– Запей, – хочется просто лечь рядом с Крисом и уснуть. Уткнуться в подушку и не открывать глаза как минимум сутки.

– Мы должны уехать сегодня! – в воспаленных глазах Криса какой-то фанатичный блеск. – Ты не понимаешь! А я знаю... Я видел тебя. Они кричат там внизу. Все! А кости в пыли...

– На поезде тебе в таком состоянии ехать нельзя, Крис! – Том чувствует, как мерзкий холодный страх разливается по телу.

Успокоиться.

Хиддлстон закрывает глаза и концентрируется, как всегда делал, если нервничал перед выходом на сцену. И безотчетно сжимает руку Хемсворта, безвольно лежащую поверх одеяла.

– Демон с черными крыльями... – на губах Криса полубезумная улыбка. – Заберешь меня, Том? Мы будем вместе, как ты хочешь...

А Том внезапно принимает решение, ничем необоснованное, кроме невнятного свербящего страха.

– Я позвоню в прокат и закажу машину, – он переворачивает полотенце на лбу Криса. – Мы поедем сегодня. Отдыхай.

***

Том выбрал черный фольксваген туарег две тысячи десятого года. Он и сам не знал, почему взял именно его, он никогда не любил такие вот большие машины. Но едва взглянув, Том почти влюбился, хоть и рассчитывал взять машину всего на неделю. Тем более автомобиль с высокой посадкой был практичен, дороги в Румынии качеством не отличались, это Том понял еще на пути из аэропорта.

Конечно, существовала проблема того, что автомобиль нужно будет отогнать обратно, но Хиддлстон отлично понимал, что ехать на поезде в таком состоянии Крису нельзя. Поэтому выбора не оставалось.

Нет, конечно, можно было задержаться в отеле, подождать несколько дней, но...

Тому было страшно. Он будто чувствовал на себе чей-то недобрый взгляд, следящий за каждым движением. А еще слова Криса. Умом Хиддлстон прекрасно понимал, что это всего лишь бред, вызванный жаром, но то, как Крис говорил об этом...

Хиддлстон кивает менеджеру и захлопывает дверь. Кладет руку на руль и едва не вскрикивает – на миг ему чудится, что пальцы заканчиваются черными загнутыми когтями.

Том сжимает кулаки, зажмуривается на секунду, прогоняя наваждение, а потом поворачивает ключ в зажигании и мягко трогается с места.

***

Том ведет машину уверенно. Тонкие пальцы лежат на руле мягко, как-то... аристократично. Крис не знает, откуда взялось это сравнение, но... иначе не скажешь.

Мысли вяло перетекают в голове, в висках тупо ноет, пульсирует боль. Анальгин помог ненадолго. И если первые несколько часов дыхание не обжигало губы, то теперь все эти ощущения постепенно возвращались.

– Ты как? – в голосе Тома странное выражение и Хемсворт вдруг понимает, что уже давно дышит не носом, а хрипло через приоткрытый рот.

Отвечать не хочется. Потому что для этого нужно напрячь голосовые связки, выговорить все эти слоги... Но Крис пересиливает себя, облизывает пересохшие губы и выдавливает:

– Нормально.

Слово словно проходится наждаком по горлу. Нужно сглотнуть слюну, скопившуюся во рту, но глотать настолько больно, что Крис решает еще немного с этим подождать.

– В Брашове найдем отель и подождем, пока тебе не станет лучше, – Том бросает взгляд на Хемсворта и он вяло отмечает, что глаза музыканта опять залиты мутной чернотой. Это, впрочем, уже не пугает. – Как раз будет время, чтобы найти дом в той деревне, о которой ты говорил. Я съезжу туда и посмотрю.

– Тебе нельзя одному... – с трудом выговаривает Крис. – Том, тебе...

И замолкает, потому что на бедро ложится тонкая ладонь. Аккуратные пальцы, заканчивающиеся черными чуть загнутыми когтями, слегка поглаживают.

– Со мной ничего не случится, – вкрадчивый голос отнимает всякое желание возражать. – У нас все будет хорошо.

И Криса скручивает судорогой. Его выворачивает ровно на собственные колени. Перед глазами чернота, разбавленная какими-то багровыми всполохами.

Машина резко тормозит, съезжая куда-то вправо, и если бы Крис не был пристегнут, то точно ударился бы головой о торпеду.

– Тише, тише... – осторожная рука гладит по голове, – подожди, сейчас все исправим. Посиди минуту, я достану воду и полотенце.

Хлопает дверь и Крис слышит, как Том возится в багажнике.

Накатывает стыд. Отвращение к себе.

Подобное было с Хемсвортом лишь однажды, лет, наверное, десять назад, по дороге из третьесортного грязного клуба. Крис был обдолбан по самые ногти и в стельку пьян.

Из облеванного салона такси его вытаскивал матерящийся водитель. И Крис тогда еще долго сидел на асфальте, перед домом, тупо разглядывая толстое разлогое дерево.

Правда, существовало одно отличие: тогда ему было хорошо.

– Крис, подними голову, – голос Тома заставляет вздрогнуть.

По подбородку и шее мягко проходится влажная ткань, и Крис почти стонет от удовольствия.

– Дай руку, – Хиддлстон берет его испачканную в рвоте ладонь и вытирает. – Теперь разберемся со штанами.

Том склоняется над его коленями и стирает грязь.

– Теперь тебе придется выйти и подождать пару минут, пока я уберу все, хорошо? – музыкант кладет полотенце на торпеду и отстегивает ремень безопасности Криса. – Сядешь пока назад.

– Я могу и сам все сделать... – мямлит Хемсворт, с трудом выбираясь из автомобиля. От движения живот снова сводит и он со стоном сгибается над обочиной, выблевывая странную дурно пахнущую массу. А Том гладит его по спине, придерживает, не давая упасть на колени.

– Прости, – отдышавшись, выдавливает Хемсворт, не глядя на Тома. Ему кажется, что на лице музыканта отвращение.

– Все хорошо, Крис, – Том отдает Хемсворту бутылку с водой. – Прополощи рот, а остаток выпей. Если тебя вырвет еще раз, это поможет быстрее очистить желудок. Я пока уберу в салоне.

Крис неуверенно кивает и садится на заднее сидение.

Том возится с передним сидением минут десять. Вытаскивает коврик, вымывает его, стирает пятна с сидения.

Начинает темнеть. Они выехали слишком поздно из-за волокиты в прокате и теперь, когда солнце почти зашло, стена леса по краям дороги выглядит совсем неприветливо. А ведь они не проехали и четверти пути.

Все тело пронзает очередной спазм, и Крис привычно сгибается, высовываясь из машины. Его рвет уже четвертый раз за эти десять минут.