Как повествует легенда, епископ не растерялся и бросил в огонь Евангелие, и оно не сгорело. Вообще книги не всегда сгорают дотла, а сделанные из пергамена — тем более. И вот теперь, якобы уверовав, многие из присутствующих крестились. Да ведь это и есть та самая легенда о выборе веры, которую Нестор-летописец переработал на свой лад и соотнес со временем Владимира Святославича. А речь философа (о ней мы будем говорить чуть позже) в «Повести временных лет» — несомненный отголосок событий, происшедших во время первого принятия христианства при князе Аскольде.
Факт введения на Руси христианства в форме православия в третьей четверти IX столетия подтверждается и Уставом Льва Философа (860–911 гг.). В списке Устава русская епархия помещена 61-й по счету. При этом дается примечание, что крещение Руси было предпринято Фотием.
Учредителем русского православия, согласно церковным традициям, является не кто иной, как апостол Андрей Первозванный — родной брат первейшего апостола Петра (Симона), основателя Римской церкви. Андрей якобы после воскрешения Христа проповедовал в середине I века новой эры в Малой Азии (Анатолии), а также на Днепре и будто бы предсказал великое будущее Киеву как форпосту христианства на востоке Европы. В его честь на Старокиевской горе была построена в XVIII столетии Андреевская церковь, а Боричев взвоз переименовали в Андреевский.
На обратном пути из Поднепровья Андрей остановился на Босфоре и основал здесь Византийскую церковь, названную позже Константинопольской вселенской церковью. За это он, согласно легенде, был распят на «косом» кресте в Патре (Ахайя). Отсюда и ведет начало церковная традиция ортодоксального православного «косого» креста, особо чтимого староверами. В отличие от него происхождение католического четырехконечного креста легенда связывает с апостолом Петром, которого по его же просьбе распяли вниз головой, чтобы не удостоить той казни, какой был подвергнут сам «сын божий» Иисус Христос. Поэтому «петровский крест» и не нуждался в нижней перекладине.
О религии древних славян
Образование первого Русского государства знаменовало собой завершение процесса объединения восточных славян под властью киевских князей и формирования из племенной верхушки нового социального слоя, боярства — главной опоры княжеского правления. Одновременно закончилось слияние родо-племенных религий и культов, на их основе сложилась общеславянская многобожная религия, которую принято называть языческой. Языческой потому, что выросла она из верований отдельных племен, «языков». Теперь отношения между племенными божествами, включенными в единую систему общегосударственных связей, постепенно приобретают иерархический характер, соответствующий новым социально-политическим условиям.
Славянское язычество, как и всякое другое (греческое, римское, египетское и т. д.), возникшее в первобытном обществе и развивавшееся в рамках родового строя, включало в себя такие формы религии, как фетишизм, анимизм, тотемизм и магию.
Оно формировалось одновременно с язычеством древних германских, кельтских, финских и тюркских племен, испытывая влияние древних цивилизаций Азии и Средиземноморья. Этот процесс длился около двух тысяч лет и завершился лишь в IX–X веках. Своеобразие восточно-славянского язычества заключалось в том, что по форме это было идолопоклонство, а по сути — религия родового строя. Оно отражало черты общинно-родовой военной демократии и обслуживало нужды свободных общинников. Поэтому собрание богов здесь относительно невелико, а сама мифология как система устрашения не получила сколько-нибудь значительного развития. Более развитым являлось устное народное творчество, народный героический эпос, дошедшие до нас в народных былинах и сказаниях, в произведениях раннеславянской литературы. У славян народная жизнь доминировала над божествами, как бы приспосабливая их к нуждам и земным заботам людей. Здешние религиозные культы, в отличие от культов рабовладельческих цивилизаций, были чрезвычайно просты, с малым числом треб (священнодейств), совершаемых у капищ (языческих культовых сооружений) и требищ походя, по случаю праздников или иных важнейших событий жизни общины или города. Воздаяния и жертвоприношения в основном относились к военной магии и делались с целью востребования успехов и побед в очередном сражении или войне. Никакого особого страха или самоуничижения при совершении этих треб славяне не испытывали, отдавая божеству положенную дань, как бы действовали по принципу: «я — тебе, ты — мне». Не зря же одного из своих главных богов они назвали Даждь-богом, повторяя заклинание или молитву: «Дай бог!» или «Не дай боже!»
Кровавое жертвоприношение животных и людей было развито несравнимо слабее, чем в других языческих религиях народов Азии и Европы, однако не обошлось и без этого. Правда, в позднем языческом периоде оно сошло на нет почти повсеместно, постепенно заменяясь условными видами жертвоприношений: вместо быка или барана забивали кур, зайца или подкладывали куриные яйца, окрашенные кровью. А вместо человечины богам отдавали то, что человеку принадлежало, но с чем не жаль расстаться: «на тебе, боже, что нам не гоже!» Это могли быть волосы, ногти, гнилой зуб и т. д. Что же касается сочинений некоторых византийских и арабских авторов, которые описывают обычаи и культы «скифов-славян» как жестокие, то в подобных описаниях немало напраслины и преувеличений, если учесть, что и византийцы и арабы оценивали чуждые им верования с позиций собственных «правильных» религий.
Система религиозных представлений, верований и обрядов восточных славян в период разложения общинно-родового строя, образования племенных союзов и в условиях отсутствия экономической и политической целостности была чрезвычайно многообразной. Основу их религии составляло поклонение силам природы и ее главным стихиям — солнцу, воде, огню, земле, а также растениям и животным. И все верования трансформировались в обрядовой практике. Это были культы вожделения, когда человек ждал ниспослания благ и стремился получить их, почитая предков или тотемов, прибегая к магическим заклинаниям, делая жертвоприношения духам или богам.
Широкое распространение получили представления о слитности человека с природой и о двойственной ее сущности, то есть независимом бытии ее духовного и материального начал. На базе анимистических верований формировались многие ритуалы, обряды и праздничные действа. При этом у славян не существовало сколько-нибудь развитого, сложного религиозного культа, характерного для рабовладельческого общества и государства, так как они не знали рабства в классических формах, порождающего наиболее жестокие и изощренно-устрашающие формы религиозного поклонения.
Быт славян, как отмечают многие историки, в том числе и византийские, отличался общинно-родовым демократизмом и сравнительной мягкостью обычаев. Неразвитость культа явилась причиной отсутствия замкнутой привилегированной касты жрецов. Волхвы и колдуны являлись членами рода и общины и пользовались равными правами с другими. Но без их участия не могли совершаться особо важные жертвоприношения, заклинания и многие обрядовые действия, среди которых наиболее характерными были водосвятия.
Вода наделялась особыми животворными и очистительными свойствами, поэтому и практиковались очень широко всякого рода очистительные и целительные ритуальные купания в реках, озерах, прудах, у священных родников и колодцев. Здесь же проводили омовения новорожденных, болящих, странствующих и прочих, сопровождая ритуал наговорами и заговорами. Эти языческие водосвятия были распространены повсеместно и сохранялись вплоть до конца XIX столетия. Вот почему первоначальным видом крещения на Руси явилось омовение в реках или прудах[2].
В основе поклонения древних славян стихиям огня лежали представления о сверхъестественной природе солнца, небесного света и тепла, могучих сил неба — гроз и молний, о смене времен года и годовом цикле как о бесконечном процессе умирания и воскрешения божественной природы. Как и у других народов мира, у славян огонь наделялся очистительными свойствами, поэтому их представления о жизнетворной силе огня и света на практике проявлялись в почитании солнца, которое выступало в образах различных богов — Ярилы, Сварога, Даждь-бога, Перуна.
