэт! — сказала она. — О! Я думала… — Она внезапно запнулась.

Я не сразу уловил, в чем дело. Но она выглядела настолько смущенной и виноватой, что должна была быть причина, я огляделся вокруг, бросил взгляд на «мерседес», и вспомнил то энергичное шумное представление, которым я отметил свое прибытие. Я посмотрел в сторону навеса для машин. «Лэндровер» отсутствовал. Хорошо, Питер Лоуган взял его, чтобы отвезти детей и сопровождающих их слуг в горы. Но большой зеленый родстер[18] марки «ягуар» тоже отсутствовал.

Никто, кто со знанием дела сравнивает обе машины, никогда не спутает негромкий рокот маленького «мерседеса» с ревом ХК-150 S, но Бет едва ли разбиралась в спортивных автомобилях. Для нее машина это было нечто, что едет до тех пор, пока не остановится, после чего вы вызываете мужчину, чтобы он ее отремонтировал. Я взглянул на нее, она стояла все на том же месте, одетая в свой костюм леди с ранчо, и рассматривала носки своих красивых лодочек с кожаными союзками, потупив глаза, словно подросток в кабинете директора школы.

— Где он? — спросил я.

Она ответила:

— Мэт, я…

Мне захотелось ее встряхнуть.

— Куда он уехал? — спросил я.

Она не ответила. Я заметил:

— Где бы он ни был, ты, очевидно, не ожидала, чтобы он вернулся обратно так быстро. Куда ты его послала, Бет?

Она облизнула губы:

— Я не… — Она замялась. — Это была просто… глупая ссора… — Она снова замолчала. — Я не могла его остановить, — выдохнула она.

— Он отправился в город искать Фредерикса? Проклятый дурень! Что он думает, что здесь дикий Запад, такой, как в кино? Я сказал вам обоим сидеть здесь!

Она тихо ответила:

— Нет, ты ошибаешься! Это не в город…

Она снова замолчала.

В течение мгновения я изучал ее лицо.

— Понимаю. По крайней мере, думаю, что понимаю. Где телефон?

Она быстро на меня взглянула, повернулась и поспешила в дом. Я последовал за ней и нашел аппарат в холле, куда она меня провела, набрал номер другого города, прошел обычную глупую рутинную процедуру выхода на связь прямо в ее присутствии. К черту конспирацию. Они могли бы завтра поменять пароль. Во всяком случае, вероятно, они так и сделают. Затем меня соединили с Маком.

— Говорит Эрик, — сказал я.

— Где ты был? Мы пытались с тобой связаться.

— Я сам связался. Выкладывайте.

Мак сказал:

— У меня здесь сообщение относительно действий Лоуренса, называемого Дюком Лоуганом, он движется приблизительно на юг — юго-восток в зеленом родстере марки «ягуар», лицензия номер YU 2–1774. Полицейский патруль штата Аризона, предупрежденный заранее патрулем более северного штата, отменившим его проезд, попытался его догнать, но едва смог приблизиться к нему достаточно близко, чтобы рассмотреть номер. Один из полицейских остроумно заметил: «Черт возьми, если этот парень включит третью ступень, то вылетит на орбиту». Вероятно, они ехали со скоростью свыше ста двадцати миль в час, когда он от них оторвался. Что ты на это скажешь?