В ряде работ заметен известный произвол в «распределении» форм общественного сознания между двумя указанными типами. Самоочевидным признается, пожалуй, лишь то, что наука относится к духовно-теоретической, а не практически-духовной деятельности. На наш взгляд, такое безоговорочное суждение неисторично.

Особенностью развертывания НТР является технологическое применение фундаментальных наук. В естествознании оно связано с новым практическим функционированием науки в производстве, в общественных науках — с социально-технологическим, управленческим значением науки в преобразовании общества (начавшемся задолго до НТР и усилившимся в ее условиях). Полагаем, что на нынешнем этапе мы можем говорить о всех формах общественного сознания как имеющих духовно-практическое значение.

Тогда в чем же смысл проведенного К. Марксом разделения? Является оно целесообразным только для характеристики отличий классической науки от других форм общественного сознания или сохраняет свое значение в наше время? Ввести исторический параметр в понимание этого вопроса пытается В. И. Бойченко. Он пишет: «В процессе развития социального знания сначала происходит духовно-практическое освоение социальной реальности, ведущее к постепенному образованию относительно самостоятельных форм общественного сознания со специфичными для каждой из них знаниями. Позже возникает социальная наука, для которой характерно преимущественно (подчеркнуто нами, — В. Ф.) духовно-теоретическое освоение реальности… С возникновением науки об обществе появляется и сфера научного, теоретического сознания, выступающего как коррелят сознания практического»[115].

Мы согласны с тремя положениями автора:

1. Разделению практически-духовного и духовно-теоретического предшествовало появление и функционирование практически-духовных способов деятельности.

2. Духовно-теоретическое освоение действительности является доминантой науки, не лишающей ее роли духовно-практической.

3. Духовно-теоретическая деятельность в науке (и, заметим, на наш взгляд, в философии) делает их особым коррелятом практики, обладающим способностью не только отвечать ее наличным потребностям, но и открывать ее новые горизонты.

С нашей точки зрения, в настоящее время возрастает способность науки преобразовывать духовно-теоретическую деятельность в практически-духовную и непосредственно-практическую. Несмотря на это очевидное движение науки в сторону практически-духовного освоения действительности, проведенное К. Марксом разделение типов духовной деятельности сохраняет свое значение и требует дальнейшего изучения.

Наука и философия, искусство, мораль раскрывают процессы в их всеобщих и необходимых характеристиках, т. е. в ориентации на универсальность практики, тогда как некоторые другие формы сознания отображают реальность в ее культурно-исторических, практически заданных границах. При этом они преодолевают опыт имеющегося фрагмента или уровня практики.

Всеобщее, добываемое формами общественного сознания, проявляется, например, в значимости искусства других времен и народов, в универсальной применимости научных результатов науки и способов деятельности в ней, в общезначимости ряда моральных норм. Обыденное, политическое, правовое сознание в известной мере также формируют универсум, исходя из наличного состояния практики и будучи ограничены им. Всеобщее в них фиксируется в виде норм практической деятельности, накопления обыденных знаний, политического опыта.

Интересные выводы, подтверждающие нашу мысль, приводит Н. Н. Козлова. Она показывает, что партикулярность жизни реального индивида средневекового общества «компенсировалась» мировоззренческим универсализмом религии, тогда как универсальность реальной жизни капиталистического общества (заметим в скобках, достигнутая не без посредства науки, прежде всего естествознания как основы производства. — В. Ф.) вела к мировоззренческому партикуляризму[116]. Она отмечает, что «на уровне обыденного сознания существующая объективно универсальность буржуазного общества не воспроизводится, а материальные связи и отношения, выходящие за рамки межличностных и групповых контактов, не фиксируются»[117].

Это доказывает, что сциентистское умонастроение не соответствует реалиям капиталистического общества, где наука с ее универсализмом не проникла в обыденное сознание масс, а мораль, искусство, политическое, религиозное и правовое сознание и прочее претерпели классовое расслоение и партикуляризацию в попытке обосновать частный интерес, свободу, смысл личной жизни перед лицом абстрактных социальных связей.

Н. Н. Козлова справедливо показывает, что «реальная универсальность общественных связей воспроизводится в сознании в абстрактно-всеобщей форме идеологическими слоями общества, но самоощущение реального субъекта деятельности воспроизводится и на «высших этажах» сознания, ибо исходной точкой универсальных идеологических и теоретических систем является представление об автономном индивиде, «естественном», т. е. якобы до и вне общества существующем человеке»[118]. Отсюда и общественная наука принимает черты преднауки, основывается на натурализме (позже на его противоположности — культурцентризме).

Как видим, анализ проблемы научноговненаучного обществознания предполагает три аспекта:,

— исследовать различия научного и вненаучного социального знания гносеологически, по характеру отражения ими действительности;

— изучить эту проблему методологически с точки зрения различия методов получения научного и вненаучного социального знания;

— рассмотреть ее социологически, с позиций анализа способов функционирования научного и вненаучного социального знания и способов их взаимодействия в общественной практике.

Эти аспекты в настоящее время исследуются в литературе. Преобладающим является все же гносеологический аспект. Наиболее новым — аспект социологический и вызревает перспектива объединения всех этих аспектов.

С точки зрения социологического подхода вненаучное социальное знание является знанием, вплетенным в практическую жизнь и выступающим как практически-духов-ное освоение действительности, следствием которого выступает производство человеческой жизнедеятельности, человека как социального субъекта, общественных связей, формирование целей общественного развития, общественных отношений в форме идей. Эти формы называются практически-духовными прежде всего потому, что они «обладают функцией сохранения и воспроизводства того общественного организма, внутри которого они существуют как его важнейшие органы»[119]. Наиболее интересным для нас является трансформация вненаучного содержания сознания в научное, его участие в постановке научных проблем и обратно — влияние науки на практически-духовные, прежде всего обыденно-практические, формы освоения действительности.

Зависимость науки от практики приводит к тому, что на разных уровнях развития практики наука принимает специфическую форму. В частности, теоретическая форма; научного познания обязана своим происхождением такому развитию практики, которое потребовало выявления общего, существенного, повторяющегося. В естествознании это соответствовало формированию капиталистического производства со всеми его отличиями от ремесленных форм изготовления продукта, в обществознанни — потребности классовых, социальных движений, соответствующих периоду буржуазных революций и в особенности социалистических революций, в построении социализма, стремлениям научно обосновать и организовать общественную жизнь.

На этом уровне практики теоретическое познание создает наиболее адекватные возможности для совпадения знаний о мире с деятельностью по его преобразованию. Выявление сущности процессов, доступное лишь научному теоретическому познанию, позволит найти также ориентиры человеческой деятельности, которые бы не приводили к принципиальным расхождениям цели и результата, а способствовали бы совпадению изменений обстоятельств и человеческой деятельности.