— Что? — спросил я. — Только Бог может сделать то, в чем они, действительно, нуждаются.

— Но…

— Они не испортятся. По крайней мере, в ближайшее время, — сказал я.

Она снова поморщилась от моей жестокости, как она полагала. Для нее наступило время осознать, что она теперь в одной с нами лодке. Она была, конечно, в ней и раньше, но не знала об этом до самого последнего момента. В этот раз она оказалась в ней благодаря своему избраннику, кроме того, Дюк вводил ее в заблуждение относительно своего прошлого, и все выглядело так, словно он был дьявольски далек от подобных дел.

— Конечно, что-то надо сделать, но когда я что-нибудь делаю, то хочу знать, что поступаю правильно, — продолжил я. — Садись и выпей кофе, Бет.

Я указал ей на стул. Она мгновение колебалась, затем быстро пересекла комнату и села. Чуть позже она взяла чашку и блюдце с небольшого столика, стоящего поблизости, и осторожно начала пить кофе.

— Они были друзьями Дюка? — спросил я.

— Пожалуйста, называй его Ларри, — попросила она, не поднимая глаз. — Он… пытается избавиться от этого прозвища и всего, что с ним связано. Да, они были его друзьями или, по крайней мере, он был с ними знаком… — Она запнулась.

— Когда он занимался рэкетом, — сказал я.

— Да. — Какое-то время все молчали. Внезапно Бет вскинула голову: — Ты должен понять. Это было сделано из-за детей. Он угрожал…

— Кто угрожал?

— Ее отец. Фредерикс.

— Чем угрожал?

Она посмотрела на свою чашку.

— Это — ужасно. Он использовал детей… моих детей… как средство давления на Ларри, чтобы заставить его…

— Заставить сделать что? — спросил я, когда она снова замолчала.

Она сразу же отрицательно покачала головой и прошептала:

— Я не могу тебе этого сказать.

Ее объяснение меня не убедило. Я заметил:

— У Лоугана давно есть собственный сын. Он давно уже уязвим к подобным угрозам. И если он — человек того склада характера, каким я его считаю, то он знает, как разобраться с этим делом.

Она сразу отрицательно покачала головой.

— Я живу с ним с недавних пор. Фредерикс рассчитывает на то, что… я потеряю самообладание и окажу на мужа давление… — Ненадолго она умолкла, затем тихо сказала: — Он был прав! О, он был абсолютно прав! Я не смогла это вытерпеть. Не знаю, что могло бы случиться, если бы я рассталась с детьми хотя бы ненадолго… Я бы с ума сошла!

— Так что, Дюк решил ослабить давление?

Бет ответила не сразу, бросила взгляд на Мойру и взорвалась:

— Почему она неприкосновенна? Если он мог угрожать моим детям…

— Ладно, это сделать не удалось. Этот метод слишком плох. Я не считаю большой потерей смерть двух бандитов, но погибла и прекрасная собака.

Бет резко вскинула голову. Она взглянула на меня глазами, полными ужаса. Я не проявлял должного уважения к человеческой жизни. Пора ей было к этому привыкнуть.

— Это — просто та, вещь, на которую все смотрят сквозь пальцы. Ни один из них ни в коей мере не заслуживает того, чтобы задаваться подобными вопросами, — заявил я. Внезапно я почувствовал себя старым и ужасно усталым. Я заметил: — Итак, в дело замешаны еще и дети. Если Дюк Лоуган не может защитить их должным образом, полагаю, что я смогу это сделать, — никто ничего к этому не добавил.

В последний раз я сильно растер голову крошке и выпустил полотенце, так что оно накрыло ей лицо.

— Волосы — сухие. Поди причешись, ты выглядишь как Медуза-Горгона, у которой змеи вместо волос.

— Как ты собираешься поступить, малыш?

— Мне надо позвонить по телефону. Это — конфиденциальный разговор, так что я буду очень благодарен, если вы… вы обе… пройдете в другую комнату и закроете дверь.

Мойра встала и вопросительно на меня посмотрела:

— Я говорила, что ты — правительственный агент. Готова поспорить, что ты будешь звонить в Вашингтон.

Конечно, она была совершенно права. Как и всегда. Я произнес:

— Пойди причеши свои длинные золотистые волосы, как хорошая девочка.

Она изучала меня еще некоторое время. Затем она слегка пожала плечами, отгоняя от себя беспокоящую ее мысль. Мне захотелось, чтобы я мог бы так же легко освободиться от того, что меня беспокоило.

— Телефон вон там, — сказала она. — Не теряй время. Идемте, миссис Лоуган, ему необходимо остаться одному.

Я проводил их взглядом, когда они вместе выходили из комнаты, стройная, элегантная Бет была на полголовы выше крошки, которая выглядела рядом с ней маленькой и пухленькой. Я отправился к телефону и позвонил по хорошо мне известному вашингтонскому номеру, соблюдая обычные формальности. Затем трубку взял Мак. Единственное, в чем нельзя было обвинить этого человека, который мог проявлять себя в работе хитрым ублюдком, так это в том, что, когда требовалось с ним связаться, он играл бы в гольф.

— Говорит Эрик, — представился я. — Я подумал, что вам хотелось бы услышать о том, как я отдыхаю, сэр.

Голос Мака прозвучал сухо:

— Ты хорошо проводишь время, Эрик? Ты хотел бы, чтобы я был рядом с тобой, чтобы разбить мне нос?

— Вы могли бы сказать мне, что в этом деле замешана моя семья.

— Показалось лучше позволить это обнаружить тебе самому, — ответил он. — У тебя могли бы возникнуть некоторые несвоевременные колебания относительно визита к ним в качестве агента по официальному делу, ты мог бы почувствовать, что я требую от тебя, чтобы ты за ними шпионил.

— А вы не хотели этого?

Он рассмеялся и на вопрос не ответил. Его голос зазвучал по-деловому:

— Я ознакомился с выводами по последнему отчету Пола. У меня также есть медицинское свидетельство, указывающее на то, что повреждения, нанесенные Полу, были скорее целенаправленными, чем злонамеренными, понимаешь, что я имею в виду. Ничто не указывает на случайные насильственные действия, но создается впечатление, что противник Пола действовал с определенной целью.

Мак прочистил горло.

— Он заговорил?

— Пол? — переспросил я. — Похоже на то.

— У тебя есть улики?

— Мартелл знает обо мне все, даже мое агентурное имя. Конечно, он мог узнать его где-то еще, но, принимая во внимание, что с тех пор, как я вернулся снова на эту службу, прошло мало времени, это кажется маловероятным. — Спустя мгновение, догадавшись, что у Мака на уме, я сказал: — Каждого можно заставить говорить, сэр.

— Это — верно, но не всегда. Я не ставлю это Полу в вину единственно потому, что сам поставил его в такие условия. Мне… не следовало бы посылать его действовать в одиночку, Эрик. Я знал, что он не доведет дело до конца, имея своим противником человека такого масштаба, как Мартелл. Я… — установилась непродолжительная пауза. Я был немного смущен. Полагаю, нет необходимости в том, чтобы такой человек, как Мак, пробуждал в вас гуманизм. Это потрясает веру в непоколебимость таких понятий, как жизнь и смерть, веру в движение небесных тел. Я услышал, как он снова прочистил горло, а затем решительно сказал: — Мартелл должен был предпринять какие-то действия, основываясь на полученной от него информации, иначе ты не узнал бы, что он ее получил.

— Да, сэр. Он попытался использовать своего босса, Фредерикса, чтобы я попал к нему в руки, по крайней мере ненадолго. Я уверен, что Фредерикса на эти действия вдохновил Мартелл. Он испытывал в некоторой степени затруднения в связи с тем, что должен сохранять свое прикрытие в качестве послушного бандита. Фредерикс начал бы задавать целенаправленные вопросы, если бы уличил своего подчиненного в несогласованных с ним действиях.

Спустя мгновение я спросил:

— Есть вопросы, сэр.

— Да?

— Мы, кажется, уверены в том, что Мартелл выполняет какое-то таинственное задание в США, где живет уже семь или даже больше лет. Кто-нибудь рассматривал вероятность того, что он мог бы многого добиться в преступном мире?

— Что ты имеешь в виду, Эрик?

— Итак, его могли бы запросто выгнать после первой же женщины. Предположим, он сам это спровоцировал, чтобы отказались от его услуг. Он должен был как-то зарабатывать на жизнь, бедняга, так что он приехал сюда и взялся за работу телохранителя у американского рэкетира, так как это была именно та работа, в которой он знал толк. Когда Риччи отправился за решетку, он просто произвел разведку на рынке занятости и завербовался к тому, кто хорошо платил, им оказался Фредерикс.