— Нет-нет, и не говорите мне… И слушать не хочу. С людьми надо ра-бо-тать! Так и только так! Едемте отсюда, иначе… А этому несознательному товарищу объясните, что только планомерное развитие народного хозяйства на социалистической, понимаете ли, основе может полностью и всесторонне…

Что «всесторонне», Ягмур-еген и вытирающий пот со лба бригадир так и не узнали, потому что дверцы машин друг за дружкой хлопнули, моторы дружно заурчали и быстро-быстро повезли своих хозяев по направлению их желания.

Дядя Ягмур-егена работал в Ашхабаде на стекольном заводе мастером, имел большую квартиру и отличался завидным гостеприимством. Ягмур любил у него бывать и раз в год навещал обязательно, один или с Бостан-еген, привозил подарки и новости с родины. И сам проветривался, отдыхал, разглядывал городскую жизнь— не все же в кабине своего «Т-40» сидеть или в саду копаться, надо и жизнь вокруг себя посмотреть.

Он чуть было не опоздал на самолет, и когда вошел в салон, все места уже были заняты. Лишь у мужчины, читающего большую газету, осталось рядом свободное кресло, на нем поставлен был солидный блестящий портфель.

— Будьте так добры, уберите, пожалуйста, ваш…

Мужчина отстранил газету, приподнял набрякшие

веки, нехотя посмотрел на него… «Товарищ Атаев! Ай, шайтан тебя возьми, — поразился Ягмур, — везет же мне с ним!.. Ну, что вот делать? Никуда не денешься, надо садиться…» А вслух сказал:

— Здравствуйте, яшули.

— Здравствуйте… А-а, так это вы.

И, ничего больше не говоря, снял с кресла свой портфель, положил себе на колени.

— Может… мы… давайте, яшули, я этот портфель наверх положу.

— Ничего, — буркнул тот и снова уткнулся в свою газету.

«Сердится человек, ай-я-яй… Нехорошо получилось тогда, не так надо было говорить, — сокрушенно думал Ягмур-еген, пока самолет, подрагивая крылом, набирал на развороте высоту. — Надо бы узнать, что и как, а потом уж спорить… Нехорошо. Думает теперь, что я дурак какой-нибудь. Надо как-то заговорить, неудобно так сидеть».

— Летим? — спросил он соседа, уже отложившего газету и было задремавшего, и тут же устыдился глупейшего своего вопроса. А что ж мы еще делаем — ползем на карачках, что ли? И поспешил исправить свою ошибку, проговорил торопливо: — Яшули, вы не скажете, отчего все-таки дефицит этот проклятый возникает: ну, на запчасти там, на аккумуляторы? Я думал-думал, ничего придумать не мог.

Атаев несколько раздраженно открыл глаза, выпрямился в кресле, погладил свое полное лицо. И так как он все не отвечал, Ягмур повторил:

— Откуда этот дефицит берется, кто его делает?.. Ума не приложу, товарищ Атаев.

— Хм, — сказал снисходительно Атаев, посмотрел на часы и вдруг неожиданно спросил: — Кто ведет самолет?

Ягмур-еген растерялся, пожал плечами.

— Я спрашиваю: кто ведет самолет? — терпеливо, но все же требовательно спросил опять его высокий сосед.

— Раз самолет, значит, летчик его ведет, кто ж еще…

Атаев почему-то горько усмехнулся.

— Верно, летчик ведет. Причем на нужной высоте и с нужной скоростью ведет, так?

— Так, яшули.

— Пассажиры не указывают ему, чтобы он вел самолет побыстрее или пониже. Никто не имеет права говорить ему об этом. Дело летчика вести самолет, а дело пассажиров сидеть и не вмешиваться ни во что…

— Верно.

— А если верно, то об остальном сам подумай, товарищ… э-э… механизатор. — И Атаев опять закрыл глаза, отвернулся к окну, устроился в кресле поудобней.

«Невелика мудрость, — разочаровался в собеседнике Ягмур-еген. Он ожидал серьезного, хотел подумать вместе, как это так получается, что по плану запчасти вроде бы все должны быть, а в наличности ничего порой. — Не-ет, товарищ Атаев, сказками меня не накормишь. С дядей надо поговорить, вот умнейший человек. С ним-то мы как-нибудь разберемся».

— А я вот к дяде лечу, — громко сказал он соседу, решив, что о деле с ним разговаривать, наверное, бесполезно. — Хороший дядя у меня в Ашхабаде, высокий умом. И сам он, понимаете, высокий, сильный, таких, как он, немного. Настоящий человек.

Начальник что-то хмыкнул, повозился, устраиваясь удобнее, несколько потеснив Ягмура. «Ну, что ты, спрашивается, выступаешь, про дядю рассказываешь, про тетю еще… Очень ему надо знать, куда ты летишь! Сиди уж, помалкивай».

В аэропорту Атаев даже ради приличия не попрощался, сразу же и стремительно вырвался вперед, к очереди на такси. Ягмур-еген пошел следом. Такси ему, конечно, незачем брать, он и на автобусе доедет. Такси вроде не собака, а кусается. Он лучше лишний подарок домой купит. То-то обрадуется Бостан, а с ней и он сам тоже… Людям дарить — себе дарить.

Атаев между тем тяжелой рысцой протрусил до очереди и стал в хвост, тяжело дыша и вытирая большим платком неостановимо струившийся пот, — жарко туркменское солнышко… Неподалеку от очереди стояла черная лаковая «Волга» с государственным номером, пустая, пожилой шофер в белой рубашке и при галстуке почитывал какую-то книжонку, ожидая… Да, Атаев, не тебя ждет эта шикарная машина, не тебя. Была и у него когда-то «Волга» — не такая, конечно, но все же… Да и не в машине дело, а в том, где она ездит. Одно дело — проселки районные, колдобины, и совсем другое — ашхабадский асфальт. Великая, знаете ли, разница. И он отвернулся, стал следить за очередью, чтобы не лезли всякие там нахалы… Не залезете, на нахалов и мы нахалы.

А Ягмур-еген неторопливо дошел до очереди, поставил чемоданчик и стал осматриваться — автобусная остановка, он помнил, должна быть где-то здесь, неподалеку. И вдруг услышал свое имя:

— Ягмур-еген, ты?

На него удивленно и радостно глядел из кабины черной «Волги» Нуры-джан, сосед по квартире и один из лучших друзей дяди. Вот оба они при технике, но какая разница: у Ягмура машинную грязь из морщин на руках кислотой не вытравишь, а этот вот с книжкой, при галстуке сидит, ковер на сиденье не хуже, чем у Ягмура дома на стене. В прошлый его приезд они втроем чуть не всю ночь просидели, хорошо поговорили, замечательный мужчина этот Нуры-джан.

— Я, Нуры-джан, я! И долго ты меня тут ждал?

— Пока твой самолет сел, я тысячу раз протер свою машину! — шутливо говорил шофер, выходя и обнимая Ягмура, похлопывая его по спине. — Хорошо долетел, дорогой еген? Как там сын у тебя, жена?..

— Спасибо, дорогой, все в порядке. Привет тебе передавали. Ну, а дядя как мой?

— Садись в машину, еген, дядя ждет. Еще позавчера получил твою телеграмму, очень тебе рад. Он, правда, занят сегодня, ну, это ничего, отвезу прямо домой. Хозяин отпустил, я сейчас свободен как ветер, могу даже по столице покатать… Садись, Ягмур-еген!

Стоявший неподалеку в очереди начальник районного отделения Сельхозтехники, стреляный административный воробей, бывший экономист, бывший секретарь, бывший председатель и прочая и прочая, товарищ Атаев ушам своим не верил… Как, этот механизатор, рабочий этот ишак, провинциал глубокий с землей под ногтями, и в самом деле чей-то племянник?! Этого самого дяди, о котором талдычил он в самолете?.. Сомнений не могло быть, он слышал все от первого до последнего слова. Высокий дядя… Да уж, видно, не низкий. Ах, черт, надо же так…

Подъезжавшие такси расхватывали клиентов, как рыбешка приманку. Атаева подтолкнули сзади, и он словно очнулся.

— Яшули, ваша очередь! — крикнул ему из кабины старенького, помятого такси шофер. — Куда едем?

Атаев сначала не понял, а потом кивнул сзади стоявшим — можете, мол, ехать, я пока подожду… Надо было обязательно дослушать этот разговор, разузнать точнее, что же это за птица такая этот племянник…

Ягмур-еген уже сидел в машине рядом с шофером; и Нуры-джан говорил, заводя машину, мягко фыркнувшую:

— Да… часа два ждал, самолет прилетел, а товарища того все нету. Отложил, наверное, на завтра. Я уж собрался уезжать, а тут ты. Рад, что ты приехал, еген.

— Я тоже, Нуры-джан! — Тут он увидел через ветровое стекло Атаева, который топтался впереди очереди и будто поглядывал на них. — Слушай, дорогой, нельзя ли взять с собой вон того?.. Вон стоит, впереди, с портфелем. Земляк, высокий человек, районной Сельхозтехникой руководит… неловко как-то. У нас на попутную всегда берут на дорогах.