Созрели для введения «греческой» веры и внутренние условия. Православие уже получило широкое распространение в русских городах, ведь еще бабка Владимира — Ольга крестила все свое окружение и даже внуков своих — Прополка и Олега. Оставалось лишь узаконить то, что уже давно существовало, учредив правящую, или Князеву, церковь.
Оттягивать с решением вопроса нельзя было и по той причине, что дружина Владимира Святославича в религиозном отношении не представляла собой единого, сплоченного войска, разделялась на последователей язычества и христианства. Особенно это проявлялось тогда, когда принимались клятвы перед боем или воздавались благодарения за одержанные над врагом победы: одна часть дружины следовала на Гору к требищу и статуе Перуна, а другая — в христианский храм на Подоле.
Таким образом, налицо были все условия для принятия новой веры. Но учредить ее собирались под эгидой не византийского императора, а константинопольской церкви. Оставалось лишь найти подходящий для осуществления замысла способ.
Удобный случай вскоре представился. В начале 987 года в Киев нагрянуло великое греческое посольство с богатыми дарами и посланием от императора Василия II, в котором он слезно молил «царя русов» оказать ему срочную военную помощь в подавлении восстания малоазийского сатрапа Варды Фоки, угрожавшего сместить Василия с престола. За эту услугу император обещал пойти на любые условия и уступки вплоть до признания Владимира «великим царем русов», если только тот примет крещение. В составе великого посольства находились и корсуньские священники, в том числе пресвитер Анастас, хорошо знавший русское богослужение.
И вот тут-то, вернее всего, в княжеском окружении возникла идея женитьбы Владимира на греческой царевне Анне, объявленной сестрой самого императора. Все выгоды такого брака были, что называется, налицо: Владимир становился шурином Василия II и мог как равный ему управлять не только своим государством, но и новой государственной церковью. Немалые преимущества мог получить он и в торговле со всем Причерноморьем, закрепившись на Азове, в Крыму и на Дунае. Русские изложили греческим послам свое требование.
И тем ничего не оставалось, как проинформировать обо всем самого императора. Можно лишь удивляться тому, как скоро из Константинополя был получен положительный ответ на условия киевского князя. Владимир же, не медля ни дня, сформировал шеститысячный корпус из своих дружин и отправил его к Черному морю по Днепру, с ним же в Царьград отбыло восвояси и греческое посольство. А корсуньские попы и епископ Анастас остались в Киеве, чтобы подготовить Владимира Святославича к торжественному событию. С этого времени Анастас войдет в доверие и станет служить князю до тех пор, пока сочтет нужным.
Вся зима 988 года прошла в ожидании вестей из Константинополя. Наконец пришло известие о том, что войска Варды Фоки разгромлены и русские воины, сыгравшие в этом решающую роль, возвращаются обратно.
Империя и ее император были спасены, но о выполнении своих обещаний в Константинополе и не помышляли. Еще ранее было условлено, что Анна должна прибыть в Киев до начала лета того же года. Чтобы обезопасить ее путь от нападения печенегов, Владимир с дружиной отправляется ей навстречу и до конца лета понапрасну ожидает царевну у порогов: она так и не появилась. Таким образом, ни о каком «крещении Руси» в то лето не могло быть и речи.
По возвращении в столицу Владимир, еще раз испытавший лицемерие и коварство византийских политиков, объявил о решении пойти на Корсунь, чтобы показать Царьграду свою силу и решимость отстаивать собственные интересы до конца. Поход намечался на весну 989, а не 988 года, как полагает летописец, допуская явную ошибку: византийские хроники помечают корсуньскую кампанию именно 989 годом, подробно описывая все, что происходило в те дни и недели и в Корсуни, и в Константинополе.
Мельчайшие детали предстоящего похода были тщательно продуманы. Теперь Владимир Святославич обладал вполне достаточным опытом проведения дальних военных экспедиций и посуху, и по воде. И все же на сей раз предстояло нечто новое — атаковать и захватить с моря крепость, считавшуюся неприступной. Для успеха операции необходимо было изучить все окольные подходы к Корсуни и с моря, и с суши и, кроме того, провести в полной тайне переброску по Днепру и по морю более чем тридцатитысячного войска, на перевозку которого снарядили более восьми тысяч кораблей. Одновременно готовилась и конница для обеспечения безопасности продвижения отрядов по реке.
Военные силы при Владимире Святославиче состояли из княжеской дружины, а также ополчений и войсковых гарнизонов в городах и крепостях, где они формировались из местного населения. Основой армии оставалась княжеская дружина как регулярный вид войска, делившаяся на старшую и молодшую.
Старшая дружина являлась привилегированной частью армии, ее высшим, или командным, слоем. Она состояла из приближенных князя, преимущественно из представителей боярского сословия и из потомственных служилых (княжьих) людей. Из ее среды назначались воеводы в города и заставы, а также члены военного совета. При Владимире усилился процесс обрастания дружины недвижимым имуществом и землями, и она, постепенно сливаясь с боярством, высвобождается из-под княжеской опеки.
Младшая, или молодшая, дружина представляла собой контингент постоянного войска, набираемый из княжеской и боярской челяди, купечества и горожан. В ее составе имелись формирования мечников, лучников и копьевщиков. Особо отличившихся в боях зачисляли нередко в старшую дружину.
Кроме княжеской дружины на время войны создавались ополчения из жителей городов и сел, делившиеся на сотни и тысячи во главе с сотскими и тысяцкими. Рядовых ополчения называли воями. Существовали также и временные формирования — наемные отряды и дружины, в которые за деньги шли служить иноземцы — варяги, прибалты, кочевники тюркских племен. В частности, торки и берендеи нанимались для защиты южных границ Руси от тех же печенегов или половцев. Дикое Поле, где обитали кочевники, являлось постоянным поставщиком боевых коней для княжеской конницы.
Существовал у князя и мощный по тем временам флот, который был незаменим при переброске крупных военных сил на большие расстояния. Не имея значительного количества различного типа судов, было бы немыслимо за неполное десятилетие сделать то, что удалось Владимиру — объединить славянские племена междуречья Днепра и Волги, подчинить все народы, обитавшие в Поволжье вплоть до берегов Каспийского моря, покорить волжских болгар, усмирить Хазарский каганат, умиротворить ятвягов (литовцев), косогов и печенегов, совершить военные походы на Дунай, в балтийское Поморье и в северные земли Приильменья. И наконец, двинуться в Крым и взять считавшуюся неприступной византийскую крепость Херсонес (Корсунь).
Мореходство и судостроение среди восточных славян зародились в начале первого тысячелетия. Из греческих и византийских источников мы узнаем, что наиболее древним судном у этого народа является «корабь», сооружавшийся из гибких ивовых прутьев и обшитый корой или кожами. Он напоминал пироги индейцев и каяки эскимосов, был чрезвычайно легким, удобным при переноске через бесчисленные волоки и пороги, но малоостойчивым, маловместительным и почти непригодным для плавания в открытом море. Позднее появилось более совершенное судно — лодка, или лодья-однодревка, изготовлявшаяся из огромных древесных стволов, выдолбленных внутри и обтесанных снаружи. Она вмещала большее количество людей и груза, но, как и «корабь», еще не была пригодной для плавания по морям. Наконец, ко времени первых походов на Царьград киевские князья располагали наиболее совершенными судами как для речной торговли, так и для плавания по морям. Это были так называемые «набойные лодьи», по существу — высокобортные шлюпки. Они обшивались внаклад досками и смолились смолой и дегтем. Их называли по-разному — лодьями (ладьями) морскими или заморскими, стругами, челнами. Кроме того, широко использовались в русских походах скандинавские шнеки, новгородские лойвы и ушкуи, а также греческие триеры и дромоны — предшественницы черноморских шаланд.
