Изучение частей центров и их специальных функций требует определенного уровня самовоспоминания. Но помня себя, нельзя достаточно долго наблюдать или достаточно ясно почувствовать или понять разницу функций, принадлежащих различным частям различных центров.

Изучение внимания лучше, чем что бы то ни было, показывает части и центры, но изучение внимания опять-таки требует определенной степени самовоспоминания.

Очень скоро вы осознаете, что вся ваша работа над собою связана с самовоспоминанием и что без этого она не может протекать успешно. Самовоспоминание есть частичное пробуждение или начало пробуждения. И это естественно, ведь никакая работа не совершается во сне.

Перевод выполнен А. М. Руткевичем по изданию:

Ouspensky Р. D. The Psychology of Man’s Possible Evolution. N. Y., 1973.

Немалую помощь в осмыслении отношений между религией и наукой может оказать обращение к философской классике, в том числе к творчеству очень влиятельного на Западе философа Альфреда Норта Уайтхеда (1861–1947). Друг и соавтор Б. Рассела, Уайтхед проходит в своей философской эволюции путь от логики и философии природы к религиозно-метафизической космологии, близкой платонизму. Он развивает онтологический принцип, согласно которому все существующее должно являться частью опыта — индивидуального для конечных вещей, божественного для мира в целом. Мировой процесс понимается как «опыт бога», в котором осуществляется переход «вечных объектов» (платоновских архетипов) из идеального мира в реальный, качественно определенный физический мир.

Известно, что традиционная картина фронтального противоборства религии и науки во многом правильно отражала реальное положение дел. Более того, она содержала в себе ряд плодотворных идей, которые не всегда эксплицировались в сознании исследователей. Одна из этих идей сводится к тому, что конфликт между религией и наукой указывает на существование в рамках религиозной идеологии элементов знания, сопоставимых с положениями и выводами науки. Вместе с тем формирование любой более или менее развитой религиозной системы подразумевает ассимиляцию значений и ценностей, норм и предписаний, практических навыков и теоретических обобщений, которыми располагает человеческое сообщество на определенном этапе своего развития.

На основе выработанных человечеством знаний составляется картина мира, в которой чисто религиозные идеи причудливо переплетаются с философскими, эстетическими, этическими, естественнонаучными и другими представлениями. Следовательно, характеризовать все содержание религиозного миропонимания только как фантастическое или иллюзорное было бы внеисторично и односторонне. Гораздо важнее, определяя специфику религиозного знания, выявить закономерности его развития, показать всю сложность его взаимодействия с другими формами духовного освоения действительности.

Господствующая в нашей литературе чрезмерно упрощенная оценка религиозного знания, а также превознесение гносеологической и практической значимости науки порождали наивные иллюзии, согласно которым находящаяся в изнурительной осаде религия должна с минуты на минуту выкинуть белый флаг и отказаться от своих мировоззренческих основ. Однако в последние годы наметилась тенденция, с одной стороны, к оживлению религии, с другой стороны, к нарастанию критики в адрес науки. Эта тенденция получила широкое распространение прежде всего на Западе, прослеживается она и в нашей стране. Недаром в современном философском анализе науки весьма влиятельна критика одностороннего сциентизма и оправдания незаслуженно приниженных вненаучных форм знания.

Все эти факты заставляют глубже посмотреть на трактовку противоречия между религией и наукой. Существует ли это противоречие в форме одного противостояния, или оно затухает на определенных этапах развития человеческой мысли? Не является ли полное отрицание одной из сторон этого противоречия фактором, способствующим развитию как религии, так и науки? Эти и другие вопросы требуют взвешенных, философски грамотных ответов.

Один из вариантов такого ответа представляет собой предлагаемая читателю лекция, опубликованная в книге А. Уайтхеда «Наука и современный мир» (1925). Само собой, сегодня мы имеем дело с другой ситуацией в обществе, культуре и науке, но это не обесценивает интеллектуальную работу, проделанную американским философом. Анализируя историю мышления, он вскрыл заслуживающие внимания закономерности весьма общего порядка, что подтверждается современной популярностью идей Уайтхеда на Западе.

Не призывая полностью довериться Уайтхеду, рекомендуем внимательно выслушать мыслителя-энциклопедиста, ученого и философа.

Трудность подхода к вопросу об отношениях между религией и наукой состоит в том, что его разъяснение подразумевает наличие в нашем сознании отчетливого представления о значении терминов «религия» и «наука». Я также намерен излагать этот вопрос в самом общем виде, оставив сопоставление частных учений, научных или религиозных, на втором плане. Мы должны понять тип связи между этими двумя сферами, а затем сделать определенные выводы относительно ситуации, с которой в настоящее время столкнулся мир.

Конфликт между религией и наукой — вот что, естественно, приходит нам на ум, когда мы размышляем над этим вопросом. В течение предшествующего полувека казалось вроде бы, что результаты науки и религиозные верования вступили между собой в явное противоречие, из которого не может быть иного выхода, кроме отказа либо от всего учения науки, либо от всех религиозных доктрин. На таком выводе настаивали полемисты с обеих сторон. Конечно, не все полемисты, а те резкие интеллектуалы, которые любят покричать в ходе любой дискуссии.

Напряжение восприимчивых умов, стремление к истине и ощущение важности результатов должны вызывать у нас искреннюю симпатию. Когда мы принимаем во внимание, какое значение для человечества имеет религия и какое наука, мы можем без преувеличения утверждать, что от решения вопроса об отношениях между ними нынешним поколением зависит дальнейший ход истории. Мы имеем в данном случае дело с двумя мощнейшими общими силами (отличными от обыкновенных импульсов различных чувств), которые оказывают влияние на людей и противопоставляют их друг другу — силой наших религиозных интуиций и силой нашего влечения к точному наблюдению и логической дедукции.

Однажды великий английский государственный деятель посоветовал своим соотечественникам пользоваться крупномасштабными картами как средством против тревог, паник и всеобщего непонимания действительных отношений между народами. Подобно этому, при рассмотрении разногласий между постоянными элементами человеческой природы, было бы неплохо составить карту нашей истории в крупном масштабе и освободить самих себя от непосредственной погруженности в конфликты сегодняшнего дня. Когда мы поступаем так, мы сразу же обнаруживаем два важных факта. Во-первых, конфликт между религией и наукой существовал всегда; во-вторых, религия и наука всегда находились в состоянии непрерывного развития. В первоначальном христианстве общей для сторонников этой религии была вера в приближение конца света, который должен был наступить при их жизни. Мы можем сделать только косвенные выводы о том, насколько авторитетно была провозглашена эта вера; однако несомненным является то, что она получила широкое распространение и составила важнейшую часть популярной религиозной доктрины. Эта вера оказалась ошибочной, и христианское учение вынуждено было приспосабливать себя к изменившимся обстоятельствам. Далее, отдельные теологи ранней церкви очень уверенно выводили из Библии мнения относительно природы физического мира. В 535 г. монах по имени Космас написал книгу, которую он назвал «Христианская топография». Он был путешественником и посетил Индию и Эфиопию, а конец своей жизни провел в монастыре в Александрии, которая в то время считалась крупнейшим культурным центром. В своей книге, опираясь непосредственно на смысл библейских текстов, обработанных им в соответствии с литературными образцами того времени, он отрицал существование антиподов и утверждал, что мир представляет собой плоский параллелограмм, длина которого вдвое больше ширины.