— Хорошо, притащи сюда пять самых красивых женщин не старше двадцати пяти лет, а дальше я сам разберусь, какая мне подойдет больше всего.

«Болван, — подумал он, идя в сторону административного корпуса. — Можно подумать, что у всех этих человеческих полуфабрикатов есть лица».

Через час Ганс радостно сообщил ему, что пять самых лучших экземпляров ждут его на площадке возле третьего барака.

— Я выбирал очень тщательно, надеюсь, что ты останешься доволен.

Клаус лениво потянулся и встал из-за стола, на котором аккуратными стопками лежали папки с документами.

— Ну ладно, пойдем посмотрим, — вяло сказал он, закуривая сигарету.

Пока они шли, Клаус немного развеселился. «Во всяком случае, это хоть какое-то развлечение, — подумал он, подобрав с земли небольшой кусок стального прута, — поскольку все остальное уже стало приедаться. Он уверяет меня, что отыскал писаных красавиц. Ну что ж, на это стоит посмотреть». Подойдя к площадке, где в шеренгу выстроились пять женщин, он остановился.

— Ганс, — сказал он, усмехаясь, — тебе не говорили, что ты страдаешь извращенным вкусом?

— Ну, знаешь ли, — вспылил тот в ответ, — я для тебя стараюсь. Облазил весь пятый барак, а ты недоволен…

— Пятый барак, говоришь, — Клаус недвусмысленно рассмеялся, — так вот, значит, какие женщины пользуются спросом в этом лагере. Видимо, я и впрямь чего-то недопонимаю…

Он подошел к той, что стояла справа, и стал пристально ее рассматривать. Она, как было заведено среди заключенных, стояла опустив лицо и не поднимала глаз, поэтому, чтобы получше ее разглядеть, Клаусу пришлось слегка стукнуть ее прутом по подбородку.

— Посмотри на меня! — резко сказал он.

Женщина вздрогнула и несколько секунд смотрела на него в упор, но потом, не выдержав его взгляда, отдернулась и снова опустила голову.

«Эта в пятом бараке находится по призванию, — скептически подумал Клаус, — там пусть и остается. Посмотрим вторую». Он сдвинулся влево и стал рассматривать довольно привлекательную блондинку, которая выглядела в этой компании несколько свежо и неуместно. Он вопросительно повернулся к Гансу:

— Она здесь недавно?

— Да, — Ганс хмыкнул, — бывшая секретарша Брюмера. Помнишь его? Видимо, для него она оказалась недостаточно хороша.

— А мне сойдет? — рассмеялся Клаус. — Вот какого ты обо мне мнения!

— Зато арийской крови, — продолжал развивать понравившуюся ему тему Ганс.

— Хватит, перейдем к следующей. Эта тоже чья-нибудь бывшая? — спросил Клаус, разглядывая худую брюнетку в сильно потрепанном крепдешиновом платье.

— Не знаю, — явно не слишком заинтересованно ответил Ганс, — она из Кракова, наполовину еврейка. Не думаю, что тебе понравится.

«Наверное, она здесь уже месяца четыре, — подумал Клаус, рассматривая девушку, — еще не долгожитель, но и не новичок. Так же как и все они, смотрит в пол. Боится лишний раз вызвать раздражение и нарваться на неприятности».

— Посмотри на меня, — сказал он, машинально отметив про себя, что женщина вздрогнула и задрожала всем телом.

Она вскинула голову и стала смотреть на него не мигая. У нее были желтые от страха глаза. «Удивительно, — подумалось Клаусу, — по одному только ее взгляду можно было бы написать трактат о человеческом страхе».

— Как тебя зовут? — спросил он, похлопывая себя стальным прутом по голенищу сапога.

— Хельга Майерсон, господин комендант, — ответила девушка и еще больше задрожала.

— Хочешь пойти ко мне в дом работать? — спросил он, с удовольствием разглядывая ее страх.

— Как вам будет угодно, господин комендант, — как автомат ответила она.

— Я прекрасно знаю, что все будет так, как угодно мне! — нарочито резко сказал Клаус. — А тебе придется научиться отвечать на поставленные вопросы, потому что теперь ты будешь работать в моем доме, хочешь ты этого или нет.

Отбросив в сторону прут, он развернулся и зашагал обратно в административный корпус. «Как вам будет угодно! — хмыкнул он. — Да, эта затея и впрямь оказалась забавной».

— Тебе крупно повезло, — сказала Хельге та женщина, что стояла справа, когда комендант и его заместитель скрылись за углом барака. — Теперь над тобой будет издеваться только он один. А мы по-прежнему будем облагодетельствованы всеми остальными.

— Интересно, чем ты ему так приглянулась, — ехидно и зло прошипела бывшая секретарша Брюмера, готовая, судя по всему, вцепиться Хельге в волосы, — жаль, что он не рассмотрел меня получше, а уж попади я к нему домой, я бы не растерялась!

— Что-то ты со своим боссом-то не справилась? — снова вступила в разговор первая. — Так надоела ему, что он тебя в лагерь отправил?

Неожиданно их прервала одна из тех женщин, до которой вообще не дошла очередь.

— Хельгу следовало бы пожалеть, — сказала она, поправляя на себе платье в рваных оборках.

— Почему это? — откровенно удивилась блондинка.

— Да потому, — продолжила последняя, — что более жестокого человека лично я на своем пути не встречала. А я тут провела гораздо больше времени, чем вы все, вместе взятые. Так что, Хельга, я могу тебе только пожелать выйти из его дома живой.

В ответ на это Хельга закрыла лицо руками и, помотав в отчаянии головой, прошептала:

— Я этого больше не вынесу. Я не такая, как вы, я не могу так.

Оставшиеся часы до того, как ее отвезли в дом коменданта, Хельга провела в страхе от ожидания своего вступления в новую должность, однако какая-то надежда в ней все же теплилась. «Все равно, — думала она, — один человек, пусть даже и очень жестокий, — это лучше, чем постоянный кошмар пятого барака. Я просто буду стараться делать все так, как он говорит, буду выполнять все его приказы. Конечно, рассказывают, что он может убить и без повода, но вдруг это все-таки вымысел?»

Конец дня выдался для Клауса нервным и насыщенным мелкими неприятностями, поэтому, оказавшись вечером дома, он был неприятно удивлен присутствием своей новой прислуги, которая, уже переодетая в характерное платье с белым фартуком, встречала его в прихожей.

— Тебе все объяснили? — зло спросил он, проходя в комнату.

— Нет, господин комендант.

«Чертов Ганс, — подумал Клаус, нервно расстегивая пуговицы, — чем он занимался? Это убогое платье ей выбирал?»

— Слушай внимательно, — сказал он, подобрав с кресла и накручивая на руку кожаный ремень от парадного мундира, — я ничего не буду повторять тебе два раза. Я не терплю посторонних людей у себя в доме, и то, что ты и этот итальянский урод здесь находитесь, продиктовано необходимостью. Твоя работа — это наводить здесь порядок и выполнять мои распоряжения, если я тебе прикажу. Еды ты не должна касаться. Твоя забота — только сам дом. Все должно быть идеально, иначе… Но лучше тебе не знать, что будет иначе. Твое место в правом крыле в полуподвале. Туда проведен звонок, когда ты мне понадобишься, я тебя вызову, но раньше, чем это произойдет, ты не смеешь попадаться мне на глаза.

— Поняла? — после небольшой паузы спросил он, снова невольно обращая внимание на то, что она дрожит от страха.

— Да, господин комендант, — ответила Хельга, привычно опустив глаза.

Клаус внимательно посмотрел на нее и, с минуту поразмыслив, понял, чего ему не хватает.

— Да, вот еще что. Я приказываю тебе всегда, когда ты со мной разговариваешь, смотреть мне в глаза. Если я увижу еще раз у тебя эту лагерную привычку, я тебя изобью. Кроме того… При разговоре со мной ты должна четко отвечать на поставленный вопрос и не допускать таких ответов, как сегодня в лагере.

— Простите… — попыталась сказать Хельга, однако Клаус прервал ее резким взмахом руки.

— Нет! — рявкнул он. — Ты не имеешь права говорить до тех пор, пока я тебе не разрешил этого. Даже если ты хочешь извиниться. Если я решу, что позволяю тебе просить прощения, то я тебе скажу. А до этого ты должна молчать и слушать меня. А теперь убирайся.