Попав в ряды КГБ, ворон не растерялся. Он научился управлять сатр–рапами. Те кормили его вкусной едой и сносили все издевательства. А матерился Карлуша, как и первый хозяин — мастерски, разве что слегка картавил.

В общем, ворон, как он считал, выбился в ба–альшие начальники. Изо всех своих нынешних подчинённых он любил больше всего Пичугина. Тот терпеливо сносил его мат и исправно учил новым звучным словам: пер–рестр–ройка, кр–реветка, стар–рый пер–рдун. Впрочем генерала Морозова Карлуша тоже любил, хотя и не каждый день удостаивал Монстр–ра солёным словцом. А вот Покусаев Карлуше нравился не слишком, так себе был этот усатый генерал: говорил совсем тихо и быстро, ни хер–ра не р–разбер–рёшь! И ещё ему не нравилось жить в Бункере — даже на солнышко не покаркаешь! Нет, долго он так не протянет…

Словно в ответ на Карлушины мысли Монстр Иванович закашлялся и погасил недокуренную «беломорину».

Как раз прибыл и Покусаев, сияя лысиной:

— Правильно врачи вам говорят, Юрий Иванович! Засиделись вы в Бункере. В нашем с вами возрасте надо больше свежего воздуха.

Хоть раз сказал чётко и в точку, — подумал Карлуша.

— Знаешь ли, Федя, мне здесь как–то спокойней. Там у вас на поверхности то постреливают, то взрывают… Твою мать! — взревел он, ударив кулаком по столешнице. — Я эту падлу в каазематах сгною!

Фёдор Ильич прекрасно понимал, что под ласковым словом «падла» Монстр Иванович подразумевал Витю Бокова. Тот, даже свалив в Словакию, не успокоился. Убийство Чуканова было его рук дело.

— В общем так, Федя. Пусть прокуратура разворачивается по полной. Пусть подключают Интерпол, пусть объявляют его в международный розыск. Если у них будут какие–то проблемы, — Монстр Иваныч усмехнулся, — пусть подключают нашу агентуру. Витя Боков должен быть здесь. И мне всё равно — прилетит он на самолёте, прибудет поездом, или его привезут в фетровом чемодане с дырочками. Впрочем, можно и без дырочек.

— Юрий Иванович, — позволил себе улыбнуться краешками усов Покусаев, — а как же он дышать будет, без дырочек?

— Через задницу, — отрезал Монстр Иванович. — Дел на него столько накопилось, что суд пройдёт без сучка и задоринки. И отправится наш Витя в свой любимый Белоярский край. На зону особого режима. И пусть не мечтает о тёплом люксе на двоих в Лефортово. Хрен ему Лефортово. Вечную мерзлоту грызть будет!

Монстр Иванович перевёл дух и положил ладонь на то место, где у него должно было быть сердце. Помассировав китель, он ещё раз вздохнул:

— Что–то нездоровится мне сегодня, Федя. Ну да ладно, не дождутся. Давай по «Севернефти».

— Пока обязанности главного исполняет первый заместитель Вахромеев. Староват, но справляется.

— Так. Значит, говоришь, неплохой человек?

— Полностью наш. Ручаюсь.

— Тогда готовьте его в Государственную Думу. Сколько у нас там до выборов осталось? Девять месяцев? Как раз успеет родиться как полноценный депутат. Представитель, понимаешь, народа. А на место главного готовь Сидорова.

— Потянет, Юрий Иванович?

— А вот сейчас посмотрим, как он с «Башконефтью» развернётся. Вот ведь везёт пацану?! Такие бабки сами собой в руки падают, будто манка небесная.

— Манка–то манка, да ведь знаете, неспокойно в нефтянке…

— Хм, неспокойно! А вот это, генерал–лейтенанрт Покусаев, и есть ваша основная задача — обеспечить полное, окончательное спокойствие на этом фронте. Понял, Фёдор Ильич? — Монстр Иваныч чуть снизил обороты. — Можешь идти.

— Есть, товарищ генерал–полковник, — бодро поднялся Покусаев.

Майор Пичугин, сидя за своим столом в предбаннике кабинета генерала Морозова, решал сканворд. Правда, мысли его были далеко. Он сегодня надеялся освободиться пораньше — была у него назначена одна романтическая встреча.

Но всё опять шло прахом. Генерал–лейтенант Покусаев уже двадцать минут назад покинул кабинет шефа, а Монстр всё не уходил. Совсем, блин, заработался.

И тут из–за генеральской двери раздалась трель мобильного телефона. Одна из тех, которым сам Пичугин научил Карлушу. На свою голову, наверное.

Пичугин прислушался внимательнее: Карлуша выдавал трель за трелью. И это было подозрительно. Чрезвычайно подозрительно. Обычно Монстр Иванович затыкал птицу после первого же «звонка».

На пятой трели Пичугин подошёл к двери и коротко стукнул. Ответа не последовало. Тогда он распахнул дверь и вошёл в кабинет. Карлуша мгновенно затих — лишь шуршал крыльями, хохлясь на генеральском столе.

Сам генерал–полковник Морозов, навалившись на тот же стол, хрипло и тяжело дышал. Его непослушные пальцы пытались достать из кармана кителя нитроглицерин, который, как знал Пичугин, генерал всегда носил с собой.

Подскочив к генералу, Пичугин выудил прозрачный пластмассовый цилиндр с таблетками. Засунув лекарство шефу под язык, он нажал кнопку громкой связи:

— Юрьев, срочно врача к Морозову. Сердечный приступ.

Лицо Юрия Иваныча из белого потихоньку становилось розовым. Похоже, большой беды удалось избежать.

— Ну, Карлуша, спасибо за службу! — похвалил Пичугин ворона.

— Др–рянь пр–рикуп, — не совсем в тему отозвалась птица.

11 марта 1999 года

Гошу разбудил звонок. Это был Нур.

— Ты что так рано?

— У нас уже девять. Привыкай к местному времени.

— Что–то случилось?

Проснувшаяся Зера смотрела на него испуганными глазами.

— Так… так… ясно… Это точно? Понял. Завтра буду у вас в Уфе.

— Гоша, что там снова? — спросила Зера, едва Гоша повесил трубку.

— Сергиенко погиб. Ночью ехал на дачу. Один. Дорога была скользкой, не вписался в поворот. Машина всмятку. Погиб, похоже, сразу. Не мучался.

— Что ж это за напасть такая? — простонала Зера.

На этот вопрос у Гоши не было ответа. Он не рассказал Зере ни о том, что Сергиенко накануне смерти оставил для него пакет с документами, ни о том, что с большой долей вероятности это был вовсе не несчастный случай. Возможно, Андрей Анатольевич всё–таки решил самостоятельно разобраться со своей совестью.

Гоша взял руку жены в свою и поцеловал её ладонь:

— Всё будет хорошо, — сказал он не столько ей, сколько самому себе.

17 августа 1999 года

У Виолетты Львовны Спесивцевой начались проблемы с половой жизнью. Правда, не с собственной — здесь у них с Лёвкой всё было хорошо. Иногда даже отлично. А проблемы начались с популярной передачей «ПолО», которая еженедельно шла в прямом эфире на канале ВСТ.

Передача подавалась в модном формате ток–шоу, а обсуждались в ней те самые половые проблемы. В общем, говорили о сексе во всех его проявлениях под умелым руководством Оли Зайцевой, очаровательной огненно–рыжей ведущей. Она так натурально краснела в острых местах, что зрителей это только заводило.

На передачу по полной программе наехал депутат Госдумы из фракции «Патриоты России» Олег Чуйкин. В самом деле, будто государственным деятелям заниматься больше просто нечем! С другой стороны оно понятно: новые выборы на носу. Ну, почти на носу — в декабре. Вот Чуйкин и стал вылезать со своей высокой нравственностью. Явный расчёт на то, что основной избиратель — не шибко молодые, зато шибко закомплексованные провинциальные тётки. На их голоса Чуйкин и рассчитывал.

Оля Зайцева в прямом эфире пригласила Чуйкина принять участие в следующей передаче — она как раз была посвящена педофилии. «Как раз» — это в том смысле, что личико Чуйкин с мелкими хищными чертами и тоненьким носиком можно было прямо без грима помещать в учебник по судебно–медицинской экспертизе. Причём фраза по поводу приглашения в устах Оли сложилась так, что её можно было воспринять при большом желании как прямое обвинение в адрес Чуйкина.

— Вы же специалист, — невинно улыбаясь, сказала Оля.