Особые трудности у церковников возникали при пересмотре брачных обрядов. Свадебная обрядность древних славян строилась на богатейшей эпической основе, народных поверьях и искусстве, которые прочно укоренились в массах, поэтому удалось лишь заменить венчание молодых венками у берез или иных деревьев церковным венчанием. Но несмотря на это, свадьбы, по сути, так и остались на долгие века языческими со всей их демократической и патриархально-общинной атрибутикой. Об этом ярко и образно повествует автор Лаврентьевской летописи: «Имяху бо обычаи свои и закон отец своих и предания каждо свои нрав…» Там же говорится, что поляне (жители Киевского княжества) чтут обычаи отцов своих, «кротки и тихи и уважены, стыд имея к снохам и сестрам, к матерям и родителям. Имеют свой брачный обычай: не ходит зять по невесту в ее дом, а встречается с ней и проводит вечер, а назавтра приносит за нее выкуп ее родителям». А древляне, пишет летописец, «живяху зверипским образом, живуще скотски, и убиваху друг друга, ядаху все нечисто и брака у них не бывше, но умыки-ваху у воды девиця». Что касается радимичей и вятичей, характеристика дается еще более сокрушающая: «А радимичи и вятичи, и север одни обычаи имяху: живяху в лесс, якожс и всякий зверь, ядуще все нечисть, и срамословие в них перед отцом и перед снохами, и братцы (свадьбы, — В. Р.) не бывает в них, но игрища мсжю селы, схожахуся на игрища, на плясание и на все бесовские игрища и ту умыкаху жены себе с нею же кто свсщалися (договорился, — В. Р.) имяху же по две и по три жены…» Вот как, намеренно сгущая краски, подает монастырский писатель претящие ему обычаи славян — сговор, увод и умыкание как элементы свадебных игр, когда «водят невесту на воду, даюче замуж, и чашу пиют бесам и кольца (венки. — В. Р.) мечут в воду и поясы». Однако эти и многие другие древние славянские обычаи выражали дух, нравы, чувства народа, и их нельзя было ни отменить, ни искоренить. Поэтому они сохранились в сфере народного быта вплоть до начала XX века.

Реформы Владимира набирали силу целенаправленного движения — одно новшество вызывало к жизни другое, возникали дотоле невиданные учреждения княжеского управления.

Наиболее замечательным нововведением Владимира Святославича было его распоряжение «собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное». Как видим, сам князь выступает в качестве русского просветителя, проявляя при этом волю и настойчивость настоящего государственного реформатора. Заметим и то, что учреждалась им первая светская школа, столь необходимая для подготовки грамотных людей, в которых нуждалось государство. Нечто похожее происходило много столетий спустя при Петре I, когда в обучение наукам насильно определяли боярских и прочих детей. Как и при Петре, при Владимире «матери же детей этих плакали о них, ибо еще не утвердились они в вере и плакали о них как о мертвых».

Сложность и многотрудность затеянного князем мероприятия нетрудно представить, если учесть, насколько сложно было преодолеть вековую традицию и весь семейный уклад русских людей, еще вчера поклонявшихся Перуну и Даждьбогу. Проводя реформу, Владимир опирался на сложившиеся к тому времени условия и возможности, ибо уже тогда на Руси имелось немало грамотных люден, существовала русская письменность и книжное богослужение во многих городах. В связи с этим возникает необходимость рассказать читателю, как и когда возникла русская письменность и кем была создана русская азбука, ставшая основой русской, украинской и белорусской письменности.

Русская письменность, но многочисленным свидетельствам ее исследователей, зарождалась на заре феодализации западных, южных и восточных славян, имевших на протяжении столетий тесные отношения как с Византией, так и с Западной Римской империей — двумя державами, ведшими между собой вплоть до эпохи образования первых славянских государств не прекращавшуюся и упорную борьбу за установление господства над всеми славянскими племенами и их союзами. Позже эта борьба с обеих сторон приняла, как мы уже говорили, характер религиозного соперничества за установление либо католического, либо греко-православного главенства в том или ином регионе обитания славян. В их землях работали христианские миссионеры. Именно поэтому среди населения издавна было немало людей, знавших и греческий, и латинский языки, как правило, состоявших на службе у князей в качестве писцов и переводчиков. Но сама славянская, и в частности русская, письменность изначально возникала в районах торговых центров, городов и морских портов Причерноморья, а торговцы или купцы стали первыми, кто создавал ее зачатки.

Об этом повествует черноризец Храбр в сказании «О письменах», относящемся к концу IX— началу X века: «Прежде убо словене не имеху книг, но чертами и резами чтеху и гатааху (гадаху)». Если же кто-либо из славян становился христианином, продолжает автор, то они «римскими и греческими письмены нуждахуся (писати) словенску речь без устроенна», то есть писали русские слова греческими или латинскими буквами из-за отсутствия собственного славянского алфавита. При этом черты (черточки) служили для счета, а резы (нарезки) — для «гадания», то есть для обозначения слов. От корня «чът» (считать) произошли слова «читать», «чтить», «почитать».

Итак, первоначально славяне пользовались фигурным письмом, и именно его черноризец Храбр противопоставляет фонетическому (звуковому) письму. Но по свидетельству других современников черноризца, у них имелось и собственное фонетическое письмо, в котором греческие буквицы перемежались своими собственными — славянскими, произошедшими от фигур, рисованных или вырезаемых на дереве (резов). Об этом мы узнаем из Паннонского (Моравского) жития Константина Философа — жителя города Солуня (Фессалоник), по-видимому, македонского болгарина, того самого составителя славянского алфавита (кириллицы), принявшего в монашестве имя Кирилла. Случилось так, что этот замечательный славист, будучи христианским миссионером, по поручению императора Михаила путешествовал по ряду стран Причерноморья и по пути в Хазарию посетил Херсонес. Там он повстречался с русскими торговцами и обнаружил у них богослужебные книги, выполненные «русьскимн письмены», теми самыми письменами, которыми писались договоры русских князей с греческим императором в X веке, составлявшиеся, как известно, «на двою хартью», то есть на двух языках — греческом и русском. Причем в русском тексте указывались имена греческих послов, а в греческом — русских. Отсюда явствует, что русская письменность уже существовала в дохристианский период и даже тексты завещаний при Олеге и Ольге писали по-русски.

Факт обнаружения русского письма Кириллом из Со-луня сыграл решающую роль в составлении славянского алфавита, ставшего основой болгаро-русской письменности и литературы, но это произошло много лет спустя после посещения монахом Херсонеса.

Начало деятельности Кирилла и его брата Мефодия как распространителей славянской письменности положило обращение моравского князя Ростислава в 862 году к византийскому императору Михаилу и патриарху Фотию с просьбой прислать миссионера для пропаганды христианства среди славянского населения, чтобы воспрепятствовать усилению активности немецко-латинских монахов. Византийское правительство направило туда Кирилла и Мефодия. Они происходили из высшего класса, их отец был военачальником в Солуне — городе со славянским населением. Кирилл имел богословское образование и являлся библиотекарем патриаршей библиотеки, а также преподавателем философии в богословской школе в Константинополе (отсюда и его прозвище — Философ). Он владел многими языками и в их числе славянскими, что определило его особый интерес к славянской филологии, которую изучал прежде в поездках в разные страны Причерноморья. Что касается Мефодия, то тот поначалу был далек от интересов своего старшего брата. До поездки в Моравию он занимал высокий административный пост в Македонии, а по стопам Кирилла пошел лишь после его смерти, когда служил в монастырях на Олимпе и в Малой Азии.