Мотоциклист свернул с тротуара обратно на дорогу впереди едущих друг за другом грузовиков. Могильщик втиснулся между двумя грузовиками и включил сирену.

На 116-й улице Эд Гроб сказал:

— Он держит прямо вперед. Пытается спрятаться за грузовиками.

Впереди показался газон, разделявший в том месте левую и правую стороны движения. Могильщик отклонился влево от газона и перешел на левую, встречную полосу. «Дворники» очистили на грязном ветровом стекле два полумесяца, и он мог видеть, что дорога впереди свободна. Он вдавил педаль акселератора в пол, догоняя мотоциклиста, находящегося по другую сторону газона.

— Притормози-ка его, Эд, — сказал он.

Газон, окруженный небольшой проволочной изгородью, помещался выше уровня дороги, и это защищало колеса мотоцикла. Он мчался слишком быстро, чтобы можно было рискнуть выстрелить по фаре. Эд Гроб все же трижды выстрелил ему вслед, но мотоциклист не замедлил хода.

Они обогнали еще два грузовика, и на время обе полосы оказались свободными. Седан поравнялся с мотоциклом.

Эд Гроб сказал:

— Следи за ним внимательнее, Диггер, он собирается выкинуть какой-то трюк.

— Он опасается тех же углов, что и мы, — ответил Могильщик. — Сейчас он попытается загнать нас под грузовик.

— У него еще два грузовика впереди.

— Сейчас мне лучше держаться позади него.

На 112-й улице Могильщик свернул обратно на правую полосу.

Впереди, за один квартал до них, тягач с рефрижератором включил желтые поворотные огни, давая знать, что собирается выехать на другую полосу, чтобы обогнать открытый грузовик, везущий металлические листы.

У мотоциклиста было время проскочить меж ними, но он повис на хвосте у рефрижератора, следуя за ним до тех пор, пока тот не свернул влево, загородив обе стороны дороги.

— Ну, теперь давай по колесам, — сказал Могильщик.

Эд Гроб высунулся из своего окна, тщательно прицелился и выпустил две последние пули. В колеса мотоцикла он не попал, но шестая и последняя пули в его револьвере как всегда были трассирующими — с тех пор, как он попал в одну ночную перестрелку. Пули, оставляя за собой белые фосфоресцирующие линии, миновали заднее колесо мотоцикла, ударили в щербатое дорожное покрытие, срикошетили под тупым углом и попали во внешнее заднее колесо грузовика с металлическими листами. Шина с грохотом взорвалась. Водитель почувствовал, что грузовик накренился, и ударил по тормозам.

Это свело на нет все расчеты мотоциклиста. Он собирался стремительно втиснуться между двумя грузовиками и проскочить вперед на полном газу прежде, чем внутренний грузовик полностью поравняется с тем, что его обгоняет. И тогда оба грузовика позади него на некоторое время перекроют дорогу, и он сможет оторваться от преследования.

Он шел на большой скорости позади грузовика, везущего стальные листы, когда лопнула шина и водитель ударил по тормозам. Он круто вырулил влево, но недостаточно быстро.

Три тонких листа нержавеющей стали шириной в шесть футов, выступающие из кузова далеко назад с красными флажками на обоих углах, образовывали лезвие толщиной менее четверти дюйма. Это лезвие ударило мотоциклиста повыше ворота его куртки прямо в открытую шею, вытянутую от физического напряжения, в то время как мотоцикл проскочил вперед прямо под листы. Человек мчался на скорости более пятидесяти пяти миль в час, и лезвие отделило его голову от тела так, словно он был гильотинирован.

Его голова покатилась вперед по металлическим листам, в то время как тело продолжало сидеть в седле, сжимая руками мотоциклетный руль. Из обрезанной шеи ударил фонтан крови, это тело завершило маневр, задуманный головой, и обогнало грузовик, как было запланировано.

Водитель грузовика глянул в окно, чтобы посмотреть, что делает обгоняющий его тягач после того, как он затормозил. Но вместо тягача он увидел обгоняющего его на мотоцикле с коляской человека без головы, с бьющей из шеи струей красной крови, которую ветер относит назад.

У него перехватило дыхание, и он потерял сознание.

Его обмякшие ноги освободили тормоз и педаль сцепления, и грузовик продолжал двигаться вперед.

Мотоцикл, в седле которого сидел человек без головы, по-прежнему мчался вперед.

Водитель рефрижератора, обогнавшего открытый грузовик, не мог поверить в то, что он видит. Он включил дальний свет, осветил его лучами безголового мотоциклиста, и тут же быстро выключил. Он протер глаза. «Впервые в жизни заснул за рулем, — подумал он, — и, Боже мой, какие кошмары». Он вновь включил дальний свет, но видение все еще не исчезло. Человек или галлюцинация, оно мчалось отсюда прямо в ад. Глаза у водителя засверкали так, словно он сошел с ума; он нажал на клаксон, остановился на обочине и посмотрел в другую сторону.

Грузовик, везущий металлические листы и никем не управляемый, постепенно сворачивал вправо. Он перевалил через невысокий тротуар и попытался вскарабкаться вверх по широким каменным ступеням большой фешенебельной негритянской церкви.

Светящаяся вывеска на фронтоне церкви оповещала о предстоящей на завтрашний день службе:

ОСТЕРЕГАЙСЯ!

СМЕРТЬ БЛИЖЕ, ЧЕМ ТЫ ДУМАЕШЬ!

Голова скатилась с медленно ползущего грузовика, упала на тротуар и покатилась по дороге. Приближающийся на большой скорости Могильщик увидел нечто, похожее на футбольный мяч с натянутой на него шапкой, подпрыгивающее на черном асфальте. Оно промелькнуло в свете одной из фар, но Могильщик не смог разобрать, что это такое.

— Что это он выбросил? — спросил он Эда Гроба.

Эд Гроб смотрел, словно оцепенев. Он сглотнул и сказал:

— Свою голову.

Мышцы Могильщика спазматически сжались. Машинально он ударил по тормозам.

Едущий сзади грузовик не сумел вовремя затормозить. Он толкнул маленький седан совсем легонько, но этого было достаточно. Могильщика бросило вперед; нижний край рулевого колеса ударил его в солнечное сплетение. Голова Могильщика нырнула вперед, он ударился ртом о верхнюю часть руля, разбил губы и выбил два передних зуба.

Эд Гроб налетел на ветровое стекло и пробил в нем дыру. Крепкий череп уберег его от серьезных повреждений.

— Черт побери, — прошепелявил Мотальщик, выплевывая осколки зубов, — во время азиатского гриппа мне было получше.

— Бог знает, Диггер, мне тоже, — сказал Эд Гроб.

Постепенно напряженное безголовое тело на мотоцикле извергло из себя всю кровь, и мускулы его начали обмякать. Мотоцикл завилял из стороны в сторону, пересек 125-ю улицу, едва не столкнувшись с такси, объехал вокруг больших часов на верху почты на углу и врезался в железную дверь ювелирной лавки, торгующей в кредит, сбив наземь вывеску, гласящую:

МЫ ДАЕМ КРЕДИТ ДО САМОЙ СМЕРТИ.

Роман поднялся и затянул пояс.

— Когда же придет этот парень? — он опять думал только о своем деле.

Сассафрас встала и отряхнула юбку. Ее лицо выражало удовлетворение, глаза глядели сонно. Одежда была изрядно помята.

— Он должен быть здесь в любую минуту, — сказала она, но прозвучало это так, словно ее вовсе не заботило, придет ли он когда-нибудь вообще.

Роман снова выглядел обеспокоенным.

— А ты уверена, что этот парень может нам помочь? Мы попали в суровую переделку, и я не хочу, чтобы в нее вмешался кто-то, кто наделает вокруг много шума.

Сассафрас пробежала засаленным костяным гребнем по своим коротким взъерошенным волосам.

— О нем не беспокойся, — сказала она. — Он не собирается терять голову.

— Это ожидание выводит меня из себя, — сказал он. — Я надеялся, мы сможем сделать что-нибудь.

— Ты хочешь сказать, что мы с тобой ничего не делали? — застенчиво спросила она.

— Я имею в виду мой автомобиль, — сказал он. — Скоро рассветет, а никто еще ничего не сделал.

Сассафрас подошла к печке, подложила в огонь немного каменного угля и отодвинула заслонку. Ее платье совершенно потеряло форму и свисало с одного бока.

— Я хочу посмотреть, не оставил ли он где-нибудь немного виски, — сказала она, роясь в обуви, валявшейся в отгороженном занавеской углу, где висела одежда.