По его голосу невозможно было понять — смеётся он, или преданность пирата судну действительно его восхитила.

Гребцы подняли вёсла, лодки поползли прочь от брига, быстро погружавшегося в воду. Бодан до последнего момента не отводил взгляда, пока корабль вовсе не скрылся. Выглядел капитан так, словно только что потерял лучшего друга… или, на худой конец, любимую собаку. Наверное, ему стоило посочувствовать, но Кира сейчас была занята тем, что пыталась восстановить в памяти цепочку событий, которая привела её от скучной спокойной жизни в тихом городке к лодке посреди открытого моря без единого намёка на горизонт.

— Что ж… — Она сцепила пальцы в замок и оглядела гребцов. — У кого-нибудь есть компас?

— Компаса нет, но можно ориентироваться и по солнцу. — отозвался Клауд. Он сложил руки «рупором» и наклонился в сторону соседней лодки: — Капитан! Куда держим курс?

Бодан не ответил, продолжая убиваться по сгинувшему в морской пучине кораблю.

— Кажется, у него депрессия. — заметила Кира.

— Мы же не можем ждать, пока этот невротик успокоится! — покачал головой Клауд. Он снова приложил ладони ко рту: — Господин Бодан! Куда нам плыть, в какую сторону? В какой стороне земля?

Капитан пиратов, наконец, соизволил обернуться.

— Мой корабль! Его нет…

— Мы заметили. — кивнул Фарлок.

— Вы не понимаете!.. — Риг Бодан безнадёжно махнул рукой.

— Прекрасно понимаем. — Клауд заговорил тоном, каким обычно разговаривают с детьми или душевнобольными. — Но нам нужно попасть на берег…

— Мо-о-ой кора-а-бль!.. — душераздирающе простонал капитан. — Корабль был для меня всем…

— А для меня всё — моя жизнь! — разозлилась Кира.

Девушка выпрямилась в лодке, едва её не перевернув. Все испуганно схватились за борта, а Кира, смутившись, хрипло кашлянула в кулак.

— Я это к тому, что лучше уж вы возьмёте себя в руки, чем паниковать начну я.

Капитан перестал всхлипывать и глянул на девушку, потом опустил глаза и полез в карман за компасом.

— С пол часа назад отплыла каравелла «Звезда Моря». — Смотритель порта неуверенно потёр руки, в точности как провинившийся ребёнок. — Она отчалила последней.

— Куда?

— К порту Гудящего Колокола, кажись. — Смотритель рассеяно почесал затылок. — В Рог-Роге ещё должны остановку сделать — запасы пресной воды пополнить.

— А ты сам видел, как та девка на корабль садилась? — грубо спросил стражник, дёрнув смотрителя за рукав. Тот растеряно заморгал.

— Нет, не видел. Я же сказал, что не знаю, я только сказал, что торговая каравелла утром последней отчалила…

— А может, ты их покрываешь? — Стражник схватил смотрителя за грудки и приблизил к себе.

— Оставьте. — бросил Зэйлфрид. — Как бы вы сейчас не отплясывали, это не отменит того, что простая девчонка сбежала из вашей тюрьмы прямо у вас под носом.

Стражник выпустил смотрителя и сглотнул. Зэйлфрид повернулся к нему и с улыбкой спросил:

— Где в городе ближайшая Башня, любезнейший?

«Ни что так не поднимает боевой дух, как жареная курочка, — мечтала Кира, — или пирожок с картошкой, или шоколадка, а лучше даже две, или три…»

Увы, скорее всего, на расстоянии нескольких тысяч километров вокруг не было ни жареной курочки, ни пирожка с картошкой, ни даже шоколадки, а была голая степь с неутихающим ветром. Печальный, но давно уже всем известный факт: люди не всегда получают то, что хотят. Другой интересный факт заключается в том, что выше процитированная фраза вместе того, чтобы утешать, почему-то неизменно вызывает раздражение.

Пираты брели по равнине с мрачной решимостью — их подгонял капитан, точнее его стенания по потонувшему кораблю, продолжавшиеся второй день с незначительными перерывами. Каждый член команды уже морально был готов прибить капитана первым же подвернувшимся булыжником, но пока ещё они сдерживались, и до кровопролития дело не доходило. В самом хвосте растянувшейся колонны (а значит, ближе всех к капитану) шли Клауд и Кира. Девушка обмотала платок вокруг головы на манер того, как это делают бедуины, оставив открытыми только глаза и надвинула шляпу на лоб, но песчинки, веками перемалывавшиеся ветром друг о друга, превратились в тончайшую пыль и всё равно просачивались через платок и хрустели на зубах.

Долина представляла собой гигантское, бесконечное плато, выдававшееся в море. По ночам здесь становилось заметно холоднее, да и днём погода жарой не баловала, зато и жажда людей не особенно донимала. Маленькие горы, скорее даже обломки скал — то, что осталось от гор, давным-давно истёршихся в песок, возвышались над равниной уродливыми наростами, в тени которых жались хиленькие деревца и кустики. Иногда Кира замечала ящерок, зарывавшихся в песок, едва люди приближались на расстояние нескольких шагов. Клауд уверял, в Долине Всех Ветров полно животных, но, кроме ящериц, они так никого и не встретили.

Где-то на другой стороне долины жил учёный, даже не подозревавший о том, что он — последняя надежда некой девушки на возвращение в нормальный мир.

— Даже к лучшему, что мы не встретили животных, — уверял вор, — где есть добыча, там обязательно и иданы.

А ещё где-то в Долине Ветров стояла большая скала, под которой находилась целая сеть туннелей, служивших убежищам секте наёмников-иданов. Их сородичи кочевали по пустыне и своих отделившихся собратьев ненавидели едва ли не больше, чем прочие разумные: иданы слыли лучшими наёмниками и следопытами, их агенты находились во всех крупных городах Сомногара, но на родине они не чурались и разбоем, и время от времени нападали на кочевников, угоняя их скот. Проходящий через долину караван мог надеяться договориться с иданами при встрече, но никогда нельзя было знать наверняка, что наёмники пропустят караван с миром, а не перережут несчастных путешественников. Впрочем, Кира нападения не опасалась: стоило только взглянуть на лица пиратов, чтобы понять — они используют любой повод, чтобы выместить скопившуюся злобу, и лучше бы иданам не попадаться у них на пути.

— У человека всего две ноги, — ворчала про себя Кира, сбивая каблуки о подворачивающиеся по ноги камни, — он не приспособлен к дальним пешим прогулкам. Никогда не любила походы…

Никогда прежде, в нормальной своей жизни, она и представить не могла обстоятельства, при которых человеку пришлось бы ходить столько, сколько ей. Но, по крайней мере, её не нагрузили поклажей, да и всё равно много она не унесла бы, только быстрее вымоталась и стала бы отставать. Фарлок избежал той же участи по совсем другой причине: когда кто-то заикнулся, что такой силач мог бы нести и двойной груз, великан в ответ предложил посеять в траву чьи-нибудь зубы, и с общественными работами к нему больше не приставали.

На третий день скудный запас провизии начал подходить к концу (не так уж и много пираты успели захватить с тонущего корабля), а они так и не встретили ни одного признака присутствия людей. Никто не удивлялся: в этой части пустыни людей и не должно было быть, и тем не менее, на исходе третьего дня пустыня, наконец, подала признаки жизни.

— Там что-то впереди.

— А? — Кира подняла голову, сфокусировав рассеянный взгляд на Фарлоке.

— Впереди что-то есть, — повторил великан, — и оно идёт к нам.

Девушка сосредоточила взгляд на горизонте, точнее попыталась, потому что её роста хватало только чтобы разглядеть маячившие впереди макушки матросов. Она повернулась к вору, но тот уже отбежал подальше от колонны и разглядывал пейзаж через складную трубу.

— Что там? — крикнула девушка.

— Паланкин в сопровождении охраны. Далекова-то, но нас уже заметили.

Клауд подбежал к капитану, и быстро заговорил, указав рукой вдаль. Риг Бодан кивнул и начал громко выкрикивать указания. Через минуту матросы заняли оборонительную позицию за валунами и приготовились ждать. Кира притаилась за камнем рядом с Клаудом и Фарлоком, но разглядеть что-то на таком дальнем расстоянии она не могла, поэтому по обыкновению принялась донимать вора вопросами.