Те, кто ходил к болгарам, сказывали: «Ходили в Болгарию (Волжскую. — В. Р.), смотрели, как они молятся в храме, то есть в мечети, стоят там без пояса; сделав поклон, сядет и глядит туда и сюда, как безумный, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы в греческую землю, и ввели нас туда, где служат они богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, — знаем мы только, что пребывает там бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве».

Мы отлично понимаем, что эти описания различных вер и культов сочинялись авторами, жившими в XI–XIII веках, когда христианство прочно утвердилось в Киевской Руси. Естественно, монастырский писатель постарался, не жалея красок, изобразить райские красоты своей религии. Но справедливости ради следует сказать, что византийские храмы действительно превосходили всякие другие своей архитектурой, внутренним убранством, обилием золота и драгоценных камней. Поражала своей красочностью пышно обставленная литургия, заимствовавшая каноны античного греческого театра. В храме с его клиросами, притворами и амвонами, царскими вратами, голосистыми дьяконами и торжественными хорами, как на подмостках, разыгрывались уже не сцены из жизни царя Эдипа или Агамемнона, а мистерии, посвящаемые Иисусу Христу и его апостолам, а также трагедийные эпизоды «крестного пути», распятия и воскрешения Христа.

С пышностью византийского богослужения не способно было соперничать мусульманское храмовое богослужение, проникнутое суровым духом жизни кочевников — обитателей пустынь или горных селений Востока. В нем нет ни хоров, ни яркой живописи, ни того возжигания множества свечей и светильников, какое присуще греческим храмам, которые не могли не восхищать всякого «варвара», впервые увидевшего эту «неземную» красоту.

Теперь, после того как мы ознакомились с содержанием этой пространной легенды о «выборе веры», важно выяснить, когда и кем она была составлена и кому адресована?

Ясно, что ее рождение произошло не при жизни князя Владимира, а гораздо раньше. В ту пору христианство в Киевской Руси уже имело довольно широкое распространение, а в самом Киеве со времен княгини Ольги в православных церквах велось книжное богослужение на славянском языке. Так что у князя было полное представление о христианской вере, но он противился ее принятию но завету своего отца Святослава — непримиримого врага Византии и христианства.

По своему содержанию и структуре легенда о «выборе веры», безусловно, относится к более раннему периоду русской истории, точнее, ко временам Аскольда — 60-м годам IX века. А наиболее пространная ее часть, поучения греческого философа, выдает с головой «анонимного» творца — константинопольского патриарха Фотия, автора известных бесед «По случаю нашествия россов на Константинополь» (860 г.). Этот святитель являлся наиболее ярким обличителем язычества и распространителем греко-православной веры среди восточных славян. Ему же принадлежала инициатива обращения киевского князя Аскольда в христианство, а также крещения славянского населения в Херсонесе и других причерноморских городах и селениях. А наставления о христианской вере (речь философа) могли быть прочитаны Аскольду перед заключением договора об учреждении православной епархии в Киеве в 867 году. Конечно же, Аскольд и его окружение имели довольно слабое представление о христианстве, поэтому наставления Фотия пришлись как раз ко времени и к месту. С этого момента и начался процесс христианизации восточных славян под влиянием Константинополя. Одновременно происходила христианизация и западных славян под влиянием римско-католической церкви.

Перед тем как принять новую веру, Владимир должен был решить для себя множество вопросов, в том числе и весьма щекотливого свойства. Как известно, христианская религия требует строгого соблюдения и выполнения ряда предписаний, регулирующих поведение человека в быту. В частности, не допускается прелюбодеяние и многоженство. Князь же, усиливая свою власть и распространяя ее на все Поднепровье и Поволжье, по свидетельству летописца, умножал и число своих жен и наложниц.

В церковной литературе обходят этот факт либо молчанием, либо обвиняют летописи в предвзятости. Но какой смысл было автору изображать Владимира в столь невыгодном для него свете? Не он ли признает его заслуги в принятии христианства и распространении новой веры на Руси? Думается, в основу изложения легли действительные события и сведения из надежных источников.

А сообщается о князе следующее: «Был же Владимир побежден вожделением, и вот какие были у него жены: Рогнеда, которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино, от нее имел он четырех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двух дочерей; от гречанки имел он Святополка, от чехини — Вышеслава, а еще от одной жены — Святослава и Мстислава, а от болгарыни — Бориса и Глеба, а наложниц было у него триста в Вышгороде, триста в Белгороде и двести на Берестове, в сельце, которое сейчас называют Берестовое».

Летописец характеризует Владимира как несусветного женолюбца и развратника: «И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц. Был он такой же женолюбец, как и Соломой, ибо говорят, что у Соломона было семьсот жен и триста наложниц. Мудр он был, а в конце концов погиб. Этот же был невежда, а под конец обрел себе вечное спасение». Свой рассказ автор заключает рассуждениями о «добрых» и «злых» женах, но, обвиняя Владимира как язычника-блудодея, противопоставляет ему Владимира-христианина, обретшего с принятием православия и свое спасение.

Здесь необходимо кое-что пояснить. У восточных славян к тому времени уже существовала моногамия, то есть парный брак. Однако полигамия, или многоженство, еще оставалось привилегией, правом племенных вождей, которые во время войн захватывали пленных и превращали на определенный срок плененных мужчин в своих рабов, а женщин — по выбору — в жен или наложниц. Следует еще учесть, что в те времена во всех странах Востока имела широкое распространение торговля рабами и рабынями. Особенно доходными являлись женские торги в городах Хазарского каганата, на всем Черноморском побережье и в самой Византии. Вот почему было принято иметь как можно больше рабынь и наложниц. Этим подчас определялось богатство и славянских племенных вождей или князей.

Как истинный представитель своего времени, Владимир тоже не ударил в грязь лицом, заведя столько жен и наложниц. Впрочем, торговлей ими он, кажется, не занимался, а без дарения их приближенным или иноземным гостям дело не обходилось. Наличие у него такого гарема можно объяснить еще и тем, что тогда существовал обычай, согласно которому победитель брал от каждого покоренного им города не только вещественную или денежную дань, но и женщину как заложницу. Таким образом, у Владимира Святославича, покорившего множество русских и нерусских городов, могло скопиться значительное число жен. А то, что их у него было немало, сам за себя говорит следующий факт: князь имел двенадцать законных сыновей и не меньшее количество дочерей, из которых известны имена только двух: Предславы и Доброгневы.

В 987–989 годах в Киевском государстве произошли события поистине революционные, изменившие древние устои языческой Руси, жизнь Киева и самого князя — главы и вдохновителя коренных религиозно-политических преобразований.

Жизнь требовала скорейшего введения христианства в государстве. На решительные шаги Владимира подталкивали в первую очередь внешние обстоятельства. Чтобы иметь беспрепятственный доступ русских купцов в византийские города, получить свободный выход в Причерноморье и па Дунай, необходимо было установить с Константинополем равноправные, союзнические отношения. Однако империя не торопилась признать Русь, относясь к ней как к стране «варварской», «незнаемой», «незначительной». Вот если бы она стала христианским государством, приняв новую религию из рук императора, тогда с ней можно было бы считаться, как, скажем, со Священной Римской империей.