-- Вы не сможете этого сделать, -- голос Шейлин стал твёрд и уверен. -- Он -- слуга Творца и Альмис. Народ Сираилона ни за что не простит вам смерти паладина из числа высших эльдар. Никакая тёмная магия не спасёт вас. Мой король.

 -- Что ж, впусти его, -- всё так же холодно отозвался чернокнижник после долгой паузы. -- Если нужно, я прикончу его сам.

Шейлин, смерив Ашамаэля презирающим взглядом, удалилась прочь, оглушительно хлопнув дверьми. И вот вскоре показался паладин. Минотавры почтительно расступились перед светлым воином, и в зал, оглушительно клацая стальными поножами, вошёл Файран, облачённый в серебряные сверкающие латы. Золотой плащ его с присущим паладинам пафосом развевался за спиной, рука, закованная в белую сталь, лежала на длинной рукояти меча. Лицо могучего паладина не выражало ничего. В противовес воину Света, Ашамаэля, восседающего на ледяном троне, окружали гвардейцы Морн-Тир. Правда, воины короля пока не были одарены тёмной силой. Паладин уже был опасно близок, и эльфийские воины сомкнулись перед Файраном чёрной стеной.

 -- Ты прячешься за спинами своих воинов, брат. Но я пришёл для того, чтобы поговорить, -- гулким голосом объявил воин, смотря прямо на короля поверх чёрных шлемов гвардейцев.

 -- Ты мне не брат, ничтожество! -- рыкнул падший в ответ, резко вскочив с трона. Одна мысль о родстве с этим святошей была противна чернокнижнику. Пальцы до хруста костей сжали древко посоха, Ашамаэль был готов прикончить выскочку на месте, но многое его останавливало. Шейлин знала о чём говорила, когда утверждала, что светлый народ не простит смерть родича. Файран был известен. И его окружал ореол силы, светлой мощи, которой не было раньше. Сила праведных воинов всегда росла быстро, что крайне злило короля. Он, могущественный маг и чародей, потратил века на познание магии и тайных знаний, вытерпел такое, что обычному человеку не снилось в самых жутких кошмарах, но паладины... Им всё дают боги! Им не нужны тонны книг и долгие годы тренировок. Всё что им нужно -- уметь сражаться мечом и верить. Слепо верить в добро и свет. -- Немедленно убирайся прочь! Иначе ты познаешь мой гнев...

 -- Я пришёл не сражаться, но просить помощи и воззвать к тому светлому, что осталось в тебе! -- громко и чётко ответил Файран. -- Падаан... Я ощущаю тьму здесь. Повсюду. Ты осквернил Сиралион, но всё ещё можно вернуть. Вернись к...

 -- Заткнись! -- заорал Ашамаэль, и воздух вокруг всколыхнулся, чернея, словно уголь. -- Не смей говорить со мной в таком тоне! Не смей говорить мне об осквернении! Да что ты знаешь об этом, ничтожество?! -- голос короля звенел подобно стали на поле боя, и даже Морн-Тир в ужасе сжались, но продолжили стоять надёжной стеной.

 -- И всё же, я верю. Мо... Мой король, -- очевидно, паладин решил поддаться, подыграть чародею, что взбесило падшего ещё больше. -- Позволь мне тебе показать кое-что. Я знаю, что ты можешь раскрывать некоторые воспоминания, и скрыть от твоего взора ничего не возможно. Подойди, король, и я открою тебе глаза.

Странно, голос эльфа подействовал успокаивающе, но тьма вокруг чародея не угасла. Резким жестом он приказал своим воинам расступиться. Быстрой походкой падший приблизился к паладину, и надвигающаяся тьма отпрянула прочь от светлого воителя.

 -- Дай руку мне... -- словно в один голос произнесли братья. Бледные пальцы сомкнулись на закованной в сталь руке. И колдуна пронзило озарение. Он увидел чертоги Творца, увидел небесные твердыни и рати ангелов. Он пронёсся по мёртвым чертогам светлого бога и увидел Престол. И восседал на нём дряхлый старик с невидящим взглядом. Узрел Ашамаэль павшего Творца, увидел боль и страдание в его глазах. В воздух взмыли тысячи ангельских перьев, и вспыхнуло алое пламя, охватив божественные чертоги. И тогда губы колдуна растянулись в торжествующей улыбке, а надежда в глазах паладина стремительно угасала. Странное торжество подавило шок, затмило то, что весь мир в глазах чародея перевернулся. Ведь Ашамаэль всегда считал Творца красивой сказкой, но сейчас он увидел его, таким, каким и должен быть -- слабым, тщедушным, ничтожным и неспособным спасти этот мир. Ведь некому спасти бога, но тогда и мир обречён.

 -- Чудесно... Но что ты хотел показать мне этим? Ты доказал мне лишь существование слабого бога.

 -- Похоже, тьма окончательно загубила тебя... Что ж. У меня так же есть ещё одна просьба. Талания захлебнулась в войне. Раз король сейчас ты, я прошу подкреплений и поддержки Сиралионских магов. Мы должны остановить демонов.

 -- Да что ты говоришь? -- хрипло фыркнул Ашамаэль, не отошедший ещё от потрясения. -- Людям нужна помощь... Людям, которые так и ждут нашего падения. Если хочешь знать, я был в самом сердце этого ужаса, я был там, откуда идут приказы всем демонам. А то, что хозяин этих отродий ещё не вырвался на свободу - моя, и только моя, заслуга, -- когда король говорил, паладин смотрел на того с искренним сочувствием. Файран не мог поверить в то, что его брат окончательно пал.

 -- Тогда я какое-то время останусь здесь, если ты не против. А потом вернусь в Таланию. Возможно, к тому времени ты передумаешь, -- произнёс паладин. Ашамаэль видел, как напрягся его брат. Обычно такое с ним происходило когда он лгал, что делал он крайне редко и без желания.

 -- Не передумаю. Проваливай, -- махнул рукой чародей и развернулся к трону. -- Я позабочусь о том, чтобы тебе дали какую-нибудь халупу, пока ты здесь.

Повисло молчание, и слышались лишь тихие шаги короля и шорох его плаща. Но Файран внезапно вновь заговорил:

 -- Ты собираешься вести войну с дроу? Зачем? Империя побеждена.

 -- Я уничтожу каждого тёмного эльфа, дабы ошибки Кайириана больше никогда не повторялись, -- бросил падший через плечо, даже не подозревая, что тем самым он заставит задержаться паладина намного дольше, чем он хотел бы. И пойти против собственных моральных устоев. -- А если вдруг ты решишь меня остановить, то твоё тело никогда не соберут воедино, чтобы хотя бы опознать.

 -- Попытаюсь... -- тихо бросил паладин, невольно приняв вызывающую позу.

 -- А ну повтори, червь! -- рявкнул падший, вновь развернувшись к брату. Хотя на лице короля было больше раздражения, чем злости.

 -- Я сделаю всё, чтобы твои планы не воплотились в жизнь, -- жёстко произнёс Файран. Какое-то время братья стояли и смотрели друг на друга в полном молчании. Лицо колдуна медленно каменело, обретая холодное, безразличное выражение.

 -- Вы двое, -- громко, но уже спокойно, позвал чернокнижник, обращаясь к минотаврам у дверей зала. -- Выведите прочь этого выскочку и не впускайте его сюда даже под угрозой смерти.

Шейлин стояла рядом с троном, наблюдая, как паладин вырвал свою руку из лап минотавров и попытался выйти своими ногами. Но звери были упорнее, хотя и вторая, и третья попытка успехом не увенчалась. Минотавры, помимо упорства, славились ещё и вспыльчивостью, посему очередная попытка произошла объединенными силами. Воин нанёс удар в пасть одной из тварей, минотавр взревел, второй же нанёс удар, пока Файран не опомнился. Завязалась короткая потасовка, которая быстро перешла в избиение паладина, и вскоре избитое тело Файона вынесли из тронного зала. Шейлин бросила негодующий взгляд на Ашамаэля, который даже не смотрел на происходящее прямо у него перед глазами -- он вновь был занят бумагами.

***

Шальной ветер, с каждым днём становившийся всё холоднее, трепал чёрный плащ. Король стоял на широкой резной арке, опираясь на чёрный посох. А внизу, в широком проходе в тени двух высоких стен, маршировали эльфийские армии, переливаясь золотыми и серебряными цветами. Эхом отражался гром эльфийского марша от стен, и, кажется, всё вокруг замерло в предчувствии бури. Грозные легионы Сиралиона были готовы к бою. Их были тысячи, десятки тысяч. Здесь было собрано практически всё боеспособное население Сиралиона, а поэтому стоило покончить с войной как можно быстрее, дабы эльфы могли вернуться к своим семьям и восстановить великий род высших эльдар. Воины маршировали по широкому проходу, который являлся выходом из королевской цитадели -- крепости Амаралан-Анорда, чьи пики и башни вздымались на несколько тысяч метров над землёй. На алебастровых стенах трепетали стяги Ашамаэля, придавая некогда ясной и светлой цитадели устрашающий вид.