– Вы ждали меня, – Хемсворт прикрывает глаза.

– Знал, что ты придешь. – В голосе собеседника нет больше сарказма. Он явно понимает, что Крис настроен серьезно.

– Если Том сделает все, что вы от него хотите, вы даете гарантию на то, что моя семья будет в порядке? – из голоса исчезли эмоции. Хемсворт слышит себя словно со стороны. Как старую магнитофонную запись.

– Да, таковы условия. – Почти невидимый в темноте человек кивает головой. – Хотя я удивлен, Крис, что ты так легко сдался.

– У меня были варианты? – накатывает дикая усталость. Хочется, чтобы все это просто закончилось. Но Хемсворт помнит, что должен сделать. Том сможет. Они найдут выход.

– Ты просто не веришь, Крис. В этом твоя проблема.

– Что?! – Хемсворт отшатывается, сжимая кулаки. – И это вы мне говорите?! Вы только и...

– Помимо тьмы существует и свет, Крис, – чужая ладонь мягко ложится на плечо. – Нужно только поверить. Поверить в то, что можно обойтись без тьмы.

– Кто вы такой?! – голос позорно срывается. Нервное напряжение дает о себе знать.

– Том говорил тебе о Старейшинах?

– Да... – в висках глухо стучит кровь. А в груди зарождается безумная надежда. Вдруг все это правда. Не бред воспаленного сознания, не насмешка невидимых кукловодов. Что хоть раз им повезло.

– Я – последний из них, – в голосе собеседника проскальзывает грусть. – И я пришел помочь.

И Крису хочется ударить. Вмять кулак в это смутно белеющее в темноте лицо. Но он только тихо спрашивает:

– А где вы были раньше? Почему вы говорите со мной, а не с ним, а? Тому вы нужны гораздо больше, чем мне.

Мужчина тяжело вздыхает, словно Крис надоедливый ребенок, заваливающий родителя вопросами, ответы на которые – очевидны.

– Если ты немного подождешь, Крис, и выслушаешь меня, я смогу объясниться.

– Объясняйте, – глухо выговаривает Хемсворт, откидываясь на спинку сидения. В груди клокочет мутная злоба.

– История происхождения Совета Старейшин уходит корнями в глубокую древность, – тихий голос звучит размеренно. – Но не думаю, что тебе интересна история. Гораздо более важный вопрос – что такое Том, не так ли?

– Том – не вещь, – зло цедит Хемсворт. – Он человек. Он имеет право на нормальную жизнь. Без всего этого кошмара.

– Конечно, не вещь, – мягко исправляется собеседник. – Но его предназначение гораздо важнее человеческих желаний. Чтобы понять, ты должен просто выслушать.

Крис угрюмо кивает.

– Тогда ты не должен перебивать, договорились?

И Хемсворт кивает вновь. Что-то говорить – значит сорваться снова. А информация важна. Поэтому остается только кивать.

– Вот и хорошо. Я, с твоего позволения, продолжу. Такие, как Том – рождаются раз в пятьсот лет. И каждый раз рождение такого ребенка означает войну. Войну за обладание силой, что он приносит в мир.

Сама по себе эта сила не имеет «окраса» и может служить как свету, так и тьме. Она – как выброс энергии, скапливающейся в месте, которое вы сейчас называете ноосферой, – мужчина тихо усмехается. – Но и это не интересует тебя, как я вижу. Я перейду к сути. В начале двадцатого века произошло то, что наши противники готовили тысячелетиями. Они создали общество, которое более не верило в сверхъестественное. Защитников у Совета становилось все меньше. Потому что некому было прийти им на смену. И в итоге, оставшиеся без защиты старейшины были уничтожены. А те, кто остался – предпочли забыть о своем предназначении. Ассимилироваться. Знания, которые копились веками, канули в Лету. И некому было поддерживать равновесие. Календари, описания знамений... Все это больше никто не отслеживал. И когда родился Том – рядом не было никого, кто мог бы объяснить ему, кто и что он такое. Но подобное нельзя не почувствовать. Том боялся сам себя. Он ощущал в себе эту мощь. Ненавидел ее, потому что это мешало ему быть таким, как все. Сила разрывала его изнутри, если говорить простым языком.

Люди вокруг сходили с ума. Ребенок не мог контролировать себя, это было закономерно. Его отец – одна из жертв. Он не всегда был алкоголиком и садистом. Том сделал его таким. То же произошло и с его матерью. Только в силу своего мягкого характера она сошла с ума на религиозной почве.

По мере взросления Том стал понимать, что происходит. Сопоставлял факты, искал данные. И одновременно задавливал в себе силу. Искусственно ограничивал себя, используя лишь одну сторону своих возможностей. Флейта. Вот что стало его «отдушиной». Она снимала боль. То напряжение, что копилось в душе и, как закономерность, в теле. Его болезнь. Вот последствия искусственного неумелого ограничения. Не буду лгать, болезни помогли развиться. Те силы, с которыми ты уже имел удовольствие познакомиться. Но тут есть нюанс. Нюанс, на котором они и сыграли: они не лечили Тома от рака. Он лечил себя сам. Боль. Вот что является катализатором его силы. А они лишь подтолкнули его. Дали ему образ. Детские страхи. Никакого изнасилования не было. Это сознание Тома преобразовало высвобожденную силу в такую форму. И тело излечило себя само. Им лишь нужно было внушить ему, что болезнь исчезнет.

– Я... – Хемсворт прикрывает глаза, пытаясь осознать сказанное. – Я не понимаю. Почему тогда болезнь вернулась? Как они могли вернуть ее? Как они могли подтолкнуть ее развитие?

– Внушение. Вот что играет здесь главную роль. Ты спрашиваешь, как они могли подтолкнуть развитие болезни? Все это просто. Как я сказал, боль является катализатором силы. Сдерживаемая сила – причиняет боль. Дикие головные боли. Вот что преследовало Тома всю жизнь. Врачу нужно было лишь сказать, что это рак. И Том сделал все сам. Он сам заставил свой организм заболеть.

– Господи... – хрипло шепчет Хемсворт. И срывается на крик:

– Почему ты не сказал ему про это?! – выкрикивает он. – Почему не научил его управлять этой силой?! Почему не показал, как контролировать ее?! Как ты мог оставить его?!

– Я ведь сказал, Крис, – в голосе собеседника боль. – Я последний из старейшин. И первый. Я тоже родился в обычной семье. Меня никто ничему не учил. Я всего лишь нашел семейный архив. И увидел там некоторые странности. Я ведь был историком, поэтому и принялся разгребать все те коробки. Чисто из профессионального любопытства. И нашел я Тома уже после того, как нашли Они. И просто не мог к нему подобраться. Даже сейчас, находясь здесь, я рискую. Но мне нужно было исполнить свой долг. Ты должен передать все, что я сказал Тому. Это необходимый минимум информации.

– Вряд ли он сможет... воспринимать информацию, – горько говорит Крис. – Ему слишком больно.

– Ты должен, – Старейшина, а теперь Крис не может называть этого человека иначе, сжимает кулаки. – Попробуй дать ему флейту. Включи музыку... Я не знаю. Ты должен сделать так, чтобы он понял тебя.