А через день, часам к десяти, прикатили на его делянку оба Атаева. Ягмур-егену издали сначала показалось, что это Арап-ага на своем «уазике» едет, и к дороге не стал торопиться — не хотелось с ним встречаться после всего этого, стыдно… И лишь когда вышли они оба и стали махать, узнал их.

— Здравствуй, дорогой! — чуть не хором закричали они, встречая. — На благо родины трудимся, да?! Ай, молодец!..

— Здравствуйте, здравствуйте… Какими судьбами к нам, друзья? — сказал он, пожимая им руки, какую-то неловкость испытывая.

— Да вот… поздороваться заскочили, благо мимо ехали, — проговорил Атаев, между тем как Чакан скучающе оглядывал местность, хлопчатник. — Ну, как дома у тебя, как дела? Все хорошо?

— Спасибо, яшули, все хорошо.

— А что ж ты от соревнования-то отказался, еген-джан? Ай, зря отказался, зря!.. Я надеялся, что ты далеко не последним будешь, а может, даже и…

— Нет-нет, — покачал головой Ягмур, ему и неловко было, и досада брала. — Нельзя, яшули… Спасибо, конечно, но ведь у нас человек на это готовился, ждал. Я так не привык.

— Ну, это дело хозяйское, — заговорил Чакан, важно отдуваясь. — Как знаешь, еген. Так, значит, дорогой, на поле встречаешь свое торжество, да?!

— Какое торжество?

— Ну, как же такое забывать?.. Или не забыл, притворяешься, друзей своих провести решил, а?1

— Честное слово, Чакан-ага, не знаю, о чем ты говоришь.

— Если честное слово, — и Чакан крепко пожал и потряс его руку, улыбнулся широко, — то тысячу лет живи, Ягмур-еген-джан! Поздравляем тебя, дорогой!..

— Да с чем?

— С днем рождения, еген! Забыл?! — сказал, тоже улыбаясь широко, слишком даже широко, Атаев. — Вот тебе наш подарок, будь здоров и крепок на радость нам, друзьям твоим!

Ягмур растерялся, прижимая какой-то сверток. Так вот зачем они приехали… В самом деле, тридцать девять ему сегодня. Но такое у них обычно не праздновалось, отмечались лишь круглые даты. Неудобство, радость и некое подозрение — все в нем смешалось, все испытал он, прижимая подарок к груди…

— Спасибо вам большое!.. Мне как-то и неловко, не отмечаем мы такое…

— Ничего, ничего… Носи на здоровье!

— Спасибо, друзья! Сейчас я положу…

Ягмур потянулся в кабину трактора, положил пакет на сиденье. Потом решил все же пристроить его к аптечке, где было почище, поднялся в кабину. И увидел в заднее стекло, как мигом поскучнели почему-то лица у его друзей; у Атаева стало оно уныло-брюзгливым и высокомерным, будто он и не улыбался только что, а Чакан кривовато как-то ухмыльнулся, подмигнул приятелю и кивнул на кабину: дескать… Что такое было его «дескать», Ягмур не понял, но сразу стало ему так неуютно, так не по себе, что он поторопился отвернуться, будто недозволенное, неприличное что-то увидел…

Когда он вышел из кабины, его поджидали все те же терпеливые, щедрые улыбки приятелей.

— Слушай, Ягмур-джан, тут дело у нас такое, спешное к тебе… Понимаешь, какое дело, — повторил Атаев, переглядываясь с Чаканом, сделав лицо озабоченным, — путевка у нас в организации горит…

— Бесплатная, — подсказал Чакан.

— В том-то и дело, что бесплатная… Жалко ее, понимаешь, назад в профсоюз отдавать, сам посуди! Слушай, ты случайно не был еще в отпуске?

— Нет, еще не был, яшули.

— Ну, слава аллаху!.. А то мы все думали, куда ее девать… Прекрасный, понимаешь, дом отдыха под Ашхабадом, настоящий оазис, прогулки, экскурсии в столицу — что еще человеку надо! Ну, так и решим: бери, поезжай, отдохни от своих трудов. Мы тебе ее мигом оформим, на то мы и друзья… А не имел бы я такого друга, — пошутил он, хлопнув Ягмура по спине, — и пропала бы путевка!.. Нет, товарищи, друзья в любом случае пригодятся, выручат…

— Ахмед-джан, Чакан-ага, дорогие… Огромное вам спасибо за все! Ай, мне даже стыдно… не знаю, чем и отблагодарить вас!..

Ягмур обнял одного, другого, радуясь и про себя каясь, как он мог слушать всякое про них. Сахит вон наслушался, так и ты, несчастный… Они думают о тебе, заботятся, а ты… Мало ль какие заботы у них, мало ль с чего хмурые они были, когда ты… тьфу!., подглядывал. Ты далее не подумал, что и им тоже может быть плохо, не спросил, а еще другом называешься…

— Друзья, я весь ваш, сердце мое с вами. Все для вас сделаю, что потребуется!

— Спасибо, еген-джан, мы это знаем. А пока давай посидим вон там, под тополем! Чакан-ага!

— Иду, — отозвался тот, возвращаясь от машины, пазуха его оттопырилась. — Красота какая! — сказал Чакан, одной рукой поводя вокруг, показывая, а другой вытаскивая из-за пазухи бутылку коньяка. — Отметим маленько, а?! Чтоб путевки не пропадали!

Они уселись на жесткой теплой травке, Чакан достал из другого кармана вложенные друг в друга стаканчики, кусок сыру и несколько шоколадных конфет.

— Ну, с днем рождения тебя, еген-джан!

— Спасибо, много вы мне радости принесли, друзья!..

Охотно, даже не показывая виду, как не хочется ему

сейчас пить и целый день потом работать по такой жаре с тяжелой головой, Ягмур выпил целый стаканчик. И они сидели так, разговаривали о всяком, и он рад был, что наконец-то разрешен для него этот смутный вопрос. А люди пусть говорят, если им больше делать нечего.

— Путевка у тебя с седьмого, еген. Только и заботы будет, что доехать, а там уж устроят, все условия создадут… Отдыхай на здоровье.

— А я ведь, друзья, первый раз вот так еду отдыхать, — смущенно сказал Ягмур, — Ни разу, понимаешь, не приходилось ездить ни на курорт, ни в дома эти…

— Это как же?! — всерьез поразился Чакан, ему, побывавшему в свое время везде, это было дивно.

— Да как… дома сидел, в саду работал. Дома дел много, некогда разъезжать. Да и не предлагали особенно.

— Слушай, а как же дядя? — пораженный, выспрашивал Чакан. — Он-то что, так и не помог ни разу?..

— У него и своих забот хватает, у дяди… Да я как-то и не спрашивал. Нет, ну и дела нет.

— Ну, ты даешь!.. — все недоумевал тот. — Надо же, ни разу никуда не съездить…

— А у меня идея возникла, — сказал вдруг Атаев, словно решившись на что-то. — Пятого я тоже в Ашхабад лечу, разнарядка новая на запчасти пришла… Хоть и нет там сейчас моего приятеля, — мигнул он Чакану, — в командировку он не вовремя укатил, ну, ладно… Что, если нам вместе отправиться, а, еген-джан?!

— Да рановато мне будет вроде…

— Ничего не рановато! К дяде заедешь, то-се… По городу походим, посидим кое-где, пообщаемся! Да и ты… с дядей меня тоже познакомишь, очень интересно мне будет с ним… э-э… познакомиться. Сам же говорил, что отличный он у тебя человек.

— О-о, дядя у меня молодец!.. Хорошо, Ахмед-джан, пусть по-твоему будет, я рад! Познакомлю, а как же!

— Вам хорошо, — будто взгрустнул Чакан. — По столице будете ходить, с людьми интересными встретитесь… Вам праздник, ну а мне тут будни будут районные.

— Послушай, Чакан-джан, — сказал Ягмур радостно. — А почему бы и тебе с нами не поехать? Отпросись уж у своего начальства, что оно, не отпустит, что ли… Вместе поедем, как хорошо будет! В случае чего у дяди можно переночевать, квартира у него ай какая большая. Поедем, а?!

— Я подумаю об этом, — вроде бы неуверенно, однако уже не сдерживая улыбки, проговорил Чакан. — Спасибо, друзья, не оставили одного скучать в районе… Подумаю, поговорю с директором. Полагаю, что отпустит, спасибо!

— Ну, вот и отлично! Давайте-ка за общую поездку нашу, чтоб все вышло как надо! — Атаев поднял стаканчик. — Пусть пошире нам распахнутся ашхабадские ворота!..

И они выпили, каждый радуясь своим надеждам.

— А может, даже и в ресторан куда сходим, — говорил Чакан, уминая сухой сыр. — Что нам, нельзя, что ли?! У дяди твоего, надеюсь, найдется время посидеть с нами?..

— Да, конечно, о чем говорить… Вечером, после смены, он всегда свободен, хоть до ночи гуляй. У них ведь по дому дел немного, все удобства, понимаешь, есть…

— Какой смены? — не понял Чакан.