-- А что, если кто-то не захочет? -- эхом раздался вопрос одного из духов.

 -- Мы не будем заставлять. Кто хочет принять свою участь мертвеца и отправиться в путь, который предназначен изначально, может идти -- вас проводит мой брат, -- Вестальд указал на одного из ангелов, который был с ним. Первый Серафим был хмур, но в глазах его было не столь много скорби, но желание сражаться и мстить было велико. Но Создатель продолжал сдерживать остатки своей рати. -- А те, кто останется, примут присягу прямо сейчас.

Около десятка спасённых тут же покинули чертоги Создателя. А остальных же, Легрейна в том числе, ждала великая судьба. Но как кончится их путь? Даже Алгарос не мог ответить на этот сложный вопрос, ибо ничто в этой войне не было предрешено.

***

В мире живых же тем временем шли похороны героев. Всех паладинов, гвардейцев и предвестников хоронили в особых гробницах, находящихся под храмами Создателя. И сегодня в одном марше все три воинства собрались вместе. Обычно гробы погибших несли равные им братья, но не сегодня, ибо все предвестники и паладины были заняты очищением империи. Сегодня церемонии проводили молодые послушники. Но всё же среди присутствующих был один гвардеец -- Дариус Тайтир, который из-за ран был вынужден остаться при короле. Он всё ещё испытывал чувство вины из-за гибели своего друга и продолжал терзать себя. Не смотря ни на что, гордый воин явился в полном боевом облачении, как и полагалось. Гробы неслись на плечах участвующих в церемонии в открытом виде. Несмотря на то, что целители и служительницы омыли раны погибших, многих по-прежнему не могли опознать.

Процессия тянулась с улицы в полумрак огромного храма, под чьими сводами горели десятки свечей. С витражных окон и изваяний на погибших взирали лица героев и ангелов древности, а путь святым освещали лучи солнца, пробивающиеся сквозь окна, а цвет их незаметно изменялся из-за цвета стекла. Коридором выстроились редкие прихожане -- в основном старые матери и отцы, ибо у святых воинов не было жён. Впрочем, везде находились исключения, и среди притихших стариков рыдали несколько молодых девушек. Шествие сопровождалось протяжным пением священников. Звуки эхом отражались от серых резных арок и колонн, а воздух был холоден и неподвижен.

Из залов процессия перешла в подземелья и, спустившись в склепы, остановилась. Гробы укладывали вдоль стен, где воины света в полном боевом облачении нетленным уходили на покой. Благодаря заклинаниям света тела героев не разлагались и не подвергались гниению, но с недавних пор чары стали ослабевать, что само по себе являлось плохим знаком. И хотя священники тратили всё больше сил на поддержание своей магии, они по-прежнему оставались верными своим традициям. Крышки гробов выполнялись индивидуально для каждого погибшего, в точности повторяя внешность похороненного. Тайтир не участвовал в ритуалах погребения, поэтому наблюдал со стороны. Погружённый в свои мысли, он мрачно смотрел, как гроб Легрейна укладывают на возвышении в конце чертога -- там находились прежние короли Талании и приближённые к ним, а так же герои, выделившиеся особо. Взглядом воин скользил по надгробиям. Здесь не было практически ни одного старика. Нынче все паладины и прочие воины погибали относительно молодыми. Но скоро это закончится -- Дариус твёрдо знал, что Алан Таланийский обязательно приведёт страну к победе. Он уже почти это сделал. Но рука, лёгшая на широкое плечо воина, заставила оторваться от созерцания чертогов. Из-за брони гвардеец с трудом ощутил прикосновение, но эту тяжёлую руку было тяжело не узнать.

 -- Прекрати корить себя, Дариус. Империи нужны сильные воины, -- послышался голос Алакейна. -- Ты не виноват в его смерти, так же как не виноват в гибели остальных.

 -- Я дал слабину, -- шумно выдохнув, ответил воин. Голос его гулом раскатился по тёмным чертогам. -- Заставил рисковать жизнь из-за себя.

- Нет, -- голос главного инквизитора зазвучал жёстко и сурово. Алакейн встал рядом со своим товарищем. Его изуродованное лицо казалось ещё более жутким в свете факелов. К тому же, на нём прибавилось новых шрамов. -- Каждый из нас на войне рано или поздно оказывается в проигрышной ситуации. Ты сражался достойно, как и всегда.

 -- Если ты думаешь, -- с рычащими нотками в голосе начал гвардеец. -- Что я сломлюсь из-за этого, то ты жестоко ошибаешься! Ты что это, меня успокаивать вздумал, инквизитор?

- Нет, что ты, -- усмехнулся храмовник. -- Вот теперь я узнаю тебя... На самом деле я пришёл поговорить, -- пока светлые воины вели беседу, воспевания погибших постепенно подходили к концу и молодые воины начали покидать чертоги.

 -- О чём же это? -- Тайтир никогда не был слишком разговорчивым. Наоборот, он всегда был замкнутым и хмурым, даже в мирное время.

 -- О твоём прошлом. Только Алану Таланийскому известно, кто ты, но никому более. Я хочу знать, вместе с кем сражаюсь.

 -- Хорошо, -- после недолго молчания ответил воин. Его огромные плечи поднялись и опустились в негодующем вздохе. Тайтир очень не любил рассказывать о себе. -- Я -- великан полукровка, -- поскольку даже тихий голос гвардейца был больше похож на сход лавины, услышали эту фразу все окружающие -- десяток послушников, последний выходивший из зала. -- Мой отец был человеком. Он же и вырастил меня. Он был наёмником, но чем старше я становился, тем ненавистнее мне становилось его дело. Но война была в моей крови, поэтому желание сражаться я обратил в веру. Мы с отцом никогда не ладили, а после моего ухода к служителям Создателя мы и вовсе перестали видеться. Должно быть, он уже скончался. От старости, или от ран... Мы, великаны, живём дольше. Намного. Я предвижу твой следующий вопрос - да, некоторые гвардейцы такие же, как и я. Так уж вышло, что люди боятся тех, кто сильнее... Хм, отцу из-за меня приходилось туго.

 -- Вот как? Распугивал клиентов?

 -- Что-то вроде. Меня часто принимали за раба, экзотику. Несколько раз даже пытались купить.

Дальше диалог воинов перешёл на воспоминания о былых годах, и прошлых битвах. Вскоре они покинули храм и направились к дворцу. Алакейн поражался этому гвардейцу. Каждый раз он совершает такие вещи, которые не под силу ни одному смертному. Но зачем?.. Даже сейчас он выжимает себя до последней капли, несмотря на страшные раны. Каждый следующий день Дариус проводил в тренировках, как обычно он это делал, находясь в гарнизоне. И раны его заживали буквально в считанные недели, когда простой человек мог бы вообще не выжить.

***

 -- Мой король, -- послышался голос советника, остановившегося в дверях кабинета. -- У меня для вас... Новости.

 -- Какие же? -- Алан Таланийский оторвал взгляд от множества бумаг, разложенных на его столе. Хотя император и был довольно молод, за время войны с демонами он заметно состарился. На висках появилась седина, а на лице -- новые шрамы. Взгляд потускневших глаз был направлен на молодого дворянина -- способного юношу, который наравне с другими, более опытными советниками, помогал королю в государственных делах. Обычно жизнерадостный парень сейчас был не на шутку взволнован.

 -- Паладины видели... Армию. Армию живых мертвецов, -- советник вздрогнул, когда на пол с лязгом упала чернильница -- рука правителя дрогнула.

 -- Что ты такое несёшь? -- взгляд Алана сделался строгим. -- Какая ещё нежить? Это всего лишь сказки... -- но мужчина осёкся, помня о том, что точно так же говорили о демонах.

 -- Но... Я тоже так считаю, мой король. Но вот письмо... -- молодой человек аккуратно подошёл к столу и протянул пергамент.

 -- Его ещё кто-то видел? -- буквально вырвав из рук помощника письмо, произнёс правитель. -- Кто-нибудь ещё знает об этом сообщении?