— Держите его! Держите!

На середину круга выбежал Подготовительный Сева, с разных сторон неслись к нему четыре тети: заведующая детским садом, авторитетная, но не очень поворотливая женщина, менее авторитетные, но более поворотливые воспитательница и няня и, наконец, Севина мама. Она была в белом халате, кричала громче всех, размахивала большими магазинными счетами.

Сева и раньше убегал, вернее сказать, уходил из садика. Особенного значения этому никто не придавал, но сегодня воспитательница придала почему-то исчезновению Севы чрезвычайное значение. Доложив о случившемся по начальству, она кинулась в магазин хлебобулочных изделий, где работала мама пропавшего Севы. Маму так взволновала эта весть, что она даже забыла запереть магазин самообслуживания на замок, оставив покупателей наедине с хлебобулочными изделиями и своей совестью.

Сева ринулся к Загнилену — тети за ним. Сева вокруг Загнилена — тети тоже вокруг.

— Вот она — смена, — сказали в толпе.

— По скользкой дорожке пойдет.

Тут как раз Сева поскользнулся на крутом вираже и упал. Он был бы неминуемо схвачен няней, если бы не догадался нырнуть под Загнилена, под его мохнатое с проплешинами противное брюхо. А лезть под Загнилена никто не решился. Подул ветерок, и шерсть у него вздыбилась. Некоторым показалось, что змей подмигнул одним глазом. Но поди ж тут разберись, подмигнул или нет, когда у него несколько пар глаз.

Петр Никанорович подошел к Загнилену, заглянул под него.

— Не понимаю, в чем, собственно, дело?

— Я хочу посмотреть, а мне не разрешают, — слабеньким голосом сказал Подготовительный Сева.

— Он хочет посмотреть, а ему не разрешают, — повторил погромче Петр Никанорович.

Послышался смех, крики в защиту Севы:

— Пускай смотрит!

— Подготовительным тоже полезно.

— Пускай! — махнула рукой заведующая детсадом.

Севина мама всхлипнула, утерлась рукавом белого халата. Сева вылез из-под змея, встал вместе со всеми в круг.

Заиграла труба, трое отличников с разных сторон направились к Загнилену, подошли, чиркнули спичками. Елена Ивановна крепче сжала огнетушитель. Одновременно вспыхнув, спички одновременно и погасли.

Загнилен и не думал возгораться. Возможно, потому что неделю мок в подвале под худыми трубами, да и теперь вот тоже мок, потому что с неба принялся сеять мелкий, нудный дождишко. К тому же действовали отличники неуклюже. Ближе, чем на расстояние вытянутой руки, они к нему не подходили. А что? Возьмет да и цапнет! Под сырым ветерком сизая шерсть Загнилена бугрилась, похоже, будто змей изготовился к прыжку.

Петр Никанорович сказал сантехнику Боре, чтобы тот шел за керосином. Боря вылил из эмалированного ведра воду и пошел искать керосин.

— А проволоку куда еще понес? — крикнули ему вдогонку.

Боря лишь загадочно улыбнулся. Он всегда таскался со своим мотком чуть поржавленной проволоки: в любую минуту где-нибудь могла засориться система, и тогда бы он пришел людям на помощь.

Феде и Грине было грустно и обидно смотреть, как отличники изводят спички. У доски они, может быть, не теряются, но то у доски, а то в жизни. Твердые троечники, думали они, гораздо бы лучше справились с поставленной задачей.

Еще более грустно и обидно было Маленькому Гопу. Конечно, он был напичкан всякими недостатками под самую завязочку. Сказать прямо, недостатки были единственным содержанием его маленькой личности. Если искоренить из него недостатки, то получится пшик, пустое место. Тем не менее лучшей кандидатуры для поджога не было. Для него запалить костер — раз плюнуть. Весь прошлый год он только и делал, что жег у мусорных контейнеров ящики. Никто ему за это не платил, жег для собственного удовольствия. Вася Гоп даже малость занимался пиротехникой, знал с десяток различных способов изготовления взрывчатых веществ. Он мог сделать бомбу из коробка спичек и завалящего обрывка изоляционной ленты. Никто Маленькому Гопу доверия не оказывал, но, как ему ни было грустно и обидно, он стоял смирно, не баловался. Он был занят тем, что пробовал достать правой рукой из-за спины правое ухо. Проклятье! Опять эти несколько сантиметров!.. Он был близок к отчаянию. Напрасно, конечно, какие его годы?! Все еще впереди. Лет через десять — пятнадцать, если не будет лениться тренировать руку и ухо каждый день, он обязательно своего добьется. Каждый добивается своего, если очень захочет. Кто-то окончит школу и институт, кто-то освоит выбранную по душе профессию, и Маленький Гоп, конечно…

Маленькому Гопу стало скучно. Никому ни слова не говоря, он вышел из шеренги и двинул через круг наискосок.

— Вернись! — попытался образумить его Петр Никанорович. — Я тебе сказал, вернись! — Он еще что-то хотел крикнуть, но подходящих слов не находил. В его лексиконе были только хорошие, вежливые слова, которые в данный момент ну никак не годились.

— Не вернется, он гордый, в меня, — тихонько сказал Большой Гоп.

Теперь уже всем было ясно, что мероприятие летит под откос, как взорванный поезд.

— Вернись, говорит тебе Петр Никанорович! — крикнула Елена Ивановна.

Маленький Гоп обернулся и сделал ручкой.

Над школьным двором повисла тягостная тишина, даже ветер затаился, перестал дуть. На глазах у всей школы этот отъявленный Маленький возмутительный Гоп продемонстрировал, что нисколечко не боится директора. Всем стало обидно за Петра Никаноровича, особенно Елене Ивановне, его первой помощнице по воспитанию. Она не могла допустить, чтобы четвероклассник подрывал авторитет такого заслуженного человека. Взять за руку и немедленно привести… Елена Ивановна положила огнетушитель на землю, а тот ка-ак прыгнет!!! Пеной ка-ак брызнет!!! Взбесился огнетушитель. Подскакивал, крутился на месте, страшно шипел, поливал всех подряд: и двоечников, и отличников, и авторитетных, и неавторитетных. Кто от страха закрыл глаза, кто упал, кто побежал. Только физрук Владимир Константинович не сдрейфил — бросился на огнетушитель. Началась схватка. Физрук его за рожок, а он физруку руки выкручивать. Физрук его к земле, чтоб придушить, а тот его пеной углекислой. Катались они по земле, барахтались… Физрук весь в пене. Нет физрука — пенное облако и рука. Однако и огнетушитель начал выдыхаться: пена иссякала, а вместе с пеной и боевой задор. У физрука, наоборот, второе дыхание открылось. Ему хорошо, он натренирован, каждое утро бегает да еще с ребятами на уроках физкультуры спортом занимается, а огнетушитель — что? Всю жизнь на гвоздике провисел, откуда второму дыханию взяться?! Поэтому в конечном итоге проиграл схватку. Но не только поэтому. Главное, потому, что физрук Владимир Константинович боролся за правое дело, а огнетушитель выступил на стороне темных сил.

Как раз у юных техников что-то замкнуло — включилась «богатырская симфония» Бородина. Но опять-таки страшно замедленно — так что собравшиеся не могли по достоинству оценить классику.

Когда пена улеглась, все увидели, что Загнилена нет.

На этом официальная часть встречи закончилась. События тем не менее продолжали развиваться — хотя и неофициально.

Сантехник Боря, надо отдать ему должное, добыл керосин, что сделать непросто в большом городе, где давно в каждом доме газ и электричество. Нескладная Борина фигура промаячила по школьному двору, когда по телику начиналась передача «Спокойной ночи, малыши». А спустя, наверно, полчаса по неизвестной причине загорелся ларь, в котором хранились 32 швабры, искусно сделанные ребятами на уроках труда из ценных пород дерева… Находившийся рядом с этим ларем другой ларь, в котором хранились метлы, не пострадал. Школа также не пострадала.

После того как истаял последний дымок, уехали пожарники и разошлись зеваки, долгое время школьный двор был пуст, но вот, ошалело мигая синей лампочкой, въехала «скорая помощь». Из нее вылезли два врача в белых халатах и белых же колпаках. Постояли, покурили и уехали.

в которой взрослые подводят грустные итоги встречи и принимают ответственное решение.